Краткое содержание похождения бравого солдата швейка гашек за 2 минуты пересказ сюжета

Ярослав ГАШЕК

ПОХОЖДЕНИЯ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В ТЫЛУ

Предисловие

Великой эпохе нужны великие люди. Но на свете существуют и непризнанные, скромные герои, не завоевавшие себе славы Наполеона. История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского.

В наше время вы можете встретить на пражских улицах бедно одетого человека, который и сам не подозревает, каково его значение в истории новой, великой эпохи. Он скромно идёт своей дорогой, ни к кому не пристаёт, и к нему не пристают журналисты с просьбой об интервью.

Если бы вы спросили, как его фамилия, он ответил бы просто и скромно: «Швейк».

И действительно, этот тихий, скромный человек в поношенной одежде — тот самый бравый солдат Швейк, отважный герой, имя которого ещё во времена Австро-Венгрии не сходило с уст всех граждан чешского королевства и слава которого не померкнет и в республике.

Я искренне люблю бравого солдата Швейка и, представляя вниманию читателей его похождения во время мировой войны, уверен, что все будут симпатизировать этому непризнанному герою. Он не поджёг храма богини в Эфесе, как это сделал глупец Герострат для того, чтобы попасть в газеты и школьные хрестоматии. И этого вполне достаточно.

Автор

Глава I

ВТОРЖЕНИЕ БРАВОГО СОЛДАТА ШВЕЙКА В МИРОВУЮ ВОЙНУ

• Убили, значит, Фердинанда-то нашего, — сказала Швейку его служанка.
• Швейк несколько лет тому назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушёл с военной службы и теперь промышлял продажей собак, безобразных ублюдков, которым он сочинял фальшивые родословные.
• Кроме того, он страдал ревматизмом и в настоящий момент растирал себе колени оподельдоком.

— Какого Фердинанда, пани Мюллерова? — спросил Швейк, не переставая массировать колени. — Я знаю двух Фердинандов. Один служит у фармацевта Пруши. Как-то раз по ошибке он выпил у него бутылку жидкости для ращения волос; а ещё есть Фердинанд Кокошка, тот, что собирает собачье дерьмо. Обоих ни чуточки не жалко.

— Нет, эрцгерцога Фердинанда, сударь, убили. Того, что жил в Конопиште, того толстого, набожного…

— Иисус Мария! — вскричал Швейк. — Вот-те на! А где это с господином эрцгерцогом приключилось?

— В Сараеве его укокошили, сударь. Из револьвера. Ехал он со своей эрцгерцогиней в автомобиле…

— Скажите на милость, пани Мюллерова, в автомобиле! Конечно, такой барин может себе это позволить. А наверно, и не подумал, что автомобильные поездки могут так плохо кончиться.

Да ещё в Сараеве! Сараево это в Боснии, пани Мюллерова… А подстроили это, видать, турки. Нечего нам было отнимать у них Боснию и Герцеговину… Вот какие дела, пани Мюллерова.

Эрцгерцог, значит, приказал долго жить. Долго мучился?

— Тут же помер, сударь. Известно — с револьвером шутки плохи. Недавно у нас в Нуслях один господин забавлялся револьвером и перестрелял всю семью да ещё швейцара, который пошёл посмотреть, кто там стреляет с четвёртого этажа.

— Из иного револьвера, пани Мюллерова, хоть лопни — не выстрелишь. Таких систем — пропасть. Но для эрцгерцога, наверно, купили что-нибудь этакое, особенное.

И я готов биться об заклад, что человек, который стрелял, по такому случаю разоделся в пух и прах. Известно, стрелять в эрцгерцога — штука нелёгкая. Это не то, что браконьеру подстрелить лесника. Всё дело в том, как до него добраться.

К такому барину в лохмотьях не подойдёшь. Непременно нужно надеть цилиндр, а то того и гляди сцапает полицейский.

— Там, говорят, народу много было, сударь.

— Разумеется, пани Мюллерова, — подтвердил Швейк, заканчивая массаж колен. — Если бы вы, например, пожелали убить эрцгерцога или государя императора, вы бы обязательно с кем-нибудь посоветовались. Ум хорошо — два лучше.

Вот и верьте после этого людям!

С той поры ни одна императрица не ходит гулять пешком. Такая участь многих ещё поджидает. Вот увидите, пани Мюллерова, они доберутся и до русского царя с царицей, а может быть, не дай бог, и до нашего государя императора, раз уж начали с его дяди. У него, у старика-то, много врагов, побольше ещё, чем у Фердинанда.

Недавно в трактире один господин рассказывал: «Придёт время — эти императоры полетят один за другим, и им даже государственная прокуратура не поможет». Потом оказалось, что этому типу нечем расплатиться за пиво, и трактирщику пришлось позвать полицию, а он дал трактирщику оплеуху, а полицейскому — две.

Потом его увезли в корзине очухаться… Да, пани Мюллерова, странные дела нынче творятся! Значит, ещё одна потеря для Австрии. Когда я был на военной службе, так там один пехотинец застрелил капитана. Зарядил ружьё и пошёл в канцелярию. Там сказали, что ему в канцелярии делать нечего, а он — всё своё: должен, мол, говорить с капитаном.

Капитан вышел и лишил его отпуска из казармы, а он взял ружьё и — бац ему прямо в сердце! Пуля пробила капитана насквозь да ещё наделала в канцелярии бед: раскололо бутылку с чернилами, и они залили служебные бумаги.

— А что стало с тем солдатом? — спросила минуту спустя пани Мюллерова, когда Швейк уже одевался.

— Повесился на помочах, — ответил Швейк, чистя свой котелок. — Да помочи-то были не его, он их выпросил у тюремного сторожа. У него, дескать, штаны спадают.

Да и то сказать — не ждать же, пока тебя расстреляют? Оно понятно, пани Мюллерова, в таком положении хоть у кого голова пойдёт кругом! Тюремного сторожа разжаловали и вкатили ему шесть месяцев, но он их не отсидел, удрал в Швейцарию и теперь проповедует там в какой-то церкви. Нынче честных людей мало, пани Мюллерова.

Думается мне, что эрцгерцог Фердинанд тоже ошибся в том человеке, который его застрелил. Увидел небось этого господина и подумал: «Порядочный, должно быть, человек, раз меня приветствует». А тот возьми, да и хлопни его. Одну всадил или несколько?

