Краткое содержание лондон белое безмолвие за 2 минуты пересказ сюжета

Во всем мире Джек Лондон известен прежде всего своими северными рассказами, автобиографическим романом «Мартин Иден». И еще книгами о собаках.

Их было написано четыре, две в начале и две в самом конце творческого пути Лондона. Фактически, впрочем, это одна большая книга, хотя сюжетно связаны только книги о Майкле и Джерри.

В разных сюжетных ситуациях здесь повторяются мотивы и коллизии, прошедшие через множество произведений Лондона, но порой всего глубже раскрывшиеся как раз в этой книге, над которой он работал до последних дней жизни.

Повесть, открывающая этот необычный цикл, — «Зов предков»—увидела свет в 1903 году, закрепив уже складывающуюся репутацию Лондона как одного из самых ярких художников той эпохи. Через три года был опубликован «Белый Клык» — книга, ставшая классикой еще при жизни писателя. «Джерри-островитянин» и «Майкл, брат Джерри» были напечатаны в 1917 году посмертно.

Повесть «Белый Клык» тесно связана с Севером и Клондайком, а стоит в одном ряду с такими знаменитыми рассказами, как «Белое Безмолвие», «Любовь к жизни», «За тех, кто в пути».

Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ ОТПРАВИТЬ НА ПРОВЕРКУ

Эксперты сайта Критика24.ру Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.

Как стать экспертом?

Дилогия о Джерри и Майкле создавалась после путешествия на яхте «Снарк», которая прошла от Сан-Франциско до Сиднея, посетив Гавайи и многочисленные острова Полинезии.

А запас впечатлений, накопленный за эти два года, питал его творчество до самого конца жизни.

В ограбленной колонизаторами Полинезии Лондону открылись потрясающие картины жестокости, бесправия, расового геноцида, вымирания целой цивилизации, безжалостно разрушенной европейцами, которых приманивала жажда легких денег, какими бы бесчеловечными способами они ни добывались.

Здесь, в этих опустевших долинах, самой природой словно предназначенных для привольной и счастливой жизни, на залитых солнцем атоллах и островах, поросших пышными тропическими лесами, разыгрывался тот же трагический конфликт «века стали» и «каменного века», который десятилетием раньше Лондон наблюдал на Клондайке, где охотники за золотом варварски уничтожали и порабощали индейцев. Здесь, как и на Севере, сама действительность безошибочно выявляла истинную нравственную сущность каждого, кто, покинув обжитой, уютный уголок где-нибудь в Англии или в Калифорнии, отправлялся на другой конец планеты—по большей части только с мечтами о миллионе, но случалось, и ради Приключения, в надежде обрести чувство свободы и осуществленного призвания.

И суровые законы жизни, которые мстят за несправедливость, бесчестье, предательство, за поругание красоты и этической правды, , здесь выявлялись так же отчетливо, как было на Аляске во времена юности Лондона.

Оттого Полинезия, как прежде — Клондайк, властно завладела его воображением. Ей посвящены прекрасные новеллы Лондона, собранные в «Сказках южных морей» и «Храме гордыни». Ей посвящены и повести о Джерри и Майкле.

Может показаться, что обе они принадлежат литературе Приключений и поэтому самое главное в них — напряженная интрига, красочные описания, калейдоскоп острых сюжетных ситуаций.

Конечно, Лондон стремился к тому, чтобы его книги о собаках были увлекательным чтением, и не понапрасну сегодня, когда прошло три четверти века, интерес к ним так же велик и устойчив, как в первые годы после их появления. Но стихия Приключения, почти всегда заполняющая книги Лондона, — это все же лишь самый верхний слой их содержания.

Эти проблемы настойчиво заявляют о себе и в книгах, где главные герои—Белый Клык, Джерри, Майкл. Каждая из этих книг—размышление над законами жизни и законами нравственной истины. Вот почему повести сложились в единый цикл, обладающий очень прочными внутренними сцеплениями.

Когда-то их воспринимали главным образом как беллетристические пособия, иллюстрирующие учение Дарвина. Для своего времени такое восприятие было естественным. Все поколение Лондона росло под сильным воздействием идей дарвинизма, который в те годы был последним словом и самым значительным завоеванием науки.

Теория эволюции нашла множество отзвуков в тогдашней философии, социологии, литературе. Возникал соблазн распространить эту теорию и на область социальных отношений—между людьми, поколениями, расами, народами. Английский философ Г.

Спенсер, чьи книги Лондон прочел на Аляске, разработал на такой основе по-своему стройную и логичную доктрину, в сущности, оправдывавшую и расизм, и классовое размежевание, и капиталистическую эксплуатацию. В некоторых лондоновских произведениях чувствуются отголоски этой глубоко реакционной концепции.

Особенно усердно критики той поры отыскивали такие отголоски в повестях, посвященных собакам, — ведь, кажется, к перекличкам со Спенсером здесь располагал сам материал.

Но, каковы бы ни были субъективные намерения писателя, на деле его книги о собаках оказались как раз развенчанием спенсерианства, которое некоторые современники Лондона всерьез считали единственной «научной» и «объективной» философией.

Особенно примечательны в этом смысле повести о Джерри и Майкле. На плантации Мериндж, где они выросли, в них обоих воспитывают презрение и ненависть к «неполноценным» чернокожим жителям Полинезии.

, Для Джерри и Майкла эта ненависть в итоге становится нормой психологии—инстинкт заставляет их видеть в каждом полинезийце врага «белых богов» или, в лучшем случае, всего только «второсортное» божество.

И Джерри и Майкл фактически жертвы мира, где расизм и насилие стали коренными принципами бытия.

Их судьба трагична, несмотря на благополучный финал, —ведь искалечена их психика, разрушен воплотившийся в них идеал этической целостности и красоты.

Это социальная драма, по-своему отразившая ту страшную драму колониального угнетения, которая развертывается в большом мире, чьи законы вынужденно усваивают герои Лондона.

В повести о Джерри на передний план выдвигается тот расовый антагонизм, который стал неотъемлемым следствием вторжения буржуазной цивилизации, изуродовавшей весь строй жизни на островах Полинезии. Лондон ничуть не идеализирует те порядки, которые здесь господствовали до появления непрошеных цивилизаторов.

И вместе с тем при всей жестокости рисуемых им картин самое существенное для Лондона — органика, завершенность и естественность полинезийской жизни, хотя она и впрямь несет на себе черты каменного века.

На голых отмелях, в крайне суровых условиях, не зная ни извести, ни долота, местные жители сумели выстроить стены, противостоящие напору океана, разбить плантации кокосовых пальм и хлебных деревьев, наладить рыболовство, создать прочные жизненные устои.

И пусть их поверья до крайности примитивны, пусть даже у них господствует каннибализм, — это та неизбежная ранняя стадия человеческой истории, которая не должна прерываться насильственным приобщением к «веку стали».

