Краткое содержание восстание масс ортега-и-гассет за 2 минуты пересказ сюжета

Восстание массЧасть первая

Полный захват массами общественной власти. Поскольку масса, по определению, не должна и не способна управлять собой, а тем более обществом, речь идет о серьезном кризисе европейских народов и культур, самом серьезном из возможных. В истории подобный кризис разражался не однажды. Его характер и последствия известны. Известно и его название.

Он именуется восстанием масс.Я говорю о растущем столпотворении, стадности, всеобщей переполненности. Города переполнены. Дома переполнены. Отели переполнены. Поезда переполнены. Кафе уже не вмещают посетителей. Улицы — прохожих. Приемные медицинских светил — больных. Театры, какими бы посредственными ни были спектакли, ломятся от публики.

Пляжи не вмещают купальщиков. Становится вечной проблемой то, что прежде не составляло труда, — найти место.Удивление — залог понимания. Это сила и богатство мыслящего человека. Поэтому его отличительный, корпоративный знак — глаза, изумленно распахнутые в мир.Изумление — радость, недоступная футболисту, но она-то и пьянит философа на земных дорогах.

Его примета — завороженные зрачки. Недаром же древние снабдили Минерву совой, птицей с ослепленным навеки взглядом.Толпы не возникли из пустоты. Население было примерно таким же пятнадцать лет назад. Люди, составляющие эти толпы, существовали и до них, но не были толпой.

Каждый был на месте, и порой действительно на своем: в поле, в сельской глуши, на хуторе, на городских окраинах.Толпа — понятие количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим «массу».

Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы.

Меньшинство — это совокупность лиц, выделенных особыми качествами; масса — не выделенных ничем. Речь, следовательно, идет не только и не столько о «рабочей массе». Масса — это средний человек.

Для создания меньшинства — какого угодно — сначала надо, чтобы каждый по причинам особым, более или менее личным, отпал от толпы.

Объединение как можно меньшего числа для отъединения от как можно большего — входит составной частью в структуру каждого меньшинства.

Говоря об избранной публике на концерте изысканного музыканта, Малларме тонко заметил, что этот узкий круг своим присутствием демонстрировал отсутствие толпы.

Избранные не те, кто кичливо ставит себя выше, но те, кто требует от себя больше, даже если требование к себе непосильно.

Радикальней всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить — это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя.

Во всех сферах общественной жизни есть обязанности и занятия особого рода, и способностей они требуют тоже особых. Это касается и зрелищных или увеселительных программ, и программ политических и правительственных. Подобными делами всегда занималось опытное, искусное или хотя бы претендующее на искусность меньшинство.

Масса ни на что не претендовала, прекрасно сознавая, что если она хочет участвовать, то должна обрести необходимое умение и перестать быть массой. Но роль массы изменилась. Все подтверждает, что она решила выйти на авансцену, занять места и получить удовольствия и блага, прежде адресованные немногим.

• Масса, которая, не перестав быть массой, упраздняет меньшинство.
• Сегодня мы видим торжество гипердемократии, при которой масса действует непосредственно, вне всякого закона, и с помощью грубого давления навязывает свои желания и вкусы.
• Те, кто берется за перо, не могут не сознавать, что рядовой читатель, далекий от проблем, над которыми они бились годами, если и прочтет их, то не для того, чтобы чему-то научиться, а только для того, чтоб осудить прочитанное как несообразное с его куцыми мыслями.
• Масса — это посредственность.
• Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать изгоем.

Мир обычно был неоднородным единством массы и независимых меньшинств. Сегодня весь мир стал массой.

Особенность нашего времени в том и состоит, что заурядные уши, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду.

История Римской империи тоже была историей ниспровержения, господства массы, которая поглотила правящее меньшинство, встала на его место. Возник феномен такой же стадности и скученности. Поэтому, как тонко подметил Шпенглер, здания стали гигантскими, наподобие наших. Эпоха масс — эпоха гигантомании.Мы живем под жестокой властью масс.Человеческое общество всегда, хочет оно того или нет, аристократично по самой своей сути, чем оно аристократичней, тем в большей степени оно общество, как и наоборот.Кто не испытывал озноба перед угрозой времени, тот не проникал никогда в глубь судьбы и лишь касался ее нежной оболочки.

Во-первых, сегодня массы достигли жизненного уровня, подобного тому, который прежде казался предназначенным лишь для немногих;

массы наслаждаются теми благами и пользуются теми достижениями, которые созданы избранным меньшинством и прежде принадлежали только ему.

Смысл равноправия в том и состоял, чтобы вызволить человеческие души из внутреннего рабства и уверить их в собственном достоинстве и могуществе.

Чего добивались? Чтобы простой человек ощутил себя господином своей судьбы? Цель достигнута.

Хотелось, чтобы рядовой человек стал господином? Нечего тогда удивляться, что он живет для себя и в свое удовольствие, что он твердо навязывает свою волю, что он не терпит подчинения и не подчиняется никому, что он поглощен собой и своим досугом, что он кичится своей экипировкой.

Во-вторых, массы вышли из повиновения, не подчиняются никакому меньшинству, не следуют за ним и не только не считаются с ним, но и вытесняют его и сами его замещают.

Ту жизнь, которая не завидует никакой другой и, следовательно, из всех, когда-либо бывших, предпочитает себя, никоим образом нельзя всерьез называть упадочной.Все прошлое целиком, от начала до конца, слишком мало для современного человечества.

Нелегко определить, какой видит себя наша эпоха: она и убеждена, что выше всех, и одновременно чувствует себя началом, и не уверена, что это не начало конца. Как бы это выразить? Может быть, так: она выше любой другой и ниже самой себя. Она могуча и не уверена в себе. Горда и напугана собственной мощью.

Просто-напросто мир нежданно вырос, а в нем и вместе с ним выросла и жизнь. Прежде всего она стала планетарной; я хочу сказать, что жизнь рядового человека вмещает сегодня всю планету, что простой смертный привычно обживает весь мир.Эта близость дальнего, доступность недоступного фантастически раздвинула жизненный горизонт каждого человека.