— Газеты пишут, что эрцгерцог был, как решето, сударь. Тот выпустил в него все патроны.

— Это делается чрезвычайно быстро, пани Мюллерова. Страшно быстро. Для такого дела я бы купил себе браунинг: на вид игрушка, а из него можно в два счёта перестрелять двадцать эрцгерцогов, хоть тощих, хоть толстых. Впрочем, между нами говоря, пани Мюллерова, в толстого эрцгерцога вернее попадёшь, чем в тощего.

Если придут брать терьера, за которого я взял задаток, то скажите, что я держу его на своей псарне за городом, что недавно подрезал ему уши и, пока уши не заживут, перевозить щенка нельзя, а то их можно застудить. Ключ оставьте у привратницы.

В трактире «У чаши» сидел только один посетитель. Это был агент тайной полиции Бретшнейдер. Трактирщик Паливец мыл посуду, и Бретшнейдер тщетно пытался завязать с ним серьёзный разговор.

Паливец слыл большим грубияном. Каждое второе слово у него было «задница» или «дерьмо». Но он был весьма начитан и каждому советовал прочесть, что о последнем предмете написал Виктор Гюго, рассказывая о том, как ответила англичанам старая наполеоновская гвардия в битве при Ватерлоо.

— Хорошее лето стоит, — завязывал Бретшнейдер серьёзный разговор.

— А всему этому цена — дерьмо! — ответил Паливец, убирая посуду в шкаф.

Источник: https://litlife.club/books/205/read

Краткое содержание: Похождения бравого солдата Швейка

ЧАСТЬ 1. В ТЫЛУШвейк был в прошлом солдатом, живет сейчас в Праге и зарабатывает тем, что продает собак. Свою службу в армии ему пришлось оставить по одной причине — он страдал идиотизмом.

Кроме этого пагубного, но не заразного заболевания, вылечится от которого трудно, а вероятно и невозможно, Швейк страдал еще и ревматизмом, избавиться от которого было гораздо проще.

Шел июнь 1914 года. Недавно был убит эрцгерцог Фердинанд, что не могло оставить Швейка равнодушным.

С небывалым увлечением рассказывает он своей служанке пани Мюллер все свои мысли по этому поводу, включая в него подходящие, по соображению рассказчика, случаи из жизни своих знакомых.

Позже Швейк приходит в трактир с оригинальным названием «У чаши», где продолжает свои громогласные размышления, а в это время его с интересом подслушивает агент тайной полиции. Высказанные Швейком необычные мысли по вопросам военной политики на Балканах, в конечном итоге, являются причиной ареста, как самого Швейка, так и трактирщика Паливца.

Оказавшись в полиции, отважный Швейк с готовностью соглашается с предъявленными ему обвинениями, в том числе, с государственной изменой. Попеременно попадая то в суд по уголовным делам, то в дом для умолишенных, Швейк, то оказывается на допросе следователя, обвиняющего его в симулирование, то попадает к докторам, которые признают его идиотом. В конце концов, замученный, но не сдавшийся Швейк, оказывается на свободе, выпущенный одним чиновником, который сражен невинным видом приведенного к нему симулянта — идиота.

Следуя из под ареста к себе домой, Швейк узнает, что трактирщика, с которым их задержали, посадили на десять лет. В это же время он знакомится с агентом Бретшнейдером, который по приказу должен сдружиться со Швейком используя для этого прекрасный повод, а именно, торговлю собаками.

У себя дома Швейк неожиданно встречает швейцара из ночного кафе с какой-то девицей, которых пустила на квартиру пани Мюллер. Служанка собирается со стыда выброситься в окно, но добрый Швейк успокаивает ее, а после выпроваживает новоявленных жильцов, после чего возвращается к своим обычным делам, прерванным таким непредвиденным образом.За очень небольшой срок, Швейку удается продать Бретшнейдеру и Калоусу, который был сыщиком, множество собак, которые к слову ни принадлежали, ни к одной, из известных к тому времени, благородных парод. От этого бюджет полиции был изрядно потрепан, а Бретшнейдер обрел покой и закончил свое бренное существование, послужив обедом, для купленных беспородных псин.

Тем не менее, привычная жизнь Швейка обрывается самым неожиданным образом: он получает повестку, по которой должен прибыть на медицинскую комиссию для установления его годности к военной службе.

Очередной приступ ревматизма не может остановить мужественного Швейка и он, усаживаясь во взятую у местного кондитера инвалидную коляску, мчится на Стршелецкий остров.

Вскоре, в Парижских газетах появляются странные статьи, в которых мы можем видеть фотографии бравого Швейка, одетого в новую армейскую фуражку и с букетом цветов в руке, громко взывая: — «На Белград!», и потрясая костылями, спешащего пройти медкомиссию.

В больничном тюремном бараке симулянты получают целый комплекс эффективных лечений, а именно: их обертывают мокрыми простынями, ставят клизмы и дают хинин в сочетании со строгой диетой. В один из дней, в тюрьме появляется баронесса фон Боценгейм. Женщина лично захотела увидеть бравого солдата после того, как прочитала о нем статью в газете. Она приходит к постели больного с едой и множеством подарков. Съеденная за несколько минут пища, незамедлительно вымывается внимательным и заботливым доктором из несчастных больных. Проходит еще одна комиссия и Швейк опять отправляется в камеру.Наступает новый день и сокамерники Швейка, да и он сам, следуют в часовню, расположенную в этой же тюрьме. Там, выслушав проповедь фельдкурата Отто Каца, чувствительный Швейк рыдает, тогда, как обычно, все смеются. Удивленный Кац пытается узнать причину, по которой Швейк отбывает свое наказание, но по неизвестным причинам не может найти его документы. Тогда фельдкурат договаривается с начальством о том, что бы этого бравого и чувствительного солдата отдали ему, для дальнейшего прохождения службы в качестве денщика.

Уже на следующий день, одетый в поношенный и немного не по размерам мундир, Швейк в фуражке появляется перед Отто Кацем, не забыв по дороге к нему забежать вместе с конвоиром в трактир и перехватить там рюмочку водки.