Сам Джерри тоже помогает укрепиться бесчеловечности, которую принесли колонизаторы. Инстинктивный расизм Джерри меньше всего можно было бы объяснить—в духе Спенсера — как логичное следствие биологической эволюции.

Это результат социальных норм, которые утверждались вместе с капиталистическим «освоением» Полинезии, как тогда казалось, на века.

В повести о Майкле социальный смысл событий еще более очевиден. Познакомившись для этой повести с закулисной стороной жизни американских цирков, Лондон был буквально ошеломлен жестокостью дрессировщиков, ни перед чем не останавливавшихся ради эффектности номера и выгоды ангажемента.

Книга о Майкле писалась с конкретной целью покончить с этим варварством, которое не тяготило совесть различного рода «важных богов» вроде Гарриса Коллинза, образцового семьянина и прихожанина церкви, уподобляющегося мяснику, как только он переступает порог своей школы дрессировки—«школы страданий для четвероногих пленников со всех концов света».

Цель осталась недостигнутой. Животных продолжали мучить и после появления повести, хотя она вызвала бурные отклики читателей, которых повергли в ужас приведенные Лондоном факты. Требования бизнеса взяли верх над либеральными устремлениями общественности. Иначе и не могло быть.

Но это ничуть не снижает значения лондоновской книги, если иметь в виду не только побуждения, заставившие писателя взяться за перо, а объективный художественный результат. И в этой повести, как и во всех предшествующих, Лондон затрагивает очень сложные этические конфликты.

Майкл, чья судьба оказалась предельно суровой, все время сталкивается с низостью, несправедливостью, своекорыстием, жизнь жестоко ломает его понятия о правильном и ложном, калечит его сознание, — так озлобится ли он сам, станет ли всего только продуктом среды, в которой приходится существовать? Для тех, кто слишком прямолинейно понимал эволюционное учение, вряд ли мог возникнуть сам этот вопрос. Философия Спенсера не оставляла места для таких понятий, как выбор, свобода воли, ответственность. А весь опыт прожитых лет убеждал Лондона в противоположном: каковы бы ни были условия, возможность нравственного выбора сохраняется и остается ответственность за принятое решение.

Отблеск таких ситуаций сегодня невольно падает на страницы его повести, посвященной Майклу, и часто заставляет воспринять ее как аллегорию.

Настолько важен с ходом лет стал ее важнейший конфликт, в котором противостоят друг другу стремление к свободе и порабощение жестокими обстоятельствами, чувство нравственного долга и враждебный ему инстинкт выживания любой ценой, самоотверженность и безволие, гордость и приспособленчество.

Разумеется, Лондон писал не аллегорию, а просто повесть о собаке. Коррективы внесло время, придавшее такую серьезность той борьбе несовместимых начал, которая происходит в душе Майкла.

И вопреки всем научным аргументам «социальных дарвинистов», пытавшихся уподобить человека животному, исход этой борьбы определяется этическими принципами даже в сознании собаки. Трудно дается Майклу победа над средой, стремившейся ожесточить его против всех на свете.

После пережитого он никогда уже не испытает вновь ощущение полного, безоблачного счастья, подсознательно живущее в нем как память о Мериндже, о капитане Келларе и о стюарде Доутри, которых поглотило небытие.

Но не иссохла его душа и не остыло сердце, не поколебалась его гордость и верность. А это решающий итог — и последняя точка в полемике Лондона с теми, кто был готов оправдать любую подлость условиями жизни, предав забвению самую мысль о долге и ответственности.

Так наполняются лондоновские книги о собаках такими коллизиями, которые сохранят жгучую актуальность на протяжении всего XX века, лишь обостряясь с движением истории. Захватывая глубокой достоверностью рассказа и неподдельной тонкостью психологического рисунка, эти повести заставляют думать о проблемах большого мира — этических, социальных, философских.

Доутри, а уж тем более Коллинз и прочие дрессировщики, конечно, не пытаются понять, какие чувстве заставляют Майкла выводить мелодии популярных песенок и почему, заслышав их, он не может сдержать себя, хотя бы и сознавая унизительность своего положения цирковой звезды.

Для Лондона это пение, собирающее толпы любопытствующих, — не пустая сенсация очередного трюка, а внешний знак происходящего в душе Майкла брожения, которое по-своему глубоко символично и серьезно.

Майкл тоскует по стюарду, любившему эти песни, и устремляется к нему в надежде победить своим пением тьму, в которой исчез его великий бог. Но его пение не только проявление бесконечной любви. Это и исход тоски «по далекой, позабытой стайной жизни».

Попытка пробиться через тысячелетия к тем временам, «когда мир был молод и стая была стаей, еще не потерявшейся в нескончаемой череде столетий, прожитых собакой подле человека».

Возникает философская тема, непосредственно связывающая книгу о Майкле с «Белым Клыком». Там эта тема—утраченная слитность с природой и невосполнимость понесенных при этом потерь—является ведущей.

Повесть дополняет картину Клондайка, уже знакомую читателям рассказов Лондона, передавших все то героическое и низменное, что сопутствовало «золотой лихорадке».

Но ее значение определяется прежде всего новаторским изображением полуосознанных побуждений героя, Белого Клыка, который приспосабливается к цивилизации, не разрушая при этом своего целостного и прекрасного духовного мира.

Прежде чем попасть к людям, он живет естественной жизнью. Всем своим строем повесть отрицает иллюзорные ценности цивилизации, где властвуют богатство и жажда власти.

Суровая и прекрасная природа Аляски не приемлет людей, остающихся рабами такой цивилизации. «Читаешь его, — писал о Лондоне Леонид Андреев, — и словно выходишь из какого-то тесного закоулка…

и чувствуешь, как крепчают мускулы, как властно зовет вечно невинная жизнь к работе и борьбе».

Жизнь Белого Клыка необычайно полнокровна, интенсивна, потому что он сам — неотъемлемая частица реального мира, который Лондон открыл для себя на Севере и полюбил навсегда.

Усваивая повадки волка, Белый Клык «выполняет высшее назначение жизни». Этого нельзя сказать ни о ком из тех, с кем ему суждено столкнуться.

И может быть, именно потому, что Белый Клык во всех своих устремлениях руководствуется голосом природы, ему и дано изведать такую любовь, такое счастье самоотверженности и преданности, какие недоступны людям, всегда — в той или иной степени — скованным нормами цивилизации с их неизбежной искусственностью.

Лондону было чуждо настроение, выражавшееся в наивных призывах к бегству «назад в природу».

И он раньше других писателей заговорил о том, что такие утраты не компенсируются никакими, даже самыми бесспорными достижениями прогресса, ибо человек никогда не смирится со своей отчужденностью от природы и будет искать живой контакт с ней, не утраченный героями лондоновских книг о собаках.