Именно потому, что срок жизни ограничен, именно потому, что люди смертны, они и спешат одолеть, обрести все, что дается слишком долго и слишком поздно. Господу, вечно сущему, автомобиль ни к чему.

Победа над космическим пространством и временем, полностью лишенными смысла, стала для человека делом чести, и неудивительно, что мы по-детски радуемся бесплодной скорости, с помощью которой истребляем пространство и сводим на нет время. Упраздняя, мы оживляем их, делаем житейски пригодными, позволяющими большее число мест обживать, легче менять их и вбирать больше физического времени в меньший жизненный отрезок.

В мире всего стало больше.Наша жизнь — это всегда и прежде всего уяснение возможного.Таково уж удивительное и коренное свойство нашей жизни, что у нее всегда несколько дорог, и перепутье принимает облик возможностей, из которых мы должны выбирать.Жить означает то же самое, что попасть в орбиту определенных возможностей.

Жить — значит очутиться в кругу обстоятельств — или в мире. Таков изначальный смысл понятия «мир». Это совокупность наших жизненных возможностей — и не что-то отделенное и стороннее нашей жизни, но ее внешний контур. Он охватывает все, чем мы можем стать, нашу жизненную потенцию.Мы становимся лишь малой долей того, чем могли бы стать.

Мы живем в эпоху, которая чувствует себя способной достичь чего угодно, но не знает, чего именно. Она владеет всем, но только не собой. Она заблудилась в собственном изобилии. Больше, чем когда-либо, средств, больше знаний, больше техники, а в результате мир как никогда злосчастен — его сносит течением.

Отсюда то странное, двойственное чувство всесилия и неуверенности, что «гнездится в современной душе.

Сегодня, когда все нам кажется возможным, мы догадываемся, что возможно также и наихудшее: регресс, одичание, упадок.

Признак сам по себе неплохой — он означает, что мы снова соприкасаемся с изначальной уязвимостью жизни, с той мучительной и сладкой тревожностью, которую таит каждое мгновение, если оно прожито до конца, до самой своей трепетной и кровоточащей сути.

Обычно мы сторонимся этого пугающего трепета, от которого любое безобидное мгновение становится крохотным летучим сердцем; ради безопасности мы силимся стать бесчувственными к извечному драматизму нашей судьбы, прибегая к наркозу рутины и косности.

Но именно потому, что напор ее так велик, она вышла из берегов и смыла все завещанные нам устои, нормы и идеалы.Прошлое не надоумит, что делать, но подскажет, чего избегать.

Жизнь — это прежде всего наша возможная жизнь, то, чем мы способны стать, и как выбор возможного — наше решение, то, чем мы действительно становимся. Обстоятельства и решения — главные слагаемые жизни. Обстоятельства, то есть возможности, нам заданы и навязаны. Мы называем их миром.

Жизнь не выбирает себе мира, жить — это очутиться в мире определенном и бесповоротном, здесь и сейчас. Наш мир — это предрешенная сторона жизни. Но предрешенная не механически. Мы не пущены в мир, как пуля из ружья, по неукоснительной траектории.

Вместо единственной траектории нам задается множество, и мы, соответственно, обречены… выбирать себя.

Жить — значит вечно быть осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки. Даже отдаваясь безнадежно на волю случая, мы принимаем решение — не решать.

Неправда, что в жизни «решают обстоятельства». Напротив, обстоятельства — это дилемма, вечно новая, которую надо решать. И решает ее наш собственный склад.

Сегодня преобладает масса, и решает она.

Источник: https://anchiktigra.livejournal.com/2506439.html

Читать

Хосе Ортега-и-Гассет

Восстание масс

• José Ortega y Gasset
• LA REBELIÓN DE LAS MASAS
• © Herederos de José Ortega y Gasset, 1930

© Перевод. А. Гелескул, наследники, 2016

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Часть первая

I. Феномен стадности

Происходит явление, которое, к счастью или к несчастью, определяет современную европейскую жизнь. Этот феномен – полный захват массами общественной власти.

Поскольку масса, по определению, не должна и не способна управлять собой, а тем более обществом, речь идет о серьезном кризисе европейских народов и культур, самом серьезном из возможных. В истории подобный кризис разражался не однажды.

Его характер и последствия известны. Известно и его название. Он именуется восстанием масс.

Чтобы понять это грандиозное явление, надо стараться не вкладывать в такие слова, как «восстание», «масса», «власть» и т. д., смысл исключительно или преимущественно политический.

Общественная жизнь – процесс не только политический, но вместе с тем, и даже прежде того, интеллектуальный, нравственный, экономический, духовный, включающий в себя обычаи и всевозможные правила и условности, вплоть до манеры одеваться и развлекаться.

Быть может, лучший способ подойти к этому историческому феномену – довериться зрению, выделив ту черту современного мира, которая первой бросается в глаза.

Улицы – прохожих. Приемные медицинских светил – больных. Театры, какими бы посредственными ни были спектакли, ломятся от публики. Пляжи не вмещают купальщиков. Становится вечной проблемой то, что прежде не составляло труда, – найти место.

Всего-навсего. Есть ли что проще, привычней и очевидней? Стоит, однако, вспороть будничную оболочку этой очевидности – и брызнет нежданная струя, в которой дневной свет, бесцветный свет нашего, сегодняшнего дня распахнет все многоцветие своего спектра.

Что же мы, в сущности, видим и чему так удивляемся? Перед нами – толпа как таковая, в чьем распоряжении сегодня все, что создано цивилизацией. Слегка поразмыслив, удивляешься своему удивлению. Да что же здесь не так? Театральные кресла для того и ставятся, чтобы их занимали, чтобы зал был полон.

С поездами и гостиницами обстоит так же. Это ясно. Но ясно и другое – прежде места были, а теперь их не хватает для всех жаждущих ими завладеть.