Сама по себе служба у фельдкурата заключалась в целом ряде серьезных поручений, а именно: дотащить до дома пьяного Каца домой, раздобыть денег, а также, при необходимости, избавиться от нагрянувших кредиторов, а иногда, продать мебель, которая принадлежала хозяину дома.Уже неся службу, бравый солдат Швейк приходит к себе в квартиру, в которой он не появлялся с момента его отъезда на медкомиссию. Здесь он узнает от сестры пани Мюллер, что служанка в концлагере, а в его комнате сейчас дамский салон, которые устроили проживающие там портнихи. Швейк, не чувствующий печали или иного расстройства, возвращается на службу для того, чтобы верой и правдой продолжать выполнять свой долг перед родиной. В конце концов, успехи по службе стали достигать такой высоты, что Швейк смог даже помогать во время службы и отправление мессы. Таким образом, в качестве церковной чаши выступает иногда спортивный кубок, вместо еля используется конопляное масло, а в роли министранта — сам отважный Швейк. Однажды обнаруживается пропажа походного алтаря, который успешно удается разыскать в диване, сто находился во Вршовицком костёле, оказавшийся там по причине продажи хозяйской мебели. Дела бравого Швейка и преподобного Каца идут как нельзя лучше, но однажды происходит непредвиденное — фельдкурат проигравшись в карты, проигрывает и Швейка поручику Лукашу.

Сам поручик любил две вещи — животных и женщин. Бравый и верный Швейк помогает своему новому начальнику во всех его делах.

Он встречает даму, которая пришла к поручику в гости, и показывает самое изысканное гостеприимство, но вскоре приходится отправить телеграмму мужу этой гости, после чего выпроводить Кети — так звали даму, домой.

С животными Швейк обходится также умело: он неосторожно кормит кошку поручика его канарейкой, а когда Лукаш просит купить ему собаку, он быстро ворует пса у полковника. Это происшествие и послужило причиной того, что сам поручик и его денщик Швейк вместе отправляются в девяносто первый полк, расквартированный в Будейовицах.

ЧАСТЬ 2. НА ФРОНТЕ

Неприятности застают Лукаша, а вместе с ним Швейка, уже на перроне вокзала, где у них воруют чемодан. В купе, во время спора поручика со своим денщиком, они получают выговор третьего пассажира, которым оказывается генерал-майор.

В результате Швейка выпроваживают и он, при участии проводника, умудряется остановить поезд стоп-краном. За это недоразумение Швека отводят в Табор, к начальнику тамошней железнодорожной станции.

Поручик Лукаш не мог ни воспользоваться удобным случаем и без своего денщика, но счастливый, быстро отправляется на фронт.

После недолгого разговора в комендатуре, Швейк отправляется в Будейовицкий полк пешком, но идет, отчего то, в другую сторону, а по дороге поет песни. Все встреченные им в пути, а их было немало, как бы они не старались, не смогли убедить бравого солдата в неверности выбранного им направления.

Швейк заявляет, что такого просто не может быть, что бы он, да не попал в Будейовицы! Но в конечном итоге денщик попадает в Путимскую жандармерию.

Вахмистр жандармерии решает, что Швейк является русским шпионом и потому его охраняют особенно строго. Тут появляется бабка Пейзлерка: она носила пиво из трактира для жандармов, заодно и для Швейка.

Бабка клянется ни кому не рассказывать о том, что поймали русского разведчика, а также о том, что вахмистр напился в стельку по такому замечательному поводу.

Допросив неоднократно, Швейка срочно отсылают в Писек, где он оказывается вместе со своим конвоиром, который в стельку напился на постоялом дворе, а Швейк был пристегнут к нему кандалами. Когда же в Писеке, наконец, все выясняется, то Швейк едет в Будейовицы уже на поезде, после чего приходит к поручику Лукашу.

Лукаш теряет сознание, вероятно от радости, в момент, когда видит появившегося Швейка. Придя в себя, он, отчего-то, тут же отправляет бравого Швейка на гауптвахту. Здесь Швейк встречает Марека, и они замечательно проводят время за разговорами и распевая веселые песни. Проходит три дня и Швейк, вместе со своим полком, отправляется в Кираль-Хиду, следуя туда в одном купе с Мареком, а также с изрядно пьяным фельдкуратом Лациной. По прибытию к месту, Лукаш дает важное поручение Швейку: он должен срочно и тайно доставить письмо жене одного торговца по имени Каконь. Саму девушку поручик повстречал в венгерском театре, именно тогда она и сразила его сердце. Бравый Швейк отправляется выполнять это задание и с ним идет сапер Водичка. Когда же Каконь прочитал попавшее к нему по ошибке письмо влюбленного поручика, то Водичка затевает с ним драку, которая вываливается на улицу и становится постепенно многочисленной, а оттого предается излишней огласке. Теперь о любовной интриге становится известно начальству полка, где служил Лукаш, которое не поверило смелому Швейку, что это именно он писал письма милой девушке. Только полковник Шрёдер, вмешавшийся в последний момент, спасает отважного денщика от полевого суда.

В это время поручик Лукаш становится командиром маршевой роты, а Швейк — его ординарцем. В скором времени они отправляются на фронт.

ЧАСТЬ 3. ТОРЖЕСТВЕННАЯ ПОРКАВ поезде новоявленный ординарец Швейк знакомится с новым денщиком Лукаша — Балоуном. Этот большой любитель покушать был когда-то мельником. Кроме него, Швейк встречается с писарем Ванеком, который был, в свое время, аптекарем, а также с окультистом Юрайды и Ходоунским. Вся компания играет в карты и рассказывает различные байки, чем и коротает долгую дорогу. В это самое время, в штабном вагоне проходит секретное совещание, на котором всем офицерам объясняют новую систему полевой шифровки, а ключом ко всему является роман «Грехи отцов» написанный Гангофером. Однако офицеры могли получить только первый том этого произведения, поскольку бравый и любознательный Швейк, который любил читать, никогда не читал книги с самого начала.

Наконец поезд прибывает на станцию в Будапеште и все узнают о том, что Италия вступила в войну. Отправка эшелона непредвиденно затягивается, поскольку инспектирует поезд старенький и уже дряхлый генерал. Вскоре появляются две дамы, которые привезли в качестве подарков коробочки с ароматными таблетками.