Глазами этих необычных героев он увидел всю глубину рва, пролегшего между людьми и миром, в котором они живут. Он передал муку и боль этого разрыва, вводя в литературу одну из тех самых острых и важных тем, которые принесла действительность нашего столетия.

В дуще Белого Клыка победило чувство любви к человеку. Финал повести о клондайкском волке, мирно играющем с щенятами под солнцем Калифорнии, выглядит искусственно.

• Но и он не поколебал большого философского и художественного значения «Белого Клыка»—повести, оставшейся среди лучших произведений Лондона, как и все другие его книги о собаках, отмеченные подлинной содержательной емкостью и глубиной.
• А. Зверен
• Источники:

• Лондон Д. Повести.— М.: Правда, 1981.—656 с

Аннотация: В книгу вошли три повести американского писателя Джека Лондона (1876—1916): «Белый Клык», «Джерри-островитянин», «Майкл, брат Джерри». Каждая из этих повестей — размышление над законами жизни и законами нравственной истины.Посмотреть все сочинения без рекламы можно в нашем Чтобы вывести это сочинение введите команду /id2326

Источник: https://www.kritika24.ru/page.php?id=2326

Краткое содержание «Белое безмолвие» Лондона

Сквозь бескрайнюю снежную пустыню движутся три собачьи упряжки: Мэйсон, его жена индианка Руфь и его друг Мэйлмют Кид. Продукты у них на исходе. Голод терзает и людей, и собак. Впереди двести миль по непроложенному снежному пути.

Еды хватит всего на шесть дней, а для собак и совсем ничего нет. Мэйсон утешает жену, рассказывает, как хорошо им будет, когда они вернутся домой. Но судьба распорядилась иначе.

Огромное дерево, «склонившееся под бременем лет и тяжестью снега, сыграло свою последнюю роль в трагедии жизни». Мэйсон услышал предостерегающий треск, но не успел отскочить в сторону — дерево придавило его.

Мэйсон был страшно искалечен; ноги парализованы; повреждены внутренние органы. Никакой надежды. Умирая, он рассказывает Киду, что Руфь ждет ребенка, и требует застрелить его и идти дальше:

«Пойми, это моя жена, мой сын». Напрасно Кид пытается уговорить его оттянуть час отъезда: «Только один день. Мы как-нибудь протянем с едой; а может быть, я подстрелю лося».

Он молил небо, чтобы оно послало ему лося, только одного лося, но, казалось, вся дичь покинула страну, и под вечер, выбившись из сил, он возвратился с пустыми руками и тяжелым сердцем.

» Руфь безропотно выслушала последнюю волю мужа: женщина своего племени, она не привыкла прекословить мужчине.

Когда Руфь, взмахнув бичом и понукая собак, двинулась в путь, Кид вернулся к умирающему другу и, нагнув верхушки двух сосенок до земли, соорудил нечто вроде тех хранилищ, какие устраивают охотники, чтобы уберечь свои припасы от росомах.

Прозрачная чистота и холод Белого Безмолвия под стальным небом безжалостны.

«Раздался короткий выстрел; Мэйсон взлетел ввысь, в свою воздушную гробницу, а Мэйлмют Кид, подхлестывая собак, во весь опор помчался прочь по снежной пустыне».

(1

Источник: https://schoolessay.ru/kratkoe-soderzhanie-beloe-bezmolvie-londona/

Белое безмолвие

• ИЗ ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Д. Лондон
• Белое безмолвие

Мэйлмют Кид, его товарищ Мэйсон и жена Мэйсона, индианка Руфь, пробираются по ледяным просторам Севера.

Впереди двести миль по непроложенному пути, еды хватит всего дней на шесть, а для собак совсем ничего нет. Отощавшие животные звереют, временами набрасываются на людей, едва не вцепляются хозяевам клыками в горло.

Люди понимают, что, очевидно, скоро собак придется резать и съедать самим.

Оба охотника и женщина останавливаются на короткую дневную стоянку, разводят костер и принимаются за скудный завтрак. Собаки лежат в упряжке и завистливо следят за каждым куском, что исчезает во рту людей. Мэйлмют Кид решает, что со следующего дня следует отменить завтраки, а также не спускать глаз с собак: те совсем отбились от рук, того и гляди, набросятся на хозяев всей сворой.

Муж разговаривает с Руфью на «условном языке». Он обещает, что они поплывут на «лодке белого человека» (корабле), доберутся до города, Руфь поедет в Форт Юкон, а он сам — в Арктик-сити, расстояние до которого — «двадцать пять снов». Мэйсон позвонит жене по телефону («длинная веревка оттуда сюда») и даст ей добрый совет, как печь хлеб. Руфь улыбается, не верит мужу.

Мэйсон возглавляет шествие, Руфь следует за ним со второй упряжкой, а Мэйлмют Кид замыкает процессию. Сильный и суровый человек, способный свалить быка одним ударом, он не может бить несчастных собак и по возможности щадит их, что погонщики делают редко. Мэйсон же жесток к животным.

Разговоры смолкают. «Трудный путь не допускает такой роскоши. А езда на севере — тяжкий, убийственный труд. Счастлив тот, кто ценою молчания выдержит день такого пути, и то еще по проложенной тропе.

Но нет труда изнурительнее, чем прокладывать дорогу. На каждом шагу широкие плетеные лыжи проваливаются, и ноги уходят в снег по самое колено.

Кто сумеет за весь день ни разу не попасть под ноги собакам, тот может с чистой совестью и с величайшей гордостью забираться в спальный мешок; а тому, кто пройдет двадцать снов по великой Северной Тропе, могут позавидовать и боги.

День клонился к вечеру, и подавленные величием Белого Безмолвия путники молча прокладывают себе путь. У природы много способов убедить человека в его смертности: непрерывное чередование приливов и отливов, ярость бури, ужасы землетрясения, громовые раскаты небесной артиллерии.

Но всего сильнее, всего сокрушительнее — Белое Безмолвие в его бесстрастности. Ничто не шелохнется, небо ярко, как отполированная медь, малейший шепот кажется святотатством, и человек пугается собственного голоса.

И на человека находит страх перед смертью, перед богом, перед всем миром, а вместе со страхом — надежда на воскресение и жизнь и тоска по бессмертию — тщетное стремление плененной материи; вот тогда-то человек остается наедине с богом».

День клонится к вечеру. Русло реки, вдоль которой следует маленькая процессия, делает крутой поворот, и Мэйсон, чтобы срезать угол, направляет свою упряжку через узкий мыс.

Но собаки никак не могут взять подъем. Вожак тянет упряжку вправо, и нарты наезжают на лыжи Мэйсона.

Мэйсона сбивает с ног, одна из собак падает, запутавшись в постромках, и нарты катятся вниз по откосу, увлекая за собой упряжку.

