Сомерсет Моэм прожил чрезвычайно интересную и насыщенную событиями жизнь. Во время Первой мировой войны он начал работать в британской разведке, совмещая эту деятельность с литературным творчеством.
Богатый жизненный опыт позволил ему создавать увлекательные и наполненные глубинным смыслом произведения, которые принесли ему славу одного из лучших писателей ХХ века.
В частности, мировую известность обрёл роман Моэма «Бремя страстей человеческих».
О книге
Роман, работу над которым Сомерсет Моэм закончил в 1915 году, во многом является автобиографичным, как и многие другие произведения писателя. Сам автор не отрицал того, что в книге частично нашли отображение факты его собственной жизни, однако утверждал, что в романе всё же больше вымысла.
В частности, в книги можно найти такие сходства Моэма с его героем Филипом Кэрри:
- Герой как и Моэм довольно рано потерял родителей и был отдан но воспитания дяде-священнику.
- Он также вырос в небольшом английском городишке Блекстебле (сам Моэм провёл детство в городе Уитстэбл), проходил обучение в королевской школе в Теркенбери (Моэм учился в школе Кентербери).
- Как писатель, так и его герой изучали философия и литературу в университете Гейдельберга и медицину в британской столице.
- Моэм также наделил Филиппа физическим недостатком — хромотой, которая была аллюзией на его собственное заикание.
В последствии автор признался, что не очень доволен своим детищем, ведь роман переполнен ненужными деталями, отступлениями. Моэм утверждал, что делал это в угоду моде 1910-х годов, когда было совсем иное представление о романах. Чтобы они имели успех, в них должно было быть много страниц, даже в ущерб художественности.
Именно поэтому в 1960-х годах, через много лет после выхода книги Моэм взялся за переделку своего произведения, выбросив из него всё лишнее и значительно сократив объём. В русском переводе новую версию романа именуют «Бремя страстей», чтобы отделить её от первого издания книги.
Краткое содержание романа «Бремя страстей человеческих»
Действие книги разворачивается в начале ХХ века в Британии. Главный герой по имени Филип Кэрри в девятилетнем возрасте остался полным сиротой и уехал на воспитание к своему дяде-священнику, живущему в городе Блэкстебл. Дядя не любил мальчика, но Филипп нашёл в его доме много книг, которые отвлекли его от уныния и одиночества.
С рождения герой страдал хромотой и поэтому в школе дети над ним часто смеялись и издевались. Это сделало Филипа замкнутым и робким, он считал, что его не ждёт ничего хорошего в жизни.
Дядя хотел отправить юношу учиться в Оксфорд, но тот настоял на том, чтобы продолжить образование в Германии. В Берлине Филипп попадает под влияние англичанина Хэйуорда.
И хотят этот молодой человек был довольно ограниченным и лишь строил из себя интеллектуала, всё же он заразил героя многими передовыми философскими идеями.
В частности ранее очень набожный Филип стал атеистом, он понял, что любой человек отвечает за свои поступки лишь перед собственной совестью.
Проучившись в немецкой столице всего год, парень возвращается домой, где встречает мисс Уликинсон, которая приходилась дочерью бывшего помещика его отца.
Эта манерная и вульгарная тридцатилетняя женщина сначала очень не понравилась Филипу. Но скоро она становится любовницей Кэри, который придумал в своей голове романтический образ прекрасной дамы.
Через время мисс Уилкинсон уезжает, и парень быстро забывает о ней.
На этот раз дядя отправляет Филипа осваивать бухгалтерские премудрости в Лондон. Там юноша