В это время Балоун пытается стащить из него куриную лапку. За этот проступок Швейк наказывает денщика тем, что тот непрестанно упражняете в строевом мастерстве. Проходит немного времени, и Швейк попадает на стрельбы.

Однако, рассказывая свои байки, он доводит до обморока фельдфебеля, который командовал процессом подготовки. Наконец эшелон отправляют.

На одной остановке скучающий Лукаш решает, к своему несчастью, отправить Швейка отыскать коньяк. Бравый Швейк отправляется на поиски и покупает спиртное у торговцев запрещенным товаром, но тут его ловит поручик Дуб, который уже давно наблюдал за ординарцем Лукаша. Тогда Швейку приходится сказать, что это вода, а в подтверждение своих слов он вынужден все выпить одним махом. Пока отважный ординарец отсыпался, отходя от последнего подвига, писарь Ванек читал всем историю батальона, написанную им же самим, в которой он представил всех настоящими героями.

Однажды Швейк доложил начальству о том, что поручик Дуб избил своего денщика, и оттого отношения с офицером стали напряженнее, но когда ординарец пришел в публичный дом и отправил отдыхающего Дуба на полковое совещание, они испортились окончательно.

Дальнейший путь батальон шел пешком. Швейка и Ванека отправляют искать ночлег, но встретив перекресток, Швейк решает идти неправо, хотя по карте надо налево. Поспорив, товарищи разделились.

Вечером Швейк встречает у какого-то пруда дезертира русских, который мирно купался, а одежда была сложена на берегу.

Неизвестно отчего, может из чистого любопытства, но ординарец надевает украденную им русскую форму, а появившейся патруль жандармерии немедленно забирает его.

ЧАСТЬ 4. ПРОДОЛЖЕНИЕ ТОРЖЕСТВЕННОЙ ПОРКИШвейк с русскими солдатами попадает в плен и его принимают за еврея, а оттого, назначают у пленных старшим. Пытаясь объяснить, что к чему, Швейк встречает майора Вольфа, который считает его предателем и планирует повесить. Бравого ординарца закрывают под арест, и он снова предстает перед судом, который решает казнить солдата. Ночью в камеру к Швейку приходит майор, который решил его допросить перед назначенной на утро казнью, но от трудов уставший крепко уснул.Однако счастье вновь улыбается бравому солдату, из его полка приходит телеграмма, где сказано, что Швейк пропал без вести. Отважного ординарца отпускают.

Бравый Швейк возвращается в свой батальон, где опять встречает Лукаша и своих старых друзей.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Похождения бравого солдата Швейка». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Источник: https://biblioman.org/shortworks/gashek/pohozdeniya-bravogo-soldata-shveika/

Краткое содержание Ярослав Гашек «Похождения бравого солдата Швейка» на Сёзнайке.ру

Йозеф Швейк ушел с военной службы, по заключению медицинской комиссии он полный идиот. Он находит занятие в том, что разводит собак. Кроме этого он страдает ревматизмом.

Служанка пани Мюллерова натирает ему больные суставы и рассказывает последние новости, что в Сараево убили принца Фердинанта. Швейк идет в трактир, где делится своими умозаключениями о политике и убийстве принца с трактирщиком.

Разговор слышит тайный агент, который забирает обоих в полицейское управление.

В полиции Швейк подтверждает все обвинения даже в государственной измене и подстрекательстве к мятежу, и его ведут сначала на допрос, потом везут в суд, а после судебные врачи признают его полным дураком и переводят в психиатрическую клинику.

В психиатрической больнице Швейку так понравилось, что его выгоняют оттуда, подозревая, что он симулирует. Он снова попадает за решетку, но потом отпускают, признав невиновным. Агенту Бретшнейдеру Швейк продает краденых собак, которые его загрызают.

Швейку приходит повестка, что он должен явиться на медицинское освидетельствование. Швейк решает идти на войну на коляске, коляску они с пани Мюллер берут у кондитера за углом. В этой коляске он и предстал перед военной комиссией. Все газеты пишут статьи о нем, называя Швейка сумасшедшим, но военный доктор решает, что он симулянт и сажает в гарнизонную тюрьму.

Его пытаются лечить в больничном бараке, промывают желудок, затем снова закрывают в камере. Потом Швейк недолго служит у фельдкурата денщиком. Тот скоро проиграл его в карты поручику Лукашу. Поручика и Швейка призвали в полк на войну. На вокзале они расстаются, и Лукаш уезжает один. Швейк думает, что он направляется в Будейовицы, а на самом деле в противоположном направлении на Клатов.

Швейка принимают за русского шпиона, его допрашивают и переправляют в Писек. После всех злоключений, Швейк попадает в Будейовицы в девяносто первый пехотинский полк и встречает там Лукаша. На него выписывают ордер на арест. Так Швейк попадает в тюрьму Мариинских казарм.

В Кираль-Хиде Лукаш отправляет Швейка в скобяной магазин с любовным письмом к госпоже Каконь. По дороге Швейка встречает сапер Водичка, который вызывается проводить его до нужного места. Там они вступают в драку с мадьяром Каконем. О тайной переписке Лукаша становится известно в полку, Швейку грозит суд, но его спас полковник Шредер.

Лукаша назначают командиром, вместе со Швейком их отправили на фронт. В поезде из-за Швейка происходит путаница с шифровальными книгами. В поезде Швейк попадает в разные нелепые истории. Его арестовывают на станции за кражу курицы, то он на деньги Лукаша покупает нелегальный коньяк, и чтобы избежать наказания, выпивает всю бутылку.

Служебные телеграммы не смогли расшифровать, и полк прибыл на два дня раньше. Швейк идет искать свободные квартиры, но по пути он заблудился, вышел к пруду, где купался русский дезертир. Швейк решает.

Что было бы смешно, переодеться в его форму, чтобы развеселить товарищей. В этом виде, Швейка арестовывают жандармы. В плену Швейка хотят повесить, потому что считают предателем, но на счастье получают телеграмму о розыске пропавшего солдата.

Наконец он догоняет свой батальон и встречается с солдатами своей роты, друзьями и поручиком Лукашем.

