|
Источник: https://elit-knigi.ru/details.php?id=203331 Сердце тьмы, Дж. Конрад
«Любопытно, до какой степени женщины далеки от реальной жизни. Они живут в мире, ими же созданном, и ничего похожего на этот мир никогда не было и быть не может. Он слишком великолепен, и, если бы они сделали его реальным, он бы рухнул еще до заката солнца. Один из тех злополучных фактов, с которыми мы, мужчины, миримся со дня творения, дал бы о себе знать и разрушил всю постройку.» Знаешь ли ты, что чувствует моряк, когда его шхуна терпит бедствие в жестокий шторм? Можешь ли ты представить себе полярное Белое Безмолвие, нарушаемое только скрипом полозьев нарт и далеким воем голодного волка? Или кровавые мозоли на руках, которыми из последних сил удерживают страховочную веревку и спасают жизнь друга? Об этом ты узнаешь из книг серии `Приключения на суше и на море`. В нее вошли известные во всем мире произведения, по которым сняты знаменитые художественные фильмы и популярнейшие телевизионные сериалы. В сборник произведений известного английского писателя Джозефа Конрада ` Сердце тьмы` вошли три приключенческие повести, герои которых вступают в смертельное противоборство с грозными природными стихиями. Обо всём этом и не только в книге Сердце тьмы (Дж. Конрад) Рецензии Отзывы Цитаты Где купить
Рецензий на «Сердце тьмы» пока нет. Уже прочитали? Напишите рецензию первым
Отзывов о «Сердце тьмы» пока нет. Оставьте отзыв первым
Самая популярная цитата Самая новая
Посмотреть все цитаты (4) Книгу «Сердце тьмы» Дж. Конрад можно приобрести или скачать: в 1 магазине по цене 149 руб.
Предложений от участников по этой книге пока нет. Хотите обменяться, взять почитать или подарить? Добавьте объявление первым!
Посмотреть всеx прочитавших (37) Рецензии читаем здесь 1. рецензия Франк Тилье «Последняя рукопись» (от thosik) 2… Мне невероятно повезло: в раздаче БМ я выиграла эту книгу! Книгу «»Рим». Мир… авний автор и друг «ЛГ», актер, член Союза писателей России (на его счету семь книг! в том числе «У… Итоги прошедшего месяца, связанные с вашей активностью, наши дорогие участники, уже готовы и теперь… 0.19674682617188==(75) — Персональные рекомендации; — Регулярные конкурсы и розыгрыши книг и других призов; — Своя онлайн библиотека; — Обмен мнениями и тематические сообщества; — Личные блоги о книгах и не только; — Рейтинги и тематические подборки; — Более миллиона книг в каталоге! зарегистрироваться на проекте Источник: https://bookmix.ru/book.phtml?id=328870 Джозеф Конрад — Сердце тьмыДжозеф Конрад Сердце тьмы Яхта «Нелли» покачнулась на якоре – паруса ее были неподвижны – и застыла. Был прилив, ветер почти стих, а так как ей предстояло спуститься по реке, то ничего другого не оставалось, как бросить якорь и ждать отлива. Перед нами раскрывалось устье Темзы, словно вход в бесконечный пролив. В этом месте море и небо сливались, и на ослепительной глади поднимающиеся с приливом вверх по реке баржи казались неподвижными; гроздья обожженных солнцем красноватых парусов, заостренных вверху, блестели своими полированными шпринтовами. Туман навис над низкими берегами, которые словно истаивали, сбегая к морю. Над Грейвсэндом легла тень, а дальше, вглубь, тени сгущались в унылый сумрак, застывший над самым большим и великим городом на земле. Капитаном и владельцем яхты был директор акционерной компании. Мы четверо дружелюбно на него поглядывали, когда он, повернувшись к нам спиной, стоял на носу и смотрел в сторону моря. На всей реке никто так не походил на типичного моряка, как он. Он был похож на лоцмана, который для моряков олицетворяет собою все, что достойно доверия. Трудно было поверить, что его профессия влекла его не вперед, к этому ослепительному устью, но назад – туда, где сгустился мрак. Как я уже когда-то говорил, все мы были связаны узами, какие налагает море. Поддерживая нашу дружбу в течение долгих периодов разлуки, эти узы помогали нам относиться терпимо к рассказам и даже убеждениям каждого из нас.