Признав сам факт естественным и закономерным, нельзя не признать его непривычным; следовательно, что-то в мире изменилось, и перемены оправдывают, по крайней мере на первых порах, наше удивление.

Удивление – залог понимания. Это сила и богатство мыслящего человека. Поэтому его отличительный, корпоративный знак – глаза, изумленно распахнутые в мир.

Все на свете незнакомо и удивительно для широко раскрытых глаз. Изумление – радость, недоступная футболисту, но она-то и пьянит философа на земных дорогах. Его примета – завороженные зрачки.

Недаром же древние снабдили Минерву совой, птицей с ослепленным навеки взглядом.

Столпотворение, переполненность раньше не были повседневностью. Что же произошло?

Люди, составляющие эти толпы, существовали и до них, но не были толпой. Рассеянные по миру маленькими группами или поодиночке, они жили, казалось, разбросанно и разобщенно.

Каждый был на месте, и порой действительно на своем: в поле, в сельской глуши, на хуторе, на городских окраинах.

Внезапно они сгрудились, и вот мы повсеместно видим столпотворение. Повсеместно? Как бы не так! Не повсеместно, а в первом ряду, на лучших местах, облюбованных человеческой культурой и отведенных когда-то для узкого круга – для меньшинства.

Толпа, возникшая на авансцене общества, внезапно стала зримой. Прежде она, возникая, оставалась незаметной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе – и сегодня это главный персонаж. Солистов больше нет – один хор.

Толпа – понятие количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим «массу». Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство – это совокупность лиц, выделенных особыми качествами; масса – не выделенных ничем.

Речь, следовательно, идет не только и не столько о «рабочей массе». Масса – это «средний человек». Таким образом, чисто количественное определение – множество – переходит в качественное.

Это – совместное качество, ничейное и отчуждаемое, это человек в той мере, в какой он не отличается от остальных и повторяет общий тип. Какой смысл в этом переводе количества в качество? Простейший – так понятней происхождение массы.

В сообществах, чуждых массовости, совместная цель, идея или идеал служат единственной связью, что само по себе исключает многочисленность. Для создания меньшинства – какого угодно – сначала надо, чтобы каждый по причинам особым, более или менее личным, отпал от толпы.

Его совпадение с теми, кто образует меньшинство, – это позднейший, вторичный результат особости каждого, и, таким образом, это во многом совпадение несовпадений.

Порой печать отъединенности бросается в глаза: именующие себя «нонконформистами» англичане – союз согласных лишь в несогласии с обществом. Но сама установка – объединение как можно меньшего числа для отъединения от как можно большего – входит составной частью в структуру каждого меньшинства.

Говоря об избранной публике на концерте изысканного музыканта, Малларме тонко заметил, что этот узкий круг своим присутствием демонстрировал отсутствие толпы.

В сущности, чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скопищ. По одному-единственному человеку можно определить, масса это или нет.

Масса – всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью.

Представим себе, что самый обычный человек, пытаясь мерить себя особой мерой – задаваясь вопросом, есть ли у него какое-то дарование, умение, достоинство, – убеждается, что нет никакого. Этот человек почувствует себя заурядностью, бездарностью, серостью. Но не «массой».

И конечно, радикальней всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить – это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя.

Это напоминает мне две ветви ортодоксального буддизма: более трудную и требовательную Махаяну – «большую колесницу», или «большой путь», – и более будничную и блеклую Хинаяну – «малую колесницу», «малый путь». Главное и решающее – какой колеснице мы вверим нашу жизнь.

Таким образом, деление общества на массы и избранные меньшинства типологическое и не совпадает ни с делением на социальные классы, ни с их иерархией.

Разумеется, высшему классу, когда он становится высшим и пока действительно им остается, легче выдвинуть человека «большой колесницы», чем низшему, обычно и состоящему из людей обычных. Но на самом деле внутри любого класса есть собственные массы и меньшинства.

Нам еще предстоит убедиться, что плебейство и гнет массы даже в кругах традиционно элитарных – характерный признак нашего времени. Так, интеллектуальная жизнь, казалось бы, взыскательная к мысли, становится триумфальной дорогой псевдоинтеллигентов, не мыслящих, немыслимых и ни в каком виде неприемлемых.

Ничем не лучше останки «аристократии», как мужские, так и женские. И напротив, в рабочей среде, которая прежде считалась эталоном массы, не редкость сегодня встретить души высочайшего закала.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=81182&p=1

Анализ произведения «Восстание масс» Ортега-и-Гассета

     В работе «Восстание масс» Ортега одним из первых зафиксировал феномен возникновения «массового сознания» в европейском менталитете: «масса» у Ортеги трансформируется в толпу, представители которой захватывают господствующие позиции в иерархии общественных структур, навязывая собственные люмпенские псевдо-ценности остальным социальным движениям.

Основное свойство существа из «массы» — не столько его стандартность, сколько физическая инертность. «Масса» конституируется, согласно Ортеге, не на основе какого-либо определенного общественного слоя.

Речь идет о таком «способе быть человеком», в рамках которого предпринимаются насильственные попытки преобразовывать устройство общества, принципиально игнорируя закономерности его функционирования. Репрезентанты «массы» живут без определенного «жизненного проекта», находя смысл существования в достижении предельной идентичности с другими.

     Основная 
мысль анализируемого произведения –это, на мой взгляд, европейское единение в защиту общей западной культуры против варварства масс.  «Растущая цивилизация, -поясняет Гассет — не что иное, как жгучая проблема. Чем больше достижений, тем в большей они опасности. Чем лучше жизнь, тем она сложнее.

Разумеется, с усложнением самих проблем усложняются и средства для их разрешения. Но каждое новое поколение должно овладеть ими во всей полноте. И среди них, переходя к делу, выделю самое азбучное: чем цивилизация старше, тегм больше прошлого за ее спиной и тем она опытнее. Словом, речь идет об истории.