Источник: http://www.seznaika.ru/literatura/kratkoe-soderjanie/10956——l—r

Похождения бравого солдата Швейка

Швейк, в прошлом солдат 91-го пехотного полка, признанный медицинской комиссией идиотом, живет тем, что торгует собаками, которым сочиняет фальшивые родословные.

Однажды от служанки он слышит об убийстве эрцгерцога Фердинанда и с этим знанием идет в трактир «У чаши», где уже сидит тайный агент Бретшнейдер, который провоцирует всех на антиправительственные высказывания, а потом обвиняет в государственной измене.

Швейк всячески увиливает от прямых ответов на его вопросы, но Бретшнейдер все же ловит его на том, что в связи с убийством эрцгерцога Швейк предсказывает войну.

На следующий день Швейк предстает перед судебной экспертизой, и врачи признают его полным идиотом, после чего Швейк попадает в сумасшедший дом, где его, напротив, признают вполне нормальным и прогоняют прочь — без обеда. Швейк начинает скандалить и в результате попадает в полицейский комиссариат, откуда его вновь отправляют в полицейское управление.

Когда он под конвоем идет туда, то видит толпу перед высочайшим манифестом об объявлении войны и начинает выкрикивать лозунги во славу государя императора. В полицейском управлении его уговаривают признаться, что его кто-то толкнул на такие издевательские действия, но Швейк уверяет, что в нем говорил истинный патриотизм.

Не в силах выдержать чистого и невинного взгляда Швейка, полицейский чиновник отпускает его домой.

По дороге Швейк заходит в трактир «У чаши», где от хозяйки узнает, что ее мужу, трактирщику Паливцу, дали десять лет за государственную измену. К Швейку подсаживается Бретшнейдер, получивший задание поближе сойтись с ним на почве торговли собаками.

В результате агент покупает у Швейка целую свору самых жалких ублюдков, не имеющих ничего общего с обозначенной в их паспортах породой, но так и не может ничего выведать.

Когда у сыщика появляется семь чудовищ, он запирается с ними в комнате и не дает им ничего жрать дотех пор, пока они не сжирают его самого.

Вскоре Швейку приходит повестка идти на войну, но в этот момент у него как раз приступ ревматизма, поэтому он едет на призывной пункт в инвалидной коляске.

Их подвергают там суровым пыткам: морят голодом, заворачивают в мокрую простыню, ставят клистир и т. д. Во время пребывания Швейка в лазарете его посещает баронесса фон Боценгейм, которая из газет узнала о патриотическом подвиге «der brave Soldat».

Обитатели барака быстро расправляются со снедью, принесенной баронессой, но главврач Грюнштейн воспринимает это как свидетельство их полного здоровья и отправляет всех на фронт. Швейк же за пререкания с медкомиссией попадает в гарнизонную тюрьму.

Там сидят те, кто совершил незначительные преступления, чтобы избежать отправки на фронт, те, кто успел на фронте провороваться, а также солдаты — за преступления чисто воинского характера. Особую группу составляют политические заключенные, большей частью ни в чем не повинные.

Единственным развлечением в тюрьме служит посещение тюремной церкви, службы в которой проводит фельдкурат Отто Кац, крещеный еврей, известный своими попойками и пристрастием к женскому полу. Он перемежает проповедь бранными словами и богохульствами, но растроганный Швейк вдруг начинает рыдать, чем привлекает внимание фельдкурата.

Тот ходатайствует за Швейка перед знакомым следователем, и Швейк попадает к нему в денщики. Они живут душа в душу, Швейк неоднократно выручает фельдкурата, но тем не менее через некоторое время Отто Кац проигрывает Швейка в карты поручику Аукашу, типичному кадровому офицеру, не боящемуся начальства и заботящемуся о солдатах.

Однако денщиков он в отличие от солдат ненавидит, считая их существами низшего порядка. Тем не менее Швейку удается завоевать доверие Лукаша, хотя однажды, в отсутствие поручика, его любимая кошка съедает его любимую канарейку.

В разговоре с поручиком Швейк проявляет осведомленность по части собак, и Лукаш поручает ему добыть пинчера.

Во время прогулки он сталкивается с полковником, который славится своим злопамятством. Полковник узнает своего пса и грозит Лукашу расправой. Поручик собирается задать Швейку хорошую порку, но тот говорит, что лишь хотел доставить поручику удовольствие, и у Лукаша опускаются руки.

Наутро Лукаш получает приказ полковника отправиться в Будейовицы, в 91-й полк, который ждет отправки на фронт,

Вместе со Швейком и поручиком Лукашем в купе поезда, направляющегося в Будейовицы, едет какой-то пожилой лысый господин. Швейк исключительно вежливо сообщает поручику, сколько волос должно быть на голове нормального человека.

Лысый господин взрывается от негодования. К огорчению поручика, он оказывается генерал-майором фон Шварбургом, совершающим инкогнито инспекционную поездку по гарнизонам. Генерал отчитывает поручика, и тот прогоняет Швейка из купе.

В тамбуре Швейк заводит с каким-то железнодорожником разговор об аварийном тормозе и случайно срывает его. За необоснованную остановку поезда Швейка хотят заставить платить штраф, но, поскольку денег у него нет, его просто ссаживают с поезда.

На станции какой-то сердобольный господин платит за Швейка штраф и дает ему пять крон на билет, чтобы он мог догнать свою часть, но Швейк благополучно пропивает деньги в буфете.

В конце концов он вынужден идти в Будейовицы пешком, однако, перепутав дорогу, направляется в противоположную сторону.

Но ноги сами ведут его на север. Тут-то его и встречает жандарм. В результате перекрестного допроса жандармский вахмистр подводит Швейка к тому, что он шпион. Вместе с соответствующим донесением он отправляет Швейка в Писек, а тамошний ротмистр, не разделяющий царящей в войсках шпиономании, препровождает Швейка в 91-й полк, к месту прохождения службы.

Лукаш, надеявшийся, что Швейк навсегда исчез из его жизни, пребывает в шоке. Однако выясняется, что он заблаговременно выписал ордер на арест Швейка, и того отводят на гауптвахту.

В камере Швейк знакомится с вольноопределяющимся Мареком, который рассказывает о своих злоключениях, в частности о том, как пытался избавиться от воинской службы.