Мэйсон принимается бить животных бичом. Больше всех достается упавшей собаке — Кармен. Мэйлмют Кид пытается заступиться за несчастное животное. Мэйсон дожидается, когда тот кончит говорить, — и снова длинный бич обвивается вокруг хребта провинившейся собаки. Она жалобно визжит, зарывается в снег.

«То была трудная, тягостная минута для путников: издыхает собака, ссорятся двое друзей. Кармен из последних сил тащилась позади. Пока собака может идти, ее не пристреливают, у нее остается последний шанс на жизнь: дотащиться до стоянки, а там, может быть, люди убьют лося».

Раскаиваясь в своем поступке, но из упрямства не желая сознаться в этом, Мэйсон идет впереди, не оглядывается и не подозревает о надвигающейся опасности. На небольшом расстоянии от него высится старая сосна. Мэйсон останавливается завязать ремень на мокасине.

«Вокруг стояла зловещая тишина, ни единого движения не было в осыпанном снегом лесу; холод и безмолвие заморозили сердце и сковали дрожащие уста природы. Вдруг в воздухе пронесся вздох; они даже не услышали, а скорее ощутили его как предвестника движения в этой неподвижной пустыне».

Огромное дерево, склонившееся под бременем лет и тяжестью слега, играет «свою последнюю роль в трагедии жизни. Мэйсон услышал треск, хотел было отскочить в сторону, но не успел он выпрямиться, как дерево придавило его, ударив по плечу.

Индианка тоже не упала без чувств и не стала проливать ненужные слезы, как эго сделали бы многие из ее белых сестер.

По первому слову Мэйлмюта Кида она всем телом налегла на приспособленную в виде рычага палку, ослабляя тяжесть и прислушиваясь к стонам мужа, а Мэйлмют Кид принялся рубить дерево топором».

Кид кладет на снег жалкие останки того, что так недавно было человеком. Но страшнее мучений товарища — немая скорбь в лице женщины и ее взгляд, исполненный и надежды и отчаяния.

Руфь ничего не говорит: «жители Севера рано познают тщету слов и неоценимое благо действий». Несчастного Мэйсона кутают в звериные шкуры и кладут на подстилку из веток. Он страшно искалечен.

Никакой надежды спасти его нет.

Медленно тянется безжалостная ночь. Руфь встречает утро «со стоическим отчаянием, свойственным ее народу; на бронзовом лице Мэйлмюта Кида прибавилось несколько морщин. Мэйсон… перенесся в Восточный Теннесси, к Великим Туманным Горам, и вновь переживал свое детство.

Трогательно звучала мелодия давно забытого южного города: он бредил о купании в озерах, об охоте на енота и набегах за арбузами. Для Руфи это были только невнятные звуки, но Кид понимал все, и каждое слово отдавалось в его душе — так может сочувствовать только тот, кто долгие годы был лишен всего, что зовется цивилизацией».

Утром умирающий приходит в себя. Мэйсон шепчет другу, что Руфь была ему хорошей женой. Он просит Кида не отправлять ее назад к ее племени. Ей будет трудно там.

Мэйсон просит друга позаботиться о Руфи, которая ждет ребенка, дать сыну хорошее образование и сделать так, чтобы мальчик «не возвращался сюда. Здесь не место белому человеку».

Мэйсон приказывает Киду и Руфи идти дальше. Мэйлмют Кид умоляет друга подождать три дня — возможно, Мэйсону станет легче. После решительного торга Мэйсон соглашается и дает другу один день. В заключение Мэйсон просит у Кида прощения за Кармен.

Оставив плачущую женщину подле мужа, Кид уходит в лес с ружьем, надеясь подстрелить лося.

«Если рассуждать отвлеченно, это была простая арифметика — три жизни против одной, обреченной. Но Мэйлмют Кид колебался.

Пять лет дружбы связывали его с Мэйсоном — в совместной жизни на стоянках и приисках, в странствиях по рекам и тропам, в смертельной опасности, которую они встречали плечом к плечу на охоте, в голод, в наводнение.

Так прочна была их связь, что он часто чувствовал смутную ревность к Руфи, с первого дня, как она стала между ними. А теперь эту связь надо разорвать собственной рукой».

Вернувшись ни с чем, Кид видит, что индианка отбивается топором от окружившей ее рычащей своры. Собаки набросились на запас съестных припасов. Кид спешит женщине на помощь. Избитые собаки уползают подальше от костра.

зализывают раны и жалобно воют. Весь запас вяленой рыбы уничтожен, и на дальнейший путь в двести с лишком миль остается не более пяти фунтов муки.

Медлить больше нельзя. Но Мэйсон все не умирает. Кид мастерит ему «могилу». Он быстро нагибает верхушки двух сосенок почти до земли и связывает их ремнями из оленьей кожи.

Затем, ударами бича смирив собак, запрягает их в нарты и грузит туда все, кроме шкур, в которые был закутан Мэйсон. Товарища Кид обвязывает ремнями, прикрепив концы их к верхушкам сосен.

Один взмах ножа — и сосны выпрямятся и поднимут тело высоко над землей.

Руфь безропотно слушает волю мужа. Она должна уйти, не видеть его последние минуты. «Бедняжку не надо учить послушанию. Еще девочкой она вместе со всеми женщинами своего племени преклонялась перед властелином всего живущего, перед мужчиной, которому не подобает прекословить». Руфь с упряжкой скрывается за деревьями.

Раздается короткий выстрел. Мэйсон взлетает ввысь, в свою воздушную гробницу, а Мэйлмют Кид, нахлестывая собак, во весь опор мчится прочь по снежной пустыне.



Источник: https://scribble.su/short/kratkoe6kl/91.html

Джек Лондон «Белое Безмолвие»

Переход через белую пустыню снега и льда может таить в себе множество опасностей. В этом гибельном месте многое зависит от провизии, стойкости собак в упряжи, и конечно же от крепости собственного духа, чтобы не сойти с ума от обступающего со всех сторон Белого Безмолвия.

Входит в:

 1915 г. 1928 г. 1945 г. 1946 г. 1951 г. 1952 г. 1953 г. 1954 г. 1955 г. 1955 г. 1955 г. 1957 г. 1958 г. 1960 г. 1960 г. 1961 г. 1962 г. 1965 г. 1971 г. 1976 г. 1976 г. 1976 г. 1976 г. 1977 г. 1978 г. 1979 г. 1979 г. 1980 г. 1980 г. 1981 г. 1981 г. 1981 г. 1982 г. 1984 г. 1984 г. 1984 г. 1984 г. 1985 г. 1985 г. 1986 г. 1987 г. 1988 г. 1988 г. 1988 г. 1992 г. 1992 г. 1993 г. 1994 г. 1994 г. 1994 г. 1995 г. 1998 г. 1998 г. 1998 г. 2001 г. 2003 г. 2004 г. 2006 г. 2006 г. 2008 г. 2008 г. 2008 г. 2010 г. 2010 г. 2011 г. 2011 г. 2011 г. 2012 г. 2012 г. 2012 г. 2013 г. 2013 г. 2016 г. 2016 г. 2016 г. 2018 г. 2018 г. 2018 г. 2018 г. 2019 г. 1999 г. 2004 г. 2006 г. 2006 г. 2007 г. Издания на иностранных языках: 1976 г.