Историческое знание — первейшее средство сохранения и продления стареющей цивилизации, и не потому, что дает рецепты ввиду новых жизненных осложнений, — жизнь не повторяется, — но потому, что не дает перепевать наивные ошибки прошлого.

Однако, если вы помимо того, что состарились и впали в тяготы, ко всему еще утратили память, ваш опыт, да и все на свете вам уже не впрок Я думаю, что именно это и случилось с Европой».

     В противовес «массе», автор вводит понятие 
«элеты» и «суперчеловека», то есть индивидов, которые свободно выбирают как им действовать, в то время как «человек-масса» повинуется законам установленным другими.

     Как видно из всей книги, для Ортеги жизнь любого человека всегда подсудна, потому что он видит жизнь как поручение. Однако за кадром остается расшифровка. Чье поручение? Кому поручение? Кто может судить человеческую жизнь?

     Все эти вопросы Ортега конечно не обходит стороной, но в общем смысле  сосредотачивается на тех, кому это поручение дано: “Жизнь всегда единственна, это жизнь каждого, жизни “вообще” не бывает”. И если поручение не выполняется, то жизнь, по словам Ортеги, становится лишь неудачным самоубийством.

“Наша жизнь — стрела, пущенная в пространство, но стрела эта сама должна выбирать мишень. Поэтому ничто так достоверно не говорит о человеке, как высота мишени, на которую нацелена его жизнь. У большинства она ни на что не нацелена, что тоже своего рода целенаправленность”.

     Ортега пришел к выводу, что достигнутый прошлым веком технический и социальный прогресс повысил уровень жизни и понизил уровень самого человека — словом, улучшил покрой, но ухудшил материал, а в итоге сделал человека большим варваром, чем был он сто лет назад: “В массу вдохнули силу и спесь современного прогресса, но забыли о духе; естественно, она и не помышляет о нем”. Авансцену истории захватил новый герой, неспособный выдумать порох, но вполне способный им воспользоваться. Уже не обремененный нуждой, но еще не обремененный культурой, он торопится завладеть плодами цивилизации и бездумно подрывает ее корни. Потребительский эгоизм и массовая косность избавляют от личной ответственности за мир и свои действия в нем — и автоматически ведут к вождизму, стадности и добровольному превращению в безликую деталь безликой государственной машины. Так, по словам Ортеги, “скелет съедает тело”.

     В сущности, “Восстание масс” посвящено 
болезни века, унесшей столько 
жизней. Ортега исследовал не облик, а природу тоталитаризма, общую для всех его ипостасей, и нащупал корни еще до того, как расцвела их буйная поросль. Недаром немецкий перевод “Восстания масс” был в третьем рейхе одной из самых читаемых подпольных книг.

     В целом, сегодня многими исследователями 
признается, что Гассет является одним из основоположником такого таправления в гуманитарном знании, как «психология толпы». С точки зрения гуманитраного знания власть толпы, возможна потому, что масса отходит от высоких духовных принципов и идеалов. Происходит нарушение гармонии духовной и материальной сфер жизни.

После чего, потеряв всякие ориентиры, масса низводит истинную возвышенную культуру, становящуюся чуждой, до её эрзаца и суррогата – “массовой культуры”.

А последняя уже не только не стимулирует эволюцию человеческого духа, но препятствует этому процессу, так как реанимирует низшие аспекты сознания и инстинкты пройденных ступеней эволюции – животной и животно-человеческой.

     Индивид, склонный стать человеком массы 
и влиться в толпу — это человек, выращенный в школе определенного 
типа, обладающий определенным складом 
мышления и живущий именно в атомизированном гражданском обществе массовой культуры. Это человек, который легко сбрасывает с себя чувство ответственности. В этом ему помогают и политики, применяющие «толпообразование» как поведенческую технологию.

     Ортега-и-Гассет полагает, что движение общества определяется соотношением массы и меньшинства. То одни, то другие определяют характер общества. Уже не раз случалось так, что массы захватывали общественную власть и определяли политический, интеллектуальный, нравственный и экономический процессы. Такую ситуацию Ортега-и-Гассет и называет восстанием масс.

Решимость массы взять на себя функции меньшинства… становится стержнем нашего времени… Политические режимы, недавно возникшие, представляются мне не чем иным, как политическим диктатом масс… Сегодня мы видим торжество гипердемократии, при которой масса действует непосредственно, вне всякого закона, и с помощью грубого давления навязывает свои желания и вкусы».

Таким образом, не отдельные выдающиеся личности, а серая, заурядная масса, подавляя любую личность и любое меньшинство, определяет изменения общества, фактически стагнируя (от лат. stagnum — стоячая вода) его в политической, экономической и других сферах. Итак, «идеи», но в данном случае «представления» косной массы суть «движущая сила», обусловливающая «стоячую воду» общественной жизни.

Фактически государство живет «под жестокой властью масс»

     Как уже отмечалось Ортега считал самым глубоким и радикальным различение людей на два основных типа:

     «На 
тех, кто строг и требователен 
к себе самому («подвижники»), берет на себя труд и долг, и тех, кто снисходителен к 
себе, доволен собой, живет без 
усилий, не стараясь себя исправить 
и улучшить».

     Здесь его мысль перекликается с 
мыслью Конфуция, который в свою очередь делил людей по тем же признакам на два рода: цзюньцзы – истинный человек, и сяожэнь – низкий, безликий человек.

Характеристики, которые дает Ортега избранному меньшинству и массе, удивительным образом совпадают с тем, что говорил Конфуций о цзюньцзы и сяожэне.

Видимо, «вертикальные» признаки, или человеческие качества, независимы от времени.

     «Человек 
массы никогда не признает 
над собой чужого авторитета, пока обстоятельства его не 
принудят… Наоборот, человек элиты, 
т.е. человек выдающийся, всегда 
чувствует внутреннюю потребность 
обращаться вверх, к авторитету 
или принципу, которому он свободно 
и добровольно служит».