У него были впалые щеки, желтый цвет лица, прямой торс и аскетический вид; сидя с опущенными руками и вывернутыми наружу ладонями, он походил на идола. Директор, убедившись, что якорь хорошо держит, вернулся на корму и присоединился к нам. Лениво обменялись мы несколькими словами. Затем молчание спустилось на борт яхты. Почему-то мы не стали играть в домино. Мы были задумчивы и пребывали в благодушно-созерцательном настроении. День безмятежно догорал в ослепительном блеске. Мирно сверкала вода; небо, не запятнанное ни одним облачком, было залито благостным и чистым светом; даже туман над болотами Эссекса был похож на сияющую и тонкую ткань, которая, спускаясь с лесистых холмов, прозрачными складками драпировала низменные берега. Но на западе, вверх по течению реки, мрак сгущался с каждой минутой, как бы раздраженный приближением солнца. И наконец, незаметно свершая свой путь, солнце коснулось горизонта и из пылающего, белого превратилось в тусклый красный шар, лишенный лучей и тепла, как будто этот шар должен был вот-вот угаснуть, пораженный насмерть прикосновением мрака, нависшего над толпами людей. Сразу изменился вид реки, блеск начал угасать, а тишина стала еще глубже. Старая широкая река, не тронутая рябью, покоилась на склоне дня после многих веков верной службы людям, населявшим ее берега; она раскинулась невозмутимая и величественная, словно водный путь, ведущий к самым отдаленным уголкам земли. Мы смотрели на могучий поток и видели его не в ярком сиянии короткого дня, который загорается и угасает навеки, но в торжественном свете немеркнущих воспоминаний. И действительно, человеку, который с благоговением и любовью, как принято говорить, «отдал себя морю», нетрудно воскресить в низовьях Темзы великий дух прошлого. Поток, вечно несущий свою службу, хранит воспоминания о людях и судах, которые поднимались вверх по течению, возвращаясь домой на отдых, или спускались к морю, навстречу битвам.
По ней ходили все суда, чьи имена, словно драгоценные камни, сверкают в ночи веков, – все суда, начиная с «Золотой лани» с круглыми боками, которая набита была сокровищами и после визита королевы выпала из славной легенды, и кончая «Эребом» и «Ужасом», стремившимися к иным завоеваниям и так и не пришедшими назад. Река знала суда и людей; они выходили из Дэтфорда, из Гринвича, из Эрита – искатели приключений и колонисты, военные корабли и торговые капитаны, адмиралы, неведомые контрабандисты восточных морей и эмиссары, «генералы» Восточного индийского флота. Те, что искали золота, и те, что стремились к славе, – все они спускались по этой реке, держа меч и часто – факел, посланцы власти внутри страны, носители искры священного огня. Солнце зашло, сумерки спустились на реку, и вдоль берега начали загораться огни. На тинистой отмели ярко светил маяк Чепмен, поднимающийся словно на трех лапах. Огни судов скользили по реке – великое перемещение огней, которые приближались и удалялись. А дальше, на западе, чудовищный город все еще был отмечен зловещей тенью на небе – днем отмечало его сумрачное облако, а ночью – багровый отблеск под сверкающими звездами. – И здесь тоже был один из мрачных уголков земли, – сказал вдруг Марлоу. Из нас он был единственным, кто все еще плавал по морям. Худшее, что можно было о нем сказать, это то, что он не являлся типичным представителем своей профессии. Он был моряком, но вместе с тем и бродягой, тогда как большинство моряков ведет, если можно так выразиться, оседлый образ жизни. По натуре своей они – домоседы, и их дом – судно – всегда с ними, а также и родина их – море. Все суда похожи одно на другое, а море всегда одно и то же.