Он ждет страшного наказания, но полковник Шредер приговаривает его к вечной ссылке на кухню, что означает для Марека освобождение от фронта. Швейку же полковник приказывает через трое суток гауптвахты вновь поступить в распоряжение поручика Лукаша.

В Мосте, где расквартирован полк, Лукаш влюбляется в некую даму и поручает Швейку отнести ей письмо.

Хорошенько выпив в кабачке «У черного барашка» вместе с сапером Водичкой, Швейк отправляется искать дом дамы сердца поручика.

Надо ли говорить, что письмо попадает в руки мужа, которого сапер Водичка спускает с лестницы. Драка продолжается на улице, и Водичка со Швейком в конце концов оказываются в полицейском участке.

Когда Швейк прибывает в полк, рота готовится к отправке на фронт, однако везде царит такая неразбериха, что даже сам командир полка не знает, когда и куда двинется часть. Он лишь проводит бесконечные совещания, лишенные какого-либо смысла. Наконец поручик Лукаш все-таки получает приказ двигаться к границе Галиции.

Швейк едет на фронт. В дороге выясняется, что перед отъездом он сдал на склад все экземпляры книги, которая являлась ключом к расшифровке полевых донесений.

Поезд прибывает в Будапешт, где всех ожидает известие о вступлении Италии в войну. Все начинают судить да рядить, как это отзовется наих судьбе и не пошлют ли их в Италию. Среди офицеров в обсуждении участвует подпоручик третьей роты Дуб, в мирное время — преподаватель чешского языка, всегда стремившийся проявить свою лояльность.

В полку он известен своими фразами: «Вы меня знаете? А я вам говорю, что вы меня не знаете!.. Но вы меня еще узнаете!.. Может, вы меня знаете только с хорошей стороны!.. А я говорю, вы узнаете меня и с плохой стороны!.. Я вас до слез доведу!» Он тщетно пытается спровоцировать Швейка и других солдат на недозволенные высказывания.

Швейк получает задание от поручика Лукаша раздобыть коньяку и с честью выполняет приказание, как вдруг на его пути встает подпоручик Дуб. Чтобы не подвести Лукаша, Швейк выдает коньяк за воду и залпом выпивает всю бутылку.

Дуб просит показать ему колодец, откуда была взята вода, и пробует эту воду, после чего у него во рту остается «вкус лошадиной мочи и навозной жижи». Он отпускает Швейка, который, едва добравшись до своего вагона, засыпает.

Тем временем вольноопределяющегося Марека, как самого образованного, назначают историографом батальона, и он сочиняет фантастическую историю о его славных победах.

Швейк тщетно пытается объяснить конвоирам, что он свой. Другие пленные тоже не понимают его, поскольку собственно русских среди них нет — это в основном татары и кавказцы. Вместе с остальными пленными Швейка отправляют на строительные работы. Но когда наконец ему все же удается объяснить, что он чех, майор Вольф принимает его за перебежчика, изменившего присяге и ставшего шпионом.

Швейка сажают на гауптвахту и подсаживают к нему провокатора. Наутро Швейк в очередной раз предстает перед судом. Майор предлагает генералу, который во что бы то ни стало мечтает раскрыть заговор, прежде выяснить, действительно ли Швейк тот, за кого себя выдает. Швейка отправляют в гарнизонную тюрьму.

Наконец из 91-го полка приходит подтверждение, что Швейк пропал без вести и его следует вернуть в полк, но генерал Финк, который мечтает повесить Швейка как дезертира, отправляет его в штаб бригады для дальнейшего расследования.

В штабе бригады Швейк попадает к полковнику Гербиху, который страдает подагрой и в момент просветления отправляет Швейка в полк, дав денег на дорогу и новый мундир.

Заканчивается роман сценой солдатской пирушки на кухне у повара Юрайды…

Обращаем ваше внимание, что краткое содержание романа «Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны» не отражает полной картины событий и характеристику персонажей. Рекомендуем вам к прочтению полную версию произведения.

Источник: https://reedcafe.ru/summary/pohozhdeniya-bravogo-soldata-shveyka

Читать

Ярослав Гашек

Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны

Ярослав Гашек и его роман о Швейке

Как-то раз на одной из выставок графики в Москве можно было увидеть остроумный рисунок, на котором был изображен земной шар и три поддерживающие его фигуры – Дон Кихот, Гамлет и Швейк. Три олицетворения разных сторон человеческого духа – веры, сомнения и юмора. Швейк принадлежит сейчас к числу самых известных образов мировой литературы, ставших общезначимыми символами.

Любопытно при этом, что создан этот знаменитый образ автором, который, казалось бы, не отличался особым усердием в литературном творчестве. Писал Гашек, словно довольствуясь импровизацией, не признавал ни набросков, ни черновиков, рукописей практически не правил.

Только что написанные странички романа о Швейке он сразу отправлял в издательство, а себе оставлял всего две-три строчки, чтобы не забыть, на чем остановился. Он не склонен был просиживать над листом бумаги дни и ночи, предпочитая проводить время в богемных компаниях, в кабачках и пивных или в странствиях, общаясь с пастухами, бродягами и цыганами.

Многие литераторы-современники вначале вообще не принимали Гашека как писателя всерьез. А между тем пройдет два десятилетия с момента появления его первых рассказов и юморесок, и он создаст роман, который получит широчайшую известность во всем мире.

Бертольт Брехт запишет в своем дневнике: «Если бы кто-нибудь предложил мне выбрать из художественной литературы нашего века три произведения, которые, на мой взгляд, представляют мировую литературу, то одним из этих произведений были бы «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека».[1]

Парадокс этот имеет свое объяснение. Силу Гашека-писателя составляло как раз то, что иным казалось его слабостью. «Нужно уметь не писать, а видеть, писать – это уже следствие», – заметил однажды Антуан де Сент-Экзюпери.

И надо сказать, мало кто видел столько, сколько довелось видеть Гашеку, и мало кто умел так видеть, как видел он, и так жить увиденным. Гашек был поистине одержим жаждой новых встреч с людьми. Эта страсть уводила его от домашнего очага, вызывала интерес ко всему необычному, пробуждала инстинкт перелетных птиц и звала в дальние страны.

В чешской литературе нет другого писателя, который так много общался бы с людьми. Всю свою жизнь он провел на людях. Началось это еще в детстве.