     И далее  он сам   приводит слова Гёте:

     «Жить 
в свое удовольствие – удел 
плебея; благородный стремится к 
порядку и закону». «Человек 
массы просто обходится без 
морали, ибо всякая мораль в 
основе своей – чувство подчиненности 
чему-то, сознание служения и долга».

•      А вот выссказывания Конфуция на эту же тему:
•      «Цзюньцзы думает о долге, сяожэнь – о выгоде»;
•      «Учитель 
  сказал:
•      «Благородному 
  мужу легко служить, но трудно 
  угодить. 
•      Если 
  угодишь не должным образом, он не будет доволен.
•      Он 
  использует людей в соответствии с их способностями.
•      Низкому же человеку трудно служить, но легко 
  угодить.
•      Он 
  радуется и тогда, когда ему угождают не должным образом.
•      Использует 
  тех людей, которые способны на все»»

     Таким образом, испанский философ подводит читателя к выводу, что бразды европейской истории впервые оказываются в руках заурядного человека, как такового, и зависят от его решений. Этот человек «недочеловеческого типа» есть поворот вспять, возврат к варварству.

Цивилизация находится под угрозой, ибо у варвара нет норм и морали. «Все варварские эпохи были периодами распадения общества на мелкие группы, разобщенные и взаимно враждебные». Симптомы варварства дают о себе знать в любой сфере – в науке, в культуре, в государственной политике.

«Для меня несоответствие между благами, которые рядовой человек получает от науки, и невниманием, которым он ей отвечает, кажется самым грозным симптомом из всех».

То положение, в которое поставлена наука, ведет к утрате ее смысла и назначения, она становится функциональной, теряет связь с жизнью, с Бытием.

     «Вот 
величайшая опасность, угрожающая 
сейчас цивилизации: подчинение 
всей жизни государству, вмешательство 
его во все области, поглощение 
всей общественной спонтанной инициативы государственной властью, а значит, уничтожение исторической самодеятельности общества, которая в конечном счете поддерживает, питает и движет судьбы человечества».

     «Человек 
массы» верит, что «он и 
есть государство, и стремится 
под всякими предлогами пустить 
государственную машину в ход, 
чтобы подавлять творческое меньшинство». В результате творческие силы 
иссякают и «новые семена 
не смогут приносить плодов».

Общество живет «для государства, 
человек – для правительственной 
машины».

Но само государство 
обречено при этом на жалкую 
смерть: «Высосав все соки из 
общества, обескровленное, оно само 
умрет смертью ржавой машины, более отвратительной, чем смерть 
живого существа».

     Исторически восстание масс поставило вопрос о механизмах социальной регуляции в обществе того времени, ибо в Европе в роли такого регулятора выступало раньше христианство. Но народные массы не были пронизаны христианской религией, они следовали своим низменным интересам.

Как результат этого варварского восстания масс возникает феномен тоталитаризма как способа организовать и подчинить эти массы.

Тоталитарный способ правления стал фактором социализации и объединения масс, отказавшихся от всеобъемлющей христианской религии (в Германии нацизм к тому же встал над старым спором католиков и протестантов, объединяя немецкие земли; в многонациональной и многоконфессиональной России марксизм снимал конфессиональные и национальные противоречия).

     Интересно отметить, что Ортега-и-Гассет в сущности дсстаточно либеральный по своим политическим взглядам жалуется в то же время и на демократизм эпохи, на вхождение вульгарной, неподготовленной массы во власть и сочувствует принципу аристократического правления, понимая под ним, примерно, то же, что и вождь национал-социалистов, хотя сам фашизм он причисляет к чисто массовым явлениям эпохи.

     Толпа, как считает И. С. Кравцов, слаба духовно и ментально – не обладает истинным умом. Если человек слаб духовно, но понимает, что надо стремиться в высшему, он может пересилить себя и стать последователем гения.

В духовной, умственной и научной сфере на протяжении веков так и обстояли дела, поэтому, наверху, у власти в этих духовных сферах стояли Лео нардо да Винчи, Моцарт, Платон, Аристотель. Но массам тяжело стремиться к высшему, в наше время они более не хотят заставлять себя мыслить о высоком. Массы пришли к власти, закрепив свои права на тупость.

«Но для нынешних дней характерно, что вульгарные, мещанские души, сознающие свою посредственность, смело заявляют свое право на вульгарность, и причем повсюду».

Источник: https://student.zoomru.ru/kult/analiz-proizvedeniya-vosstanie-mass-ortegaigasseta/41166.311872.s2.html

Восстание масс — Хосе Ортега-и-Гассет — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android

Книга неоднозначная и поэтому даже еще более интересная.

Основную философскую доктрину можно изложить так. Долгое время существовало просвещенное, власть имущее меньшинство, которое управляло инертным и косным и необразованным большинством.

Большинство, сознавая свою ущербность и невозможность руководить и выбирать путь исторического развития, не имея для этого ни специальных знаний, ни умений, ни силы воли, радостно подчинялось тому меньшинству, которое всем этим обладало.

Аристократичное меньшинство, по мнению автора, имело как привилегии, так и обязанности, одно вытекало из другого: своим трудом они зарабатывали себе право на особое отношение и обладание тем, чем простой люд не мог обладать, как в силу отсталости производства, так и в силу отсутствия тех качеств, которые были у меньшинства(образование, ответственность за принимаемые решения, служение идее и.т.д.), которые давали право на что-то претендовать. С ростом производства и внедрением новых технологий, достижений науки, массы, ранее не имевшие возможности потреблять те блага, которые раньше были доступны избранным, обрели ее. Улучшение качества медицинского обслуживания, относительно безбедное существование и широкий спектр гражданских прав и свобод привели к тому, что у обывателей появилось больше возможностей для потребления благ, а усложнение жизни, производства, специализация и бюрократизация способствовали тому, что человек перестал понимать, как функционирует цивилизация, по каким законам, да просто, откуда берутся те или иные материальные и нематериальные ценности, окружающие его. У обывателя появилось ощущение, что они просто есть, как данность, что они всего лишь берутся откуда-то, а не добываются огромным трудом,он перестал сознавать, что это работа слаженного, обладающего сложной структурой механизма, состоящего из множества элементов, и лишь при правильной работе на всех уровнях организации возможна производительная деятельность. Это слишком сложно для понимания.