Доступность в электронном виде:

Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке

Доктор Вова, 5 января 2012 г.

Белое Безмолвие! Как же это величественно звучит! И насколько мастерски смог передать Автор всю атмосферу этого рассказа! Трагедию маленькой группы людей, которые пытаются выжить в условиях, когда даже в верных собаках пробуждаются первобытные инстинкты, заставляющие их бросаться на своих хозяев. Трагедию Мэйсона, так и не увидевшего своего будущего ребёнка, трагедию Кида, большого и сильного человека с добрым сердцем, который вынужден сделать выстрел в лучшего друга, чтобы тот не мучался больше и чтобы попытаться спасти жену и будущего ребёнка Мэйсона. И над всеми этими страстями, трагедиями и эмоциями незыблемо и несокрушимо стоит оно: величественное Белое Безмолвие, как стояло тысячи лет до этого, и как простоит ещё столько же. И понимаешь, насколько же уязвим и слаб «царь природы» по сравнению с этой самой природой! Великолепный рассказ!

mytreus, 31 августа 2012 г.

That is no country for white men

Короткий рассказ, в котором Лондон мастерскими штрихами очертил на белом листе снега характеры трёх непохожих людей. Их прошлое обозначено, но для Севера важно настоящее, укладывающееся в один лыжный шаг. Будущее, о котором осмеливается мечтать герой, жизнь ломает с неумолимостью падающего дерева.

Это история о необходимости сделать выбор, когда выбора нет; о том, что переходя черту голода, звереют даже верные друзья людей; и о самом страшном, обозначенном лишь намёком, — превращении в зверя самого человека.

Но это остаётся за рамками рассказа, как должен был за ними остаться и финальный выстрел, и вознесение Мэйсона в башню молчания на вершине сосны.

Классиков не переписывают, mea culpa, но вернее было бы завершить повествование фразой о главном враге рассудка, остающегося наедине с самим собой: «Белое Безмолвие словно издевалось над ним. Его охватил страх».

BroonCard, 12 февраля 2016 г.

Как может один лишь миг повлиять на человека, который буквально недавно обладал мечтами да целями, делясь ими с близкими и дорогими людьми, что лишь благодаря его вере также безапелляционно грезили о жизни, которая наступит «после». И это творение словно говорит: ««После» способно не настать».

Сражение за наше существование ведется везде, где мы прибываем, да каждую секунду, что мы там прибываем.

Таковую мысль и излагает сие произведение, заодно затрагивая вопросы искренней любви, специфики разных культур, которые все равно не должны мешать настоящей дружбе, как у Измаила с Квикегом у Мэлвилла, и конечно тема самих мечт – сбудутся они аль нет, зависит лишь от нас, от нашей внимательности и стойкости.

Это рассказ, в своем финале дающий читателю на суд крайне философский вопрос жизни-смерти и вознесения к небесам через землю либо воздух – это опять же специфики культур.

В любом случае: сеттинг бескрайнего и беспощадного севера обрамляет данное творение, заключающее в себе отнюдь не жизнерадостный сюжет, который все равно крайне приковывает ввиду богатства повествовательного языка да синопсиса самой истории.

vesnyshka, 6 ноября 2015 г.

Название произведения настраивает на погружение в нечто пугающее, настораживающее… Не зная еще, о чем пойдет речь, я представила себе абсолютную пустоту, оглушающую своим величием, и в целом не ошиблась. Перед нами простирается Север с его давящим своею бескрайностью безмолвием.

Среди этих морозных белых нескончаемых километров бредут три человека и собаки. У них заканчивается провиант, собаки готовы бросаться на хозяев и в подвернувшийся момент сжирают одного из собратьев. Чувствуешь страх, опасность, некую безысходность, но вместе с тем – веру в человека.

И вздрагиваешь, когда обрушивается дерево, и высматриваешь оленя, который мог бы спасти от голода, и погружаешься в истории детства и мечты о будущем героя, и прикрываешь глаза во время выстрела, потому что смотреть невозможно, но поступить иначе нельзя.

И веришь в то, что это безмолвие все же отпустит оставшихся из своих цепких объятий, и всё еще будет хорошо, ведь внутри женщины бьется новая жизнь.

В этом небольшом рассказе Д.Лондон проверяет героев, и вместе с ними читателей, на прочность духа, верность дружбе, вере в лучшее.

После прочтения на сердце нет грусти, и белое безмолвие превращается в светлое чувство благодарности автору за глубину его произведения и его веру в человека.

elen-key, 18 мая 2011 г.

«У природы много способов убедить человека в его смертности».

Потрясающий рассказ.

Str_Kremen6, 18 августа 2012 г.

«но всего сильнее,всего сокрушительнее-Белое Безмолвие в его бесстрастности…а прозрачно-чистое и холодное Белое Безмолвие ,раскинувшееся под стальным небом, безжалостно.»

Как же прекрасно автор передал атмосферу. Атмосферу ужаса и безысходности пребывания людей в снежном капкане. Еды осталось мало, путь предстоит по непроложенной тропе, собаки оголодали настолько, что инстинкты самосохранения берут вверх над воспитанием и выучкой.

И тут трагедия Мэйсона. Дерево упало на него в самый неподходящий момент. А ведь он обещал свою жену,индианку,свозить в америку,показать цивилизацию,к тому же он скоро должен стать отцом. Однако, природа имеет свои счёты на эти планы.

А Кид-лучший друг,с которым они в прямом смысле прошли огонь и воду.

В такой небольшой рассказ Джек Лондон вложил много смысла. После прочтения равнодушным остаться сложно. Особенно ярко автор описывает выбор Мэйлмюта. Очень нелёгкий выбор…

«нелегко оставаться с горестными мыслями среди Белого Безмолвия…»

CattusEquese, 10 марта 2012 г.

Итог: Очень сильный, и трогательный рассказ. У Джека Лондона мне нравятся именно «северные» рассказы. Наверно потому что он, сам побывал на Аляске, рассказы эти получаются очень интересные.

810

Joul Harristar, 11 мая 2019 г.

Маленький дисклеймер: Я описываю рассказы сборника «Сын волка», как части единого целого. Мне кажется, что читать их не по отдельности, а в совокупности — наиболее правильный вариант, который поможет наиболее полно ощутить всю гениальность этого творения Джека Лондона.