Гашек родился 30 апреля 1883 года в плебейском районе Праги – Жижков, в семье учителя. Отец его не имел специального педагогического образования и получал пониженное жалованье. Позднее он вообще служил мелким чиновником в банке. Семья жила в стесненных условиях, ютилась в полутемных наемных квартирах.

С самого детства мальчик был предоставлен самому себе и имел полную возможность познакомиться с жизнью улицы и городских дворов, вдоволь насладиться мальчишескими проказами и похождениями. В тринадцать лет он лишился отца и два года спустя вынужден был оставить гимназию. Мать устроила его помощником в лавку москательных и аптекарских товаров.

В 1902 году он окончил коммерческое училище, от которого у него осталось, в частности, прекрасное знание нескольких иностранных языков – немецкого, русского, французского и венгерского – и каллиграфический почерк (коммерческие бумаги тогда писали от руки, и на выработку почерка обращалось особое внимание).

Однако карьера банковского служащего мало привлекала очень живого по натуре юношу. Поначалу он пытался скрасить службу в банке «Славия» всевозможными веселыми затеями и розыгрышами. Но не прошло и полугода, как его неодолимо потянуло из чиновничьего и мещанского мира на вольный простор.

Настроения Гашека тех лет хорошо переданы в воспоминаниях его друга Ладислава Гаека: «Стояла ранняя весна. Был прекрасный лунный вечер. Гашек размечтался, как, наверное, хорошо и красиво сейчас в Словакии.

Мы добрались до Староместской площади, по привычке зашли в чайную Короуса и немного с ним поболтали… В довольно веселом настроении мы направились ко мне домой.

Но на Тынской улице, где я жил, Гашек неожиданно остановился, посмотрел на небо, на луну и сказал: “А знаешь, я к тебе сегодня не пойду, не хочу, чтобы святой Петр опять грозил нам пальцем (хозяин квартиры, где жил приятель Гашека, был мастером по церковным витражам, и в окне у него было вставлено стекло с изображением святого Петра. – С. Н.). Домой тоже не вернусь. Сегодня я получил за сверхурочные, махну-ка ночью в Словакию”».[2] На следующий день молодого человека не оказалось на службе. Тяга к странствиям, «дух бродяжий» отчасти объяснялись юношеской романтикой, интересом к неизведанному. Но сказывался и внутренний протест против рутины жизни, когда постоянно ощущалось неравноправное положение его народа в империи Габсбургов. Молодого человека все время тянуло то в Африку на помощь бурам в их освободительной войне против англичан, то в Македонию, где в 1903 году вспыхнуло восстание против турок, то просто в путешествия.

В юности Гашек странствовал каждое лето.

В обществе таких же, как он, студентов, случайных попутчиков, нищих, бродяг, порой нанимаясь на поденную работу, нередко ночуя в стогах сена, а иногда и в местных полицейских участках, он в течение нескольких лет исходил пешком всю Австро-Венгерскую империю, а отчасти и соседние страны.

Побывал в Словакии, Галиции, южной Польше, Румынии, на Буковине, в Венгрии, Болгарии, Хорватии, Сербии, посетил Словению, северную Италию (включая Венецию), Баварию и Швейцарию. Предпринималась даже попытка перейти границу России.

Поначалу в творчестве Гашека преобладала мягко-юмористическая тональность.

Он изображал смешных в своей чванливости провинциальных помещиков, прижимистых богатеев, подтрунивал над человеческими слабостями небезгрешных священников, развеивал цыганскую экзотику, снимая с нее романтический флер весьма прозаическими зарисовками и одновременно с юмором изображая всевозможные плутни цыган и проделки молодых цыганок, которые дурачат панских отпрысков. Вместе с тем его привлекали цельные натуры из народа – удалые словацкие парни, знающие себе цену и умеющие постоять за себя девчата, хлебосольные крепкие хозяева, заядлые охотники. Он подмечал находчивость расторопных простолюдинов в их общении с господами и чиновниками, их плутоватую изобретательность в сопротивлении панскому гнету. В то же время социальные трагедии, с которыми он сталкивался, отзывались в его произведениях и щемящими нотами. Но преобладала все же жизнерадостная атмосфера. Молодого человека манили края, где вода в реках «зелена, как поросль кукурузы», где столько неожиданных человеческих типов.

Однако через три-четыре года тон его рассказов меняется. На первый план все больше выступает жесткая сатира, нередко проникнутая духом вызова и эпатажа. Действие перемещается в город. Рассказы строятся теперь на резких социальных контрастах, из них уходят пейзажи, юмористические полутона.

Автор усматривает прямую зависимость между благоденствием одних и нищетой и страданиями других. Иногда звучат прозрачные предсказания социальной революции. Нет, наверное, ни одного звена государственно-политической системы Австро-Венгрии, которое не было бы затронуто сатирой Гашека.

И все время словно слышится вызывающий и веселый хохот улицы. Передана живая готовность низов насолить властям, посодействовать любой неприятности должностного лица.

На пути всех этих «отцов народа», сановных особ, чиновников, карьеристов-депутатов, церковнослужителей, блюстителей порядка, сыщиков то и дело оказывается веселый плебей, который путает им карты и делает их посмешищем в глазах публики.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=239358&p=25

Ярослав Гашек — Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны. Часть вторая

• Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны
• Часть вторая
• На фронте

Глава I

Злоключения Швейка в поезде

В одном из купе второго класса скорого поезда Прага — Чешские Будейовицы ехало трое пассажиров: поручик Лукаш, напротив него пожилой, совершенно лысый господин и наконец Швейк. Последний скромно стоял у двери и почтительно выслушивал очередной поток проклятий из уст поручика, который, невзирая на присутствие лысого штатского, всю дорогу орал на Швейка, что он скотина и тому подобное.

Все дело заключалось в пустяке: в количестве чемоданов, за которыми должен был присматривать Швейк.

— «Чемодан украли!» — громил Швейка поручик. — Как у тебя только язык поворачивается, негодяй, мне об этом докладывать!

— Осмелюсь доложить, господин поручик, — тихо ответил Швейк, — его фактически украли.