После рабочего дня случайная прогулка или пирушка на берегу открывает моряку тайну целого континента, и обычно моряк приходит к тому заключению, что эту тайну не стоило открывать. Рассказы моряков отличаются простотой, и смысл их как бы заключен в скорлупу ореха. Но Марлоу не был типичным представителем моряков (если исключить его любовь сочинять истории), и для него смысл эпизода заключался не внутри, как ядрышко ореха, но в тех условиях, какие вскрылись благодаря этому эпизоду: так благодаря призрачному лунному свету становятся иногда видимы туманные кольца. Замечание его никому не показалось странным. Это было так похоже на Марлоу. Его выслушали в молчании. Никто не потрудился хотя бы проворчать что-нибудь в ответ. Наконец он заговорил очень медленно: Конец ознакомительного отрывка Прочитать полностью Хотите узнать цену? ДА, ХОЧУ Источник: https://libking.ru/books/prose-/prose-classic/97923-dzhozef-konrad-serdtse-tmy.html Джозеф Конрад. Сердце ТьмыЗавоевание земли – большей частью оно сводится к тому, чтобы отнять землю у людей, которые имеют другой цвет кожи или носы более плоские, чем у нас, – цель не очень-то хорошая, если поближе к ней присмотреться. Искупает ее только идея, идея, на которую она опирается, – не сентиментальное притворство, но идея. И бескорыстная вера в идею – нечто такое, перед чем вы можете преклоняться и приносить жертвы. Я не люблю работы – никто ее не любит, – но мне нравится, что она дает нам возможность найти себя, наше подлинное «я», скрытое от всех остальных, найти его для себя, не для других. Его слушались, однако он не внушал ни страха, ни любви, ни даже уважения. В его присутствии люди ощущали неловкость. Вот именно! Не то чтобы недоверие, а просто неловкость. Вы не можете себе представить, какое значение имеет такая… такая способность вызывать ощущение неловкости. Мы живем при вспышке молнии – да не погаснет она, пока движется по орбите наша старая Земля! Но вчера здесь был мрак. Они были завоевателями, а для этого нужна только грубая сила, – хвастаться ею не приходится, ибо она является случайностью, возникшей как результат слабости других людей. То был грабеж, насилие и избиение в широком масштабе, и люди шли на это вслепую, как и подобает тем, что хотят помериться силами с мраком. Есть в конце концов какая-то причина, по которой люди позволяют одному украсть лошадь, тогда как другой даже поглядеть не смеет на недоуздок. Лошадь украдена. Ну что ж! Вор пошел напрямик. Быть может, он умеет ездить верхом. Но иной так посмотрит на недоуздок, что самый добродушный человек не вытерпит и даст пинка.
Любопытно, до какой степени женщины далеки от реальной жизни. Они живут в мире, ими же созданном, и ничего похожего на этот мир никогда не было и быть не может. Он слишком великолепен, и, если бы они сделали его реальным, он бы рухнул еще до заката солнца. Один из тех злополучных фактов, с которыми мы, мужчины, миримся со дня творения, дал бы о себе знать и разрушил всю постройку. Я еще не зашел так далеко, чтобы драться из-за Куртца, но уже готов был ради него пойти на ложь. Вы знаете: ложь я ненавижу, не выношу ее не потому, что я честнее других людей, но просто потому, что она меня страшит. Во всякой лжи есть привкус смерти, запах гниения — как раз то, что я ненавижу в мире, о чем хотел бы позабыть. Ложь делает меня несчастным, вызывает тошноту, словно я съел что-то гнилое. Должно быть, такова уж моя природа. Но теперь я готов был допустить, чтобы этот молодой идиот остался при своем мнении по вопросу о том, каким влиянием пользуюсь я в Европе. В одну секунду я сделался таким же притворщиком, как и все эти зачарованные пилигримы. Источник: https://citaty.info/book/dzhozef-konrad/serdce-tmy Творческий путь Конрада. Проблема зла в повести «Сердце тьмы»Джозеф Конрад (настоящее имя — Юзеф Коженевский, 1857–1924 гг.), классик английской литературы ХХ века, родился в Российской империи в семье поляков-патриотов, участников антиправительственных выступлений. В 1874 году сбежал в Марсель, оказался юнгой на французском торговом судне и через три года, во время плаваний на Тихом океане, впервые начал учить английский язык. Со временем он стал капитаном британского пассажирского флота, и морской опыт дал Конраду материал для его литературных произведений. Уйдя в отставку, он полностью посвятил себя литературе и с середины девяностых годов начал печатать романы, повести и рассказы, сразу нашедшие своего читателя. Конрад сумел войти в первый ряд писателей старейшей литературы, созданной на языке, не являющемся для него родным, — уже это случается очень редко. На протяжении ХХ века его репутация росла с каждым десятилетием, потому что все яснее становилась его роль одного из создателей модернизма. Высшее достижение Конрада — небольшая по объему повесть «Сердце тьмы».