И так, приступим! Если честно, то именно рассказ-открытие меня не очень сильно впечатлил.

Трагедия Мейсона меня не зацепила, так как он не показался мне приятным парнем и привязаться к нему я не успел, однако стоит отметить первое появление Мэйлмюта Кида и наше дебютное погружение в невероятно искреннюю, суровую в своем холодном, пробирающем до костей романтизме, северную реальность. Дальше будет еще атмосфернее и интереснее!

Подписаться на отзывы о произведении

Источник: https://fantlab.ru/work135155

Джек Лондон — Белое безмолвие слушать на английском языке ⋆ Быстрый английский

Этот рассказ Джека Лондона – Белое безмолвие слушать на английском языке вы можете прямо с сайта. В оригинале этот рассказ называется – The White Silence.

Рассказ публикуется в аудиоформате. Текст не адаптирован и потому для начинающих будет сложен.

Краткое содержание рассказа Белое безмолвие:

Сквозь бескрайнюю снежную пустыню движутся три собачьи упряжки: Мэйсон, его жена индианка Руфь и его друг Мэйлмют Кид. Продукты у них на исходе. Голод терзает и людей, и собак. Впереди двести миль по непроложенному снежному пути. Еды хватит всего на шесть дней, а для собак и совсем ничего нет.

Мэйсон утешает жену, рассказывает, как хорошо им будет, когда они вернутся домой. Но судьба распорядилась иначе. Огромное дерево, «склонившееся под бременем лет и тяжестью снега, сыграло свою последнюю роль в трагедии жизни».

Мэйсон услышал предостерегающий треск, но не успел отскочить в сторону – дерево придавило его. Мэйсон был страшно искалечен; ноги парализованы; повреждены внутренние органы. Никакой надежды….

Умирая, он рассказывает Киду, что Руфь ждет ребенка, и требует застрелить его и идти дальше:

«Пойми, это моя жена, мой сын». Напрасно Кид пытается уговорить его оттянуть час отъезда: «Только один день. Мы как-нибудь протянем с едой; а может быть, я подстрелю лося» .

• Он молил небо, чтобы оно послало ему лося, только одного лося, но, казалось, вся дичь покинула страну, и под вечер, выбившись из сил, он возвратился с пустыми руками и тяжелым сердцем… »
• Руфь безропотно выслушала последнюю волю мужа: женщина своего племени, она не привыкла прекословить мужчине.
• Когда Руфь, взмахнув бичом и понукая собак, двинулась в путь, Кид вернулся к умирающему другу и, нагнув верхушки двух сосенок до земли, соорудил нечто вроде тех хранилищ, какие устраивают охотники, чтобы уберечь свои припасы от росомах.
• Прозрачная чистота и холод Белого Безмолвия под стальным небом безжалостны.
• «Раздался короткий выстрел; Мэйсон взлетел ввысь, в свою воздушную гробницу, а Мэйлмют Кид, подхлестывая собак, во весь опор помчался прочь по снежной пустыне»

Слушаем аудиокнигу Джека Лондона – Белое безмолвие

Если материал понравился – ставь рейтинг! Или делись с друзьями в социальных сетях.

Скачать аудиокнигу бесплатно и без регистрации с Яндекс Диска – https://yadi.sk/d/i6RC7uF63Nov4S

Другие аудиокниги на английском языке в рубрике – Аудиокниги.

Источник: https://RapidEnglish.ru/jack-london-the-white-silence/

Помогите пожалуйста! Срочно нужно краткое содержание Лондон Д. — «Белое безмолвие». Кто читал, напишите пожалуйста!

Помогите пожалуйста! Срочно нужно краткое содержание Лондон Д. — «Белое безмолвие». Кто читал, напишите пожалуйста!

Спасибо заранее!

Sphinx Apani

Honda400Ну, вот как, короче, с вами вести диалог… Печальные события в рассказе разворачиваются в Лондоне на фоне «белого безмолвия» снежной пустыни. Герои понимают, что, возможно, лучше шторм, чем этот, но в принципе белый мир. Видно, бесконечности снежной равнине, холодно, здесь приходит страх.Через этот тип молчания, чтобы прокладываете свой путь путешественников.

Это небольшая группа: друзья малыша, и поход Мейсон, его женщина Рут. Семь человек преодолел множество опасностей, но всегда выходили победителями. Вот только короче в споре за отличную Рут выиграл только одну Мейсон. Красавица стала его верным спутником. Они-собаки. К сожалению, еды там очень мало и, в принципе, для людей, а кампания для собак.

Все уже на последнем издыхании от голода и общей слабости. Они действительно должны делать это, пока у вас есть запасы, чтобы попасть в какое-нибудь укрытие.Есть беда – старое дерево падает на Мейсона.

Во-первых, она нуждается в теплых и безопасный вид, а во-вторых, она должна научиться жить без него. Мейсон просит не отправлять ее в родное племя. Решив оставить семью, она не может вернуться к ним несчастным побитые жизнью. Она должна попытаться построить жизнь, что Мейсон она обещала. Ради своего будущего сына.Малыш не хочет оставлять друга умирать.

Он хотел застрелить лося, так что в принципе каждый может съесть, но на самом деле из-за белого тишина все животные либо исчезли, либо просто исчезли. Охотник ничего не находит.Рут должен подчиняться воли мужа идти к собакам. И Каменщик, возводя своего рода гробницей для других,

• идет за ней.
• Синопсис Лондона «белое безмолвие» для 2 минуту пересказ сюжета

https://2minutki.ru/kratkie-soderzhaniya/dzhek-london/beloe-bezmolvie-kratko Лучшие или попросить кого-то другого.

Monix ZecetiЗа такие темы погода не полет… Я не думаю, что, однако, получить здесь нормальные ответы.. Да, Бог с вами!

Stason140 В семейном бюджете расходы на машину играют такую же роль, как расходы на армию в госбюджете. Возможно.. )

Ulis Priora Они говорят: пожалуйста, кто, читать. Несчастный человек, дерево измельчают сломал спину, жена ушла, а других ждать того времени, когда он умрет, также не равно рубят топором, веревок и деревьев к пониманию тела, он закричал бегают собаки…. Это хорошая пища для мысли…

(Visited 1 times, 1 visits today)

Источник: http://jayo.ru/kultura/pomogite-pozhalujjsta-srochno-nuzhno-kratkoe-soderzhanie-london-d-beloe-bezmolvie-kto-chital-napishite-pozhalujjsta/

Белое безмолвие

— Кармен и двух дней не протянет.

Мэйсон выплюнул кусок льда и уныло посмотрел на несчастное животное, потом, поднеся лапу собаки ко рту, стал опять скусывать лед, намерзший большими шишками у нее между пальцев.