Тот факт, что достаточно развитая цивилизация (совокупность гражданских прав, технического обеспечения и.т.д.

) имеет слишком сложную для понимания структуру, породило ощущение, что она просто существует, что все материальные и нематериальные блага даны человеку исконно, естественно, как воздух, а не является хрупким творением, нуждающимся в постоянной поддержке, — все это породило весьма инфантильное существо, безответственное, и вместе с тем, жаждущее признания, власти и прочих плюшек. Наступила эра воинствующих посредственной, серости, возведенной в ранг добродетели, унификации — все, что неугодно массам, все отличное от них, растаптывается и уничтожается.

Что ж. В кратком пересказе все выглядит очень мило и неглупо. Собственно, по большей части оно так и было, если бы не несколько скользких моментов. Во-первых, очень трудно писать критику масс и не отдаться греху высокомерия.

Периодически товарищ автор начинал корчить из себя аристократа, всячески упирая на высокие достоинства избранной элиты (элиты не по крови, как наследная аристократия, а элиты духа) и возмущался тем, что они (=он) такие замечательные, вынуждены мириться с жалкими необразованными людишками, а не строить их по своему желанию. Во-вторых, периодически его заносило, и он начинал брызгать слюной на тему падения всеобщей нравственности, что морально-нравственные ценности попираются, и человек массы, в погоне за удовольствиями и нежелании себя хоть как-то ограничивать, отрицает моральные устои, не предлагая взамен никаких новых, поэтому является не представителем новой морали (которой нет), а просто аморальным типом.

С этими двумя доктринами перекликалась и другая: европейская цивилизация выросла на определенных «идеях», которые сделали возможным ее существование и прогресс. Эти идеи сделали также возможным господство европейских ценностей на протяжение многих лет.

И вот сейчас Гассет, движимый благородными побуждениями и оценивая упадок европейских ценностей, которыми так благородно и бескорыстно делилась Европа со остальными варварскими народами, с дрожью в голосе вопрошает: если больше не будет европейских ценностей, что же останется?Вообще никаких ценностей не будет? Ну, знаете, батенька…Тут проявляется его такое по-детски наивное высокомерие и тщеславие, что вызвало у меня только улыбку ( я нисколько не умаляю влияния Европы на духовное развитие человечества, но такая формулировка вопроса меня откровенно позабавила). И опять-таки, наивный и простодушный элитизм, обидка такая детская, что ему приходится считаться с фу, жалкими людишками, тоже порой выглядит довольно забавно. И все вышесказанное не умаляет достоинств этой книги, просто удивлял порой контраст между, скажем так, заявлениями на грани фола и порой простой потрясающими, острыми и меткими формулировками, многие из которых я даже запомнила, чтобы блеснуть иногда в приличном обществе высоколобых интеллектуалов.

Рекомендована к прочтению широкому кругу читателей, каждый найдет в этом труде что-то интересное для себя.

Источник: https://MyBook.ru/author/hose-ortega-i-gasset-2/vosstanie-mass-2/

по книге Хосе Ортега-и-Гассет «Восстание масс». (стр. 1 из 5)

• Реферат по книге Хосе Ортега-и-Гассет «Восстание масс».
• Титульный лист оформляется самостоятельно.
• Служит для нумерации.
• Внимание! Перед сдачей преподавателю рекомендуется полностью прочитать работу
• План
• Введение. 3
• Анализ произведения «Восстание масс». 4
• Заключение. 14
• Библиография. 16
• Введение

Ортега-и-Гассет (Ortega у Gasset) Xoce (9.5.1883, Мадрид, — 18.10.1955, там же), испанский философ-идеалист, публицист и общественный деятель. Сын литератора.

Окончил Мадридский университет, затем изучал философию в университетах Лейпцига, Берлина и Марбурга. В 1910—36 возглавлял кафедру метафизики Мадридского университета. Активно выступал как журналист: был основателем и сотрудником журнала «España» (1915—24), «El Sol» (1916—37) и др.

; издававшийся им общественно-политический ежемесячник «Revista de Occidente» (1923—1936) пользовался мировой известностью. Антимонархист; в 1931—33 депутат первых республиканских кортесов; один из основателей «Республиканского объединения интеллигенции» (1931).

С началом гражданской войны (1936) эмигрировал в Латинскую Америку; в 1945 вернулся в Европу, в 1948 — в Испанию, где под его руководством был основан институт гуманитарных наук. До конца жизни оставался открытым противником франкизма.

Неокантианский тезис о самополагании познающего субъекта в процессе развития культуры он стремился раскрыть в дальнейшем как жизненное выражение субъекта в историческом бытии, которое он вначале в духе философии жизни (особенно Г. Зиммеля и М.

Шелера) трактовал антропологически, затем под влиянием немецкого экзистенциализма (М. Хайдеггер) — как духовный опыт непосредственного переживания, как «вслушивание» в жизнь с помощью «жизненного разума» (свой синтез различных философских концепций Ортега-и-Гассет называл «рациовитализмом»)[1].

В социологии наибольшую известность получило сочинение Ортега-и-Гассет «Восстание масс» (1929—30), которое и является предметом анализа настоящего реферата.

Исходя из противопоставления духовной «элиты», творящей культуру, и «массы» людей, довольствующихся бессознательно усвоенными стандартными понятиями и представлениями, он считает основным политическим феноменом 20 в.

идейно-культурное разобщение «элиты» и «масс», а следствием этого — общую социальную дезориентацию и возникновение «массового общества». В эстетике выступал как теоретик модернизма («Дегуманизация искусства», 1925).