На поверхности перед нами рассказ повествователя Чарли Марлоу о его путешествии вглубь экваториальной Африки, на торговую станцию европейской компании, чтобы забрать скопившийся там товар — слоновую кость — и вывезти оттуда больного агента компании, мистера Курца. Повесть может быть прочитана как рассказ о приключениях Марлоу в сердце Африки, но ее отличает такая сложность организации, что повествование воспринимается одновременно как философская повесть, к тому же дающая возможность для прямо противоположных, взаимоисключающих прочтений. Вот принципиально новая черта литературы наступающего ХХ века — небывалая степень концентрации проблем и плюралистичность, неоднозначность их идейного и художественного решений. После века господства позитивистской самоуверенности, когда казалось, что наука и литература уже нашли или вот-вот найдут окончательные ответы на все вопросы, наступает век эпистемологического сомнения, то есть сомнения в познаваемости мира и человеческой души. Мир в литературе модернизма предстает как извечно враждебный человеку хаос, познание этого мира затруднено, а в полноте своей и недоступно, и только искусство (а в литературе — слово) выступает средством упорядочивания мира. Только искусство, как считают модернисты, предлагает целостную модель действительности, и модель эта должна быть столь же сложна, столь же внутренне противоречива, как сама жизнь, как секреты человеческой души. Для этой новой концепции мира и человека понадобились новые способы художественной выразительности, новые способы взаимодействия с читателем. Один из создателей модернизма — Конрад — сочетает склонность к эффектному авантюрному сюжету, характерному для обычного приключенческого романа, с поразительным богатством содержания и резким усложнением повествовательной структуры. На первой странице повести Чарли Марлоу и его друзья с борта яхты, стоящей в устье Темзы, наблюдают за закатом, сгущающимся на западе над Лондоном: «… шар солнца должен был вот-вот угаснуть, пораженный насмерть прикосновением мрака, нависшего над толпами людей», — так незаметно в зрелище величественного заката вводится центральная метафора повести, метафора тьмы. Этот закат заставляет Марлоу в ожидании отлива, когда можно будет войти в реку, начать свою историю. Его фантазии о молодом римлянине, который много веков назад высадился на этих самых низких берегах реки на окраине Римской империи, при первом чтении могут показаться не имеющими отношения к дальнейшему развитию сюжета, однако этот безымянный образ — первый набросок современного империалиста Курца, обуреваемого сходными страстями на берегах другой безымянной реки. Марлоу рассказывает о том, как нанялся речным капитаном в колониальную компанию. В здании компании в скучной европейской столице его поражают две женщины, лихорадочно вяжущие в приемной: они «охраняют врата тьмы и словно вяжут саван из черной шерсти«. У читателя сразу возникает ассоциация, которая напрямую не предложена в тексте, — ассоциация с античными богинями судьбы, вяжущими нити людских жизней. Возникает ощущение фатальной предопределенности происходящего. На борту парохода, плывущего в Африку, Марлоу поражает равнодушие к человеческой жизни: кто-то тонет при выгрузке в прибое, идет нелепый обстрел пустынного берега французской канонеркой — как говорят, усмиряют туземцев-бунтовщиков. Его первое впечатление по прибытии на место — шестеро скованных чернокожих, «преступники», не знающие, в чем они виновны, потому что им неведомо понятие закона. «Стоя на склоне холма, я понял, что в этой стране, залитой ослепительными лучами солнца, мне предстоит познакомиться с вялым, подслеповатым демоном хищничества и холодного безумия».