— Сколько я ни встречал собак с затейливыми кличками, все они никуда не годились, — сказал он, покончив со своим делом, и оттолкнул собаку. — Они слабеют и в конце концов издыхают. Ты видел, чтобы с собакой, которую зовут попросту Касьяр, Сиваш или Хаски, приключилось что-нибудь неладное? Никогда! Посмотри на Шукума: он…

Раз! Отощавший пес взметнулся вверх, едва не вцепившись клыками Мэйсону в горло.

— Ты что это придумал?

Сильный удар по голове рукояткой бича опрокинул собаку в снег; она судорожно вздрагивала, с клыков у нее капала желтая слюна.

— Я и говорю, посмотри на Шукума: Шукум маху не даст. Бьюсь об заклад, не пройдет и недели, как он задерет Кармен.

— А я, — сказал Мэйлмют Кид, переворачивая хлеб, оттаивающий у костра, — бьюсь об заклад, что мы сами съедим Шукума, прежде чем доберемся до места. Что ты на это скажешь, Руфь?

Индианка бросила в кофе кусочек льда, чтобы осела гуща, перевела взгляд с Мэйлмюта Кида на мужа, затем на собак, но ничего не ответила. Столь очевидная истина не требовала подтверждения. Другого выхода им не оставалось. Впереди двести миль по непроложенному пути, еды хватит всего дней на шесть, а для собак и совсем ничего нет.

Оба охотника и женщина придвинулись к костру и принялись за скудный завтрак. Собаки лежали в упряжке, так как это была короткая дневная стоянка, и завистливо следили за каждым их куском.

— С завтрашнего дня никаких завтраков, — сказал Мэйлмют Кид, — и не спускать глаз с собак; они совсем от рук отбились, того и гляди, набросятся на нас, если подвернется удобный случай.

— А ведь когда-то я был главой методистской общины и преподавал в воскресной школе!

И, неизвестно к чему объявив об этом, Мэйсон погрузился в созерцание своих мокасин, от которых шел пар. Руфь вывела его из задумчивости, налив ему чашку кофе.

— Слава богу, что у нас вдоволь чая. Я видел, как чай растет, дома, в Теннесси. Чего бы я теперь не дал за горячую кукурузную лепешку!.. Не горюй, Руфь, еще немного, и тебе не придется больше голодать, да и мокасины не надо будет носить.

При этих словах женщина перестала хмуриться, и глаза ее засветились любовью к ее белому господину — первому белому человеку, которого она встретила, первому мужчине, который показал ей, что в женщине можно видеть не только животное или вьючную скотину.

— Да, Руфь, — продолжал ее муж на том условном языке, единственно на котором они и могли объясняться друг с другом, — вот скоро мы выберемся отсюда, сядем в лодку белого человека и поедем к Соленой Воде. Да, плохая вода, бурная вода — словно водяные горы скачут вверх и вниз.

А как ее много, как долго по ней ехать! Едешь десять снов, двадцать снов — для большей наглядности Мэйсон отсчитывал дни на пальцах, — и все время вода, плохая вода. Потом приедем в большое селение, народу много, все равно как мошкары летом.

Вигвамы вот какие высокие — в десять, двадцать сосен!.. Эх!

— А потом сядем в… в ящик, и — пифф! — поехали. — В виде пояснения Мэйсон подбросил в воздух пустую кружку и, ловко поймав ее, закричал: — И вот — пафф! — уже приехали! О великие шаманы! Ты едешь в Форт Юкон, а я еду в Арктик-сити — двадцать пять снов.

Длинная веревка оттуда сюда, я хватаюсь за эту веревку и говорю: «Алло, Руфь! Как живешь?» А ты говоришь: «Это ты, муженек?» Я говорю: «Да». А ты говоришь: «Нельзя печь хлеб: больше соды нет». Тогда я говорю: «Посмотри в чулане, под мукой. Прощай!» Ты идешь в чулан и берешь соды сколько нужно.

И все время ты в Форте Юкон, а я — в Арктик- сити. Вот они какие, шаманы!

Руфь так простодушно улыбнулась этой волшебной сказке, что мужчины покатились со смеху. Шум, поднятый дерущимися собаками, оборвал рассказы о чудесах далекой страны, и к тому времени, когда драчунов разняли, женщина уже успела увязать нарты, и все было готово, чтобы двинуться в путь.

— Вперед, Лысый! Эй, вперед!

Мэйсон ловко щелкнул бичом и, когда собаки начали, потихоньку повизгивая, натягивать постромки, уперся в поворотный шест и сдвинул с места примерзшие нарты.

Руфь следовала за ним со второй упряжкой, а Мэйлмют Кид, помогавший ей тронуться, замыкал шествие.

Сильный и суровый человек, способный свалить быка одним ударом, он не мог бить несчастных собак и по возможности щадил их, что погонщики делают редко. Иной раз Мэйлмют Кид чуть не плакал от жалости, глядя на них.

— Ну вперед, хромоногие! — пробормотал он после нескольких тщетных попыток сдвинуть тяжелые нарты.

Наконец его терпение было вознаграждено, и, повизгивая от боли, собаки бросились догонять своих собратьев.

Разговоры смолкли. Трудный путь не допускает такой роскоши. А езда на севере — тяжкий, убийственный труд. Счастлив тот, кто ценою молчания выдержит день такого пути, и то еще по проложенной тропе.

Но нет труда изнурительнее, чем прокладывать дорогу. На каждом шагу широкие плетеные лыжи проваливаются, и ноги уходят в снег по самое колено.

Потом надо осторожно вытаскивать ногу — отклонение от вертикали на ничтожную долю дюйма грозит бедой, — пока поверхность лыжи не очистится от снега. Тогда шаг вперед — и начинаешь поднимать другую ногу, тоже по меньшей мере на пол-ярда.

Кто проделывает это впервые, валится от изнеможения через сто ярдов, даже если до того он не зацепит одной лыжей за другую и не растянется во весь рост, доверившись предательскому снегу.

Кто сумеет за весь день ни разу не попасть под ноги собакам, тот может с чистой совестью и с величайшей гордостью забираться в спальный мешок; а тому, кто пройдет двадцать снов по великой Северной Тропе, могут позавидовать и боги.

День клонился к вечеру, и подавленные величием Белого Безмолвия путники молча прокладывали себе путь. У природы много способов убедить человека в его смертности: непрерывное чередование приливов и отливов, ярость бури, ужасы землетрясения, громовые раскаты небесной артиллерии.

Но всего сильнее, всего сокрушительнее — Белое Безмолвие в его бесстрастности. Ничто не шелохнется, небо ярко, как отполированная медь, малейший шепот кажется святотатством, и человек пугается собственного голоса.