Оказал большое влияние на философскую и общественную мысль Испании, особенно в 1910—1920-е гг., а также на европейскую буржуазную социологию (главным образом в постановке проблем «массового общества» и «массовой культуры»).

Анализ произведения «Восстание масс»

Сочинение Ортега-и-Гассета по праву считается реквиемом западной культуре.

Ключевым понятие анализируемого произведения, на мой взгляд, является понятие «человек-масса». Это усредненный тип человека,- по мнению автора, — который поступает и думает как «все» и не переживает из-за этого.

Соответственно, он не стремится доказывать свою правоту и не желает признавать чужую. Он прав по определению, как часть массы.

«В поисках хлеба, — пишет автор, — во время голодных бунтов толпы народа обычно громят пекарни. Это может служить прообразом поведения нынешних масс в отношении всей цивилизации, которая их питает. Предоставленная своим инстинктам масса… в стремлении улучшить свою жизнь обычно сама разрушает источники этой жизни»[2]

Таким образом, основная мысль реферируемого произведения, заключается в том, что масса – это «совокупность лиц невыделенных ничем»[3]

Автор акцентирует призвание людей «вечно быть осужденными на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. И решать без устали и без передышки».

Представителю же массы жизнь представляется «лишенной преград»: «средний человек усваивает как истину, что все люди узаконенно равны». «Человек массы» получает удовлетворение от ощущения идентичности с себе подобными.

Его душевный склад суть типаж избалованного ребенка. По мысли Ортеги-и-Гассета, благородство определяется «требовательностью и долгом, а не правами»[4].

Характеризуя человека-массу, Ортега выделяет следующие, присущие ему черты: врожденное ощущение безвозмездности и легкости жизни, чувство собственного превосходства и всесилия, а также желание вмешиваться во все, навязывая бесцеремонно свою ничнотожность и плебейство, то есть в духе «прямого действия». Индивида, обладающего вышеназванными качествами, исследователь сравнивает с избалованным ребенком и взбесившимся дикарем, то есть варваром. По мнению Ортеги, в слове цивилизация сфокусировано следующее: грани, нормы, этикет, законы, писаные и неписаные, право и справедливость. Все эти средства цивилизации предполагают глубокое и сознательное желание каждого считаться с остальными. Корень понятия цивилизации, подчеркивал исследователь, — civis, гражданин, то есть горожанин, указывает на происхождение смысла, который заключается в том, чтобы сделать возможным город, сообщество, сосуществование. Следовательно, цивилизация является, прежде всего, волей к сосуществованию[5]. По мере того как, люди перестают считаться друг с другом, они дичают, то есть одичание — есть процесс разобщения, и периоды варварства являются временем распада, временем крохотных враждующих и разъединенных группировок.

Необходимо отметить, что впервые термин «восстание масс» был употреблен Ницше, однако не в том контексте, в котором употребляет его Гассет. Ницше относил это понятие прежде всего к искусству. Гассет же поднял его на более высокий, социальный уровень.

Меньшинством Ортега именует совокупность лиц, наделенных особыми качествами, которыми масса не обладает, масса — это средний человек. По мнению Гассета: «…деление общества на массы и избранные меньшинства … не совпадает ни с делением на социальные классы, ни с их иерархией…

внутри любого класса есть собственные массы и меньшинства. Нам еще предстоит убедиться, что плебейство и гнет массы даже в кругах традиционно элитарных — характерное свойство нашего времени. …

Особенность нашего времени в том, что заурядные души, не обманываясь на счет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее, навязывают ее всем и всюду. Как говорят американцы, отличаться — неприлично. Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее.

Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным. И ясно, что «все» — это еще не все. Мир обычно был неоднородным единством массы и независимых меньшинств. Сегодня весь мир становится массой»[6]. Необходимо помнить, что автор имеет ввиду 30-е годы прошлого века.

Последнее замечание очень важно, поскольку на мой взгляд само «Восстание масс» следует рассматривать в нескольких перспективах – в авторской, то есть эпохе 20-30 гг. 20 века и современной.

Таким образом, можно увидеть, что некоторые проблемы, актуальные тогда, несколько потеряли свое значение в современной реальности. Это, например, отмеченная Ортега гипертрофия государства.

Одна из глав анализируемого произведения так и называется – «Государство как главная угроза».

«Современное государство — самый явный и наглядный продукт цивилизации. И отношение к нему массового человека проливает свет на многое.

С другой стороны, массовый человек видит в государстве безликую силу, а поскольку и себя ощущает безликим, то считает его своим. И если в жизни страны возникнут какие-либо трудности, конфликты, проблемы, массовый человек постарается, чтобы власти немедленно вмешались и взяли заботу на себя, употребив на это все свои безотказные и неограниченные средства.

Здесь-то и подстерегает цивилизацию главная опасность — полностью огосударствленная жизнь, экспансия власти, поглощение государством всякой социальной самостоятельности — словом, удушение творческих начал истории…»[7]

Логично, что данное положение было характерно для государств того времени, когда в общем смысле прослеживалась тенденция к тоталитаризации обществ. Фашистские и большевистские режимы набирали силу и являли миру реальную угрозу.

Сейчас вопрос о государстве в демократических обществах, отнюдь не потеряв актуальности, ставится все-таки по-другому.

Но для того, чтобы эти нюансы проследить, нужно вспомнить основное из того, что сказал Ортега о массах и об их восстании.

Восстание у автора – это скорее количественный процесс, то есть возрастание общей массы населения, подстегивающийся научно-техническим прогрессом и теми социальными улучшениями, которые приобрела цивилизация в 20 веке. Жить стало не в пример проще.

Людям теперь не нужно бороться за выживание, появились права человека и социальный, житейский комфорт.

Источник: https://mirznanii.com/a/276318/po-knige-khose-ortega-i-gasset-vosstanie-mass

Восстание масс — краткое содержание произведения Ортеги-и-Гассета

Хосе Ортега-и-Гассет создал труд, который получил название «Восстание масс», он поднимает вопрос о том, сколько проблем возникает в человеческом обществе. Этот раздел — это повествование о том, что масса – это не только ситуация, когда множество людей находится в одном месте.