Воображением Марлоу завладевает фигура самого удачливого агента компании, Курца, который один поставляет столько же слоновой кости, сколько остальные агенты вместе взятые. Созданный им мысленно образ Курца как светоча прогресса рассыпается, когда Марлоу наконец добирается до внутренней станции, на которой Курц умирает от тропической лихорадки. Дело не только в том, что на пароход вносят истощавшее длинное тело, почти скелет, человека в предсмертном бреду. Марлоу понимает, что все его с чужих слов составленные представления о Курце оказались ложными. На частоколе вокруг хижины Курца для устрашения дикарей висят отрубленные головы их соплеменников, он отнимает у африканцев ископаемую слоновую кость силой оружия, объявляет себя для них богом. На деле «посланец милосердия, науки и прогресса» оказывается воплощением зла: «Глушь его приласкала, и, — о, чудо! — он зачах. Она его приняла, полюбила, проникла в его вены, в его плоть, наложила свою печать на его душу, проделала над ним какие-то дьявольские церемонии посвящения. Он был ее избалованным фаворитом». Курц, автор статей в защиту прогресса в европейских журналах и самый перспективный служащий компании, в Африке быстро сбрасывает с себя тонкий налет цивилизации и культуры, его суть обнажается как ложь, демагогия, экстремизм — «в его имени было столько же правды, сколько в его жизни» («Курц» по-немецки — «короткий», тогда как обладатель ее семи футов росту, то есть 2 метра 12 см). Ужасны предсмертные откровения Курца, и, хотя Марлоу ненавидит ложь и смерть, в честном Марлоу есть что-то, благодаря чему он чувствует себя неразрывно связанным с Курцем. В литературе рубежа веков особый интерес вызывала проблема зла, его природы и истоков. Если в литературе XIX века зло трактовалось как составная часть жизни, которую надо осознать и вывести в произведении, а тем самым разоблачить, то у Конрада зло, тьма и мрак — лейтмотивы повести, зло непостижимо и неустранимо. Зло у Конрада сосредоточено в «сердце тьмы» — постепенно смысл заглавия повести раскрывается как постижение сердца черной Африки, как постижение зла в человеческой природе. Однозначного ответа на вопрос о том, что есть зло и где его истоки, автор не дает.
Марлоу отдает себе отчет в том, что его верность гуманизму, с чем связаны проблески оптимизма в повести, идет вразрез со всем его опытом, подсказывающим, что в мире нет ни истины, ни справедливости, есть только глупость идеализма, чаще – коварство холодного эгоизма, стяжательство, фанатизм. В подобной концепции мира и человека сказывается характерный для модернизма пессимизм. Приключенческая по сюжету повесть приобретает философский смысл; такое же усложнение происходит и в области искусства повествования у Конрада. Чарли Марлоу выступает рассказчиком в нескольких произведениях Конрада. Это не просто функциональная фигура повествователя, а живо обрисованный образ. Автор наделяет его некоторыми автобиографическими чертами — это моряк с большим жизненным опытом, как у его создателя. Марлоу не условный рассказчик, свойственный более ранней литературе. Он сам одновременно и действующее лицо рассказываемой им истории, не уступающий в значении Курцу, претерпевающий нравственную эволюцию. Проникаясь интересом к Марлоу, читатель лучше понимает особенности его видения Курца. Между этими двумя главными героями повести возникает поле напряжения, взаимного притяжения, и, хотя непосредственно общаются они совсем недолго, — это образы, связанные тысячью внутренних нитей, как по принципу контраста, так и по принципу сходства. Конрад наделяет Чарли Марлоу поистине писательской чуткостью к проблемам рассказывания, и в его обращениях к слушателям автор формулирует новые художнические задачи: «Поймите, я не пытаюсь что-либо изменить или объяснить — я хочу понять, понять мистера Курца или тень мистера Курца». Как видно, слово у Конрада осмысляется не как средство воздействия на мир, а исключительно как средство постижения мира. Более того, Марлоу знает, что его рассказ о Курце может быть очень далек от реального Курца, и он скорее всего облекает в слова лишь свою грезу о Курце, свою версию его личности. Возникает вопрос о границах познавательных и изобразительных возможностей слова: «Мне кажется, что я пытаюсь рассказать вам сон — делаю тщетную попытку, ибо нельзя передать словами ощущение сна…» Заложенная в авторской позиции Конрада многозначность дает возможность разных интерпретаций повести. Ряд критиков видит в ней одно из лучших обличений империализма, его лицемерия и жестокости.