И на человека находит страх перед смертью, перед богом, перед всем миром, а вместе со страхом — надежда на воскресение и жизнь и тоска по бессмертию — тщетное стремление плененной материи; вот тогда-то человек остается наедине с богом.

Выше, еще выше — нарты выбрались на берег. Но тут вожак потянул упряжку вправо, и нарты наехали на лыжи Мэйсона. Последствия были печальные: Мэйсона сбило с ног, одна из собак упала, запутавшись в постромках, и нарты покатились вниз по откосу, увлекая за собой упряжку.

Хлоп! Хлоп! Бич так и свистел в воздухе, и больше всех досталось упавшей собаке.

— Перестань, Мэйсон! — вступился Мэйлмют Кид. — Несчастная и так при последнем издыхании. Постой, мы сейчас припряжем моих.

Источник: http://booksonline.com.ua/view.php?book=168479

Школьные сочинения

Сквозь бескрайнюю снежную пустыню движутся три собачьи упряжки: Мэйсон, его жена индианка Руфь и его друг Мэйлмют Кид. Продукты у них на исходе. Голод терзает и людей, и собак.

Впереди двести миль по непроложенному снежному пути. Еды хватит всего на шесть дней, а для собак и совсем ничего нет. Мэйсон утешает жену, рассказывает, как хорошо им будет, когда они вернутся домой.

Но судьба распорядилась иначе. Огромное дерево, «склонившееся под бременем лет и тяжестью снега, сыграло свою последнюю роль в трагедии жизни».

РњСЌР№СЃРѕРЅ услышал предостерегающий треск, РЅРѕ РЅРµ успел отскочить РІ сторону — дерево придавило его. РњСЌР№СЃРѕРЅ был страшно искалечен; РЅРѕРіРё парализованы; повреждены внутренние органы. Никакой надежды.

Умирая, он рассказывает Киду, что Руфь ждет ребенка, и требует застрелить его и идти дальше:

• «Пойми, это РјРѕСЏ жена, РјРѕР№ сын». Напрасно РљРёРґ пытается уговорить его оттянуть час отъезда: «Только РѕРґРёРЅ день. РњС‹ как-РЅРёР±СѓРґСЊ протянем СЃ едой; Р° может быть, СЏ подстрелю лося».

РћРЅ молил небо, чтобы РѕРЅРѕ послало ему лося, только РѕРґРЅРѕРіРѕ лося, РЅРѕ, казалось, РІСЃСЏ дичь покинула страну, Рё РїРѕРґ вечер, выбившись РёР· СЃРёР», РѕРЅ возвратился СЃ пустыми руками Рё тяжелым сердцем…В» Руфь безропотно выслушала последнюю волю мужа: женщина своего племени, РѕРЅР° РЅРµ привыкла прекословить мужчине. РљРѕРіРґР° Руфь, взмахнув бичом Рё понукая собак, двинулась РІ путь, РљРёРґ вернулся Рє умирающему РґСЂСѓРіСѓ Рё, нагнув верхушки РґРІСѓС… сосенок РґРѕ земли, СЃРѕРѕСЂСѓРґРёР» нечто РІСЂРѕРґРµ тех хранилищ, какие устраивают охотники, чтобы уберечь СЃРІРѕРё припасы РѕС‚ росомах.

Прозрачная чистота и холод Белого Безмолвия под стальным небом безжалостны.

• «Раздался короткий выстрел; РњСЌР№СЃРѕРЅ взлетел ввысь, РІ СЃРІРѕСЋ воздушную гробницу, Р° Мэйлмют РљРёРґ, подхлестывая собак, РІРѕ весь РѕРїРѕСЂ помчался прочь РїРѕ снежной пустыне».

В 

Хорошее сочинение? РўРѕРіРґР° РІ закладки — » Сюжет повести Джека Лондона «Белое безмолвие» . Это нужно, ведь РЅРµ потеряешь!

Новые сочинения:

Источник: http://soch-russ.narod.ru/index-2136.htm

Белое безмолвие — Джек Лондон — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android

Люди гибнут за металл!Сатана там правит бал,Там правит бал!

Ария Мефистофеля. Федор Иванович Шаляпин.

Сегодня человечество уже достигло такого уровня развития, когда большинство загадок природы, над которыми бились ученые многие века, уже разгаданы.

Даже младшие школьники, пусть и на самом примитивном уровне, имеют представление о том, почему идет дождь, почему ночь сменяет день и какой формы земля, а не так давно (парочка десятков веков по космическим меркам — секунда!)об этом даже седые старцы и не догадывались.

Но есть и такие тайны природы, которые, возможно, навсегда останутся неподвластны человеческому разуму. Одна из них — тайна происхождения человека. Сколько версий существует — и не счесть! Каждый может выбрать себе по душе и вере. Но споры на эту тему бесполезны, и до сих пор нет единого мнения.

Так всегда: что-то обретаешь, но взамен обязательно что-то теряешь. Приобретений Человека и не счесть. А потеря только одна — мы перестали быть частью природы. Даже урок в школе был, помнится, Человек и природа. Именно так, раздельно, как две совершенно разные субстанции, вынужденные сосуществовать.

Интересно, если бы того, еще неразумного, не Homo sapiens, а, например, Homo erectus можно было бы спросить, согласен ли он отдать большинство своих инстинктов, навыков и единение с природой, ради того, чтобы обрести мир таким, каким он стал теперь, согласился бы он на такой обмен?.. (Как видите, лично я тяготею к дарвинизму).

Джек Лондон подошел к этой проблеме не со стороны человека, но взглянул на нее глазами замечательного пса Бэка. Жизнь этой собаки была насыщена самыми невообразимыми испытаниями. Но главное — Бэк прошел путь от современного (конец XIX века) ленивого пса до вожака волчьей стаи.

Этакий Маугли наоборот. Может быть это и есть самое верное решение? Естественно, Бэк не размышлял долгими вечерами о том, податься ли ему к прородителям. Просто он услышал Зов. Зов Предков.

И этот Зов был намного сильнее и прекраснее всего, что случалось с Собакой со времен ее приручения человеком.

Потрясающая книга! Местами добрая, местами жестокая, но очень искренняя и заставляющая по-настоящему задуматься над всей историей человечества, в том числе и о его будущем.

Что касается эпиграфа (могло бы показаться, что он не в тему), то это к тому, что как раз сейчас (опять-таки в масштабах вселенной плюс-минус пару тысяч лет) может быть настал тот переломный момент, когда пора задуматься ради чего все-таки живет Человек? Именно золото стало причиной всех злоключений Бэка. Не по его, разумеется, вине. И именно «золотой телец» сейчас и правит человеческим миром, но еще и всем, что подвластно Человеку.

Флэшмоб-2011. За рекомендацию спасибо margo000 .

Источник: https://MyBook.ru/author/dzhek-london/beloe-bezmolvie/