На вокзале всегда болтается много жуликов, и я представляю себе дело так, что одному из них ваш чемодан несомненно понравился, и этот человек несомненно воспользовался моментом, когда я отошел от чемоданов доложить вам, что с нашим багажом все в порядке.

Два года тому назад на Северо-западном вокзале у одной дамочки украли детскую колясочку вместе с одеяльцем и девочкой, но похитители были настолько благородны, что сдали девочку в полицию, заявив, что нашли ее подкинутой в воротах. Потом газеты превратили бедную дамочку в детоубийцу. — И Швейк с убеждением заключил: — На вокзалах: всегда крали и будут красть, — без этого не обойтись.

— Я глубоко убежден, Швейк, — сказал поручик, — что вы кончите плохо. До сих пор не могу себе уяснить, корчите ли вы из себя осла или же уж так ослом и родились. Что было в этом чемодане?

— В общем ничего, господин обер-лейтенант, — ответил Швейк, не спуская глаз с голого черепа сидящего напротив господина, который, как казалось, не проявлял никакого интереса ко всему происшествию и читал «Neue Freie Presse». — В чемодане было только зеркало из вашей спальни и вешалка из передней, так что мы, собственно говоря, не потерпели никаких убытков, и то, и другое принадлежало домохозяину…

Поймав предостерегающий жест поручика в сторону соседа, Швейк поправился:

— Осмелюсь доложить, господин поручик, о том, что чемодан будет украден, я предварительно ничего не знал, а что касается зеркала и вешалки, то я заявил хозяину, что мы ему все вернем, когда приедем с фронта. Во вражеских землях зеркал и вешалок сколько угодно, так что и в этом случае ни мы, ни домохозяин в убытке не останемся. Как только мы займем какой-нибудь город…

— Цыц! — не своим голосом рявкнул поручик. — Я вас под суд отдам! Думайте, что говорите, если у вас в башке есть хоть капля разума. Другой за тысячу лет не мог бы натворить столько глупостей, сколько вы за эти несколько недель, что служите у меня. Надеюсь, что и вы это заметили?

— Так точно, господин обер-лейтенант, заметил. У меня, как говорится, очень развиты наблюдательные способности, но когда уже поздно и когда неприятность уже произошла. Мне здорово не везет, все равно как некоему Нехлебе с Неказанки, который ходил каждый вечер в трактир «Сучий лесок».

Ну так, тот всегда стремился стать добродетельный и с субботы начать новую жизнь, а на другой день рассказывал: «…Да, скажу я вам, товарищи, а утречком я заметил, что лежу на нарах[1].

И всегда это стрясется с ним беда именно тогда, когда он решит, что пойдет себе тихо и мирно домой, а под конец выясняется, что он сломал где-нибудь забор или выпряг лошадь у извозчика или попробовал прочистить себе трубку пером из султана на каске полицейского.

Нехлеба был в отчаянии от своей судьбы, но больше всего его угнетало, что этим отмечен весь его род. Когда его дед отправился в дальний путь…

— Оставьте меня в покое с вашими сказками!

— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, все, что я сейчас говорю, — сущая правда. Когда его дед отправился в дальний путь…

— Швейк, — разозлился поручик, — еще раз приказываю вам прекратить ваши рассказы. Я не желаю вас слушать! Как только приедем в Будейовицы, я знаю, что я с вами сделаю. Я вас посажу под арест. Слышали?

— Никак нет, господин поручик, об этом ничего не слыхал, — мягко сказал Швейк. — Вы до сих пор об этом даже не заикались.

1. Поручик скрипнул зубами, вздохнул, вынул газету и стал читать сообщения о колоссальных победах и подвигах германской подводной лодки «Е» в Средиземном море. Когда он дошел до сообщения о новом германском изобретении: взрывании городов при помощи специальных бомб, которые сбрасываются с аэропланов и взрываются три раза подряд, — его чтение прервал Швейк, заговоривший с лысым господином:
2. — Простите, сударь, не вы ли агент из банка «Славия», по фамилии Пуркрабек?
3. Но ввиду того, что лысый господин не удостоил его ответом, Швейк обратился к поручику:
4. — Осмелюсь доложить, господин поручик, я читал однажды в газетах, что у нормального человека должно быть на голове в среднем от шестидесяти до семидесяти тысяч волос и что обыкновенно черные волосы бывают более редкими, на что указывает целый ряд примеров… Один фельдшер, — продолжал он неумолимо, — говорил в кофейне у «Шпирека», что вьшадение волос обусловлено сильным душевным потрясением, пережитым в утробной жизни, в период первых шести недель после зачатия…
5. Тут произошло нечто ужасное. Лысый господин набросился на Швейка, взвизгнув:

— Marsch heraus Sie, Schweinkerl![2].

и поддал его ногой так, что Швейк вылетел в коридор. Затем лысый господин вернулся в купе и преподнес поручику небольшой сюрприз: он назвал ему себя.

Швейк, слегка ошибся: лысый субъект не был агентом из банка «Славия» по фамилии Пуркрабек, а был всего-навсего генерал-майор фон Шварцбург. Генерал-майор совершал инспекционную поездку по гарнизонам и в данный момент готовился нагрянуть на Будейовицы.

• Это был самый страшный из всех генералов-инспекторов, когда-либо рождавшихся под луной. Найдя где-либо непорядок, он заводил с начальником гарнизона такого рода, разговор:
• — Револьвер у вас есть?
• — Есть.

— Карошо. На вашем месте я бы знал, что с ним делать. Это не карнизон, а стадо свиней!

И действительно, то тут, то там, где он проезжал со своей инспекцией, кто-нибудь стрелялся.

В таких случаях генерал фон Шварцбург с удовлетворением констатировал:

— Правильно! Это настоящий солдат!

Казалось, что ему было не по сердцу, когда после его ревизии хоть кто-нибудь оставался в живых. Кроме того он страдал манией переводить офицеров на самые скверные места. Достаточно было пустяка, чтобы офицер распрощался со всем гарнизоном и был отправлен на черногорскую границу или к каким-нибудь безнадежным пьяницам в грязную галицийскую дыру.

Источник: https://libking.ru/books/humor-/humor-prose/449834-yaroslav-gashek-pohozhdeniya-bravogo-soldata-shveyka-vo-vremya-mirovoy-voyny-chast-vtoraya.html