Понятие «империализм» трактовалось англичанами как цивилизаторская миссия белого человека в странах, которые сами не способны справиться со своими проблемами, которым необходима помощь; понятие «колониализм» было не столь возвышенным, за ним стояла прежде всего коммерческая прибыль, эксплуатация чужих ресурсов. Марлоу становится свидетелем прямых преступлений колониализма и уголовно не наказуемых преступлений против нравственности, вдохновленных имперской идеологией. Мистер Курц в бытность свою в Европе был известен как демократ, а служба в компании превращает его не просто в империалиста, а в кое-кого похуже — в варвара. У Конрада всегда присутствует идея о том, что цивилизация есть зло, а первобытная невинность туземцев — благодать; его африканцы полны жизни, приспособлены к существованию на своей земле, тогда как европейцев безжалостно косят болезни, и зря эти «полые люди» (позже это выражение Конрада будет заимствовано крупнейшим англоязычным поэтом ХХ века Т. С. Элиотом для заглавия его поэмы «Полые люди», 1925 г.) пытаются в своей слепоте насаждать цивилизацию вдали от ее истоков. Прямо противоположная точка зрения о том, что в «Сердце тьмы» Конрад выступает поборником империализма также может быть подтверждена текстом повести. Африку автор изображает все же как «сердце тьмы», отрицательный смысл метафоры нельзя игнорировать. Не названная в тексте река, по которой поднимается пароход Марлоу, извилистая, опасная, зловещая, — символ тьмы. Проникли в текст и отдельные расовые предрассудки, но любые чисто идеологические подходы к тексту не дают ответа на вопрос: в чем сила повести? Конрад исходит из признания неразрешимости противоречий мира, поэтому в его художественном мире есть все. Действие разворачивается на фоне природы, в сравнении с которой человек до смешного мал, а человеческая история до смешного заносчива, самонадеянна.
Сюжет, содержание, стиль повести нераздельно слиты ради достижения единого, общего эффекта, который состоит в многослойности, неоднозначности, восхитительной сложности произведения, которое при каждом прочтении открывает перед читателем свои новые стороны. И эстетизм с его манерной жеманностью, напоминающей поздний романтизм, и модернизм с его суровым, жестким взглядом на мир и человека, полностью впитавший уроки реализма и натурализма, в равной степени обязаны литературе XIX столетия, — и оба направления на рубеже столетий в равной степени воспринимались как новые, бунтарские. Однако выдвижение в центр разных комплексов проблем и разные способы их решения определили разный удельный вес этих направлений в истории литературы с точки зрения исторической перспективы — эстетизм остался памятником определенной эпохи, тогда как модернизм на следующем этапе литературного развития превратится в ведущее направление мировой литературы. Источник: https://students-library.com/library/read/45033-tvorceskij-put-konrada-problema-zla-v-povesti-serdce-tmy  (нет голосов) Загрузка...Поделиться с друзьями:
Похожие публикации
detector |
Вы можете купить книгу и 