Автор говорит о том, что масса – это и один человек. Все это потому что каждый человек, который живет на планете, старается не просто плыть по течению, но старается улучшить свою жизнь, изменить ее к лучшему, взять самое хорошее.

Автор сравнивает людей, которые жили в 17 и 18 веке с людьми, который живут в 19 веке. Он понимает, что раньше они не имели массовости, им не приходилось сталкиваться с особыми проблемами.

Мужчина пишет о том, что с момента появления на свет он знал, что жизнь трудна, она должна принести ему трудности и проблемы, она будет вновь и вновь закалять его. И это не трудности информационного масштаба, это трудности, которые связаны с реальной жизнью, с выживанием, с желанием защитить свою семью и быть достойным воином.

Так же он отмечает то, что в любых массах есть насилие, каждый человек склонен его проявлять, даже если не моральное, то эмоциональное. Это является нормальным явлением в окружающей среде. Это возникает тогда, когда человек не может доказать свою правоту всеми доступными методами, поэтому ему приходится применять насилие, ему хочется достигнуть желаемое всеми способами.

Автор размышляет о том, что именно в массе человек становится дикарем, Хосе Ортега-и-Гассет с легкостью приводит аргументы в пользу того, что дикими люди становятся, потому массы с каждым годом наступают все больше. Наступление превращается в стихийный процесс. Ведь раньше, когда прогресс был минимальным, то и информации было намного меньше. Поэтому духовно человек был более развит, чем тот, что живет сейчас.

В данный момент человек является не только массой, но и становится бескультурным, ему трудно бороться с собственной инфальтильностью.

Жизнь стала спокойней, потому что у каждого есть хоть какая-то уверенность в том, что будет завтра, что солнце обязательно взойдет и будет радовать окружающих. В семнадцатом веке ситуация была совершенно другой, каждому приходилось решать трудности, детей готовили к тому, что им придется прикладывать руку к любому из действий.

Человек в современности же часто получает результат, не прилагая особых усилий и не встречая препятствий. Они пользуются благами, которые достигли предыдущие поколения. То, что им готовы дать мама и папа, бабушки и дедушки, которые готовы отдать свое достояние своему чаду, чтобы то ни в чем не нуждалось.

Завершением повествования становится то, что мы живем в то время, когда каждого из нас шантажируют при помощи молодости. Люди сталкиваются с тем, что пытаются не трудиться и не брать на себя ответственность, ссылаясь на то, что они еще достаточно молоды, им еще рано быть ответственными и взрослыми, поэтому они стараются отодвинуть свое взросление на дальний план.

Полностью избавиться от морали невозможно, оно всегда будет сопровождать человека на протяжении всей его жизни. Он не сможет отодвинуть ее полностью, рано или поздно человеку приходится брать ответственность за то, что происходит, справляться с нормами морали и бороться за собственное счастье.

Читательский дневник.

Источник: http://sochinite.ru/kratkie-soderzhaniya/raznye-avtory/vosstanie-mass-ortegi-i-gasseta

Краткое содержание Ортега-и-Гассет Восстание масс для читательского дневника

Хосе Оргета и Гассет является испанским философ и автором труда «Восстание масс». Несмотря, что произведение написано очень давно, оно актуально и сегодня.

В своем труде автор дает определение «массе» как посредственность, у которой не разделения на классы.

Философ ссылается на то, что 19 век подарил технический прогресс, а уже в начале 20 века возросла численность населения. Но новая толпа, хотя и имеет физическое здоровье, она бедна душой и породила массовость.

Автор рисует психологический набросок человека, который похож больше на избалованное дитя. Потребности конечно с возрастом растут, но вот человек не благодарен появлению многих изобретений и просто воспринимает их как данность.

Он объясняет, что массовый человек не обязательно должен быть глупым, он просто самонадеянный и тщеславный. Он всем и всюду старается навязать свои идеи, теории. Он не любит и не хочет слушать, потому что все ответы заключаются в нем. Он не принимает мысли других, но охотно навязывает свои. У массового человека отсутствует культура, у него варварское отношение.

Масса вторгается в общество и упраздняет воспитанность, но порождает ругань. Масса не принимает этикет, закон и нормы, которые являются основными для цивилизации и ее дальнейшего существования.

Современное государство – это наглядный пример цивилизации.

Массовый человек гордится государством, и уверен, что оно гарантирует ему жизнь, но не понимает, что все это создал человек и держится же опять на человеческих ценностях.

Массовый человек видит безликую силу в государстве и считает его своим. Но в случае возникновения конфликтов, он постарается, чтобы власти все решили самостоятельно.

Тут как раз и ждет опасность цивилизацию – огосударствление жизни. Схожесть массового человека и государства состоит в том, что они оба безликие и безымянные. Но массовый человек имеет убеждение, что он и является этим государством.

А вот закончиться все это плачевно. Потому что государство просто ухудшит социальную самодеятельность и возродить, это не получиться. Человек просто будет жить на благо государства и в итоге «умрет ржавой смертью механизма».

Вот такой нелегкий путь огосударствления общества. Диктат государства заключается в насилии и воздействии на норму. Масса же действует самостоятельно.

Вот так философ Огрето свои трудом показывает все проблемы общества, которые встречаются повсеместно. Если нет исторической ответственности, то человек может потерять себя как личность, превратиться в циника. Циник наедятся на государство, и ждет от него решение многих проблем. Об этом стоит подумать.

Философ показывает, что если будет продолжать такое отношение, что общество просто погибнет, как было с прошлыми цивилизациями. Нужно расти и развиваться духовно, понимать и уметь разделять между тем, что можно и чего нельзя.

Источник: http://chitatelskij-dnevnik.ru/kratkoe-soderzhanie/5-6-predlzhenij/ortega-i-gasset-vosstanie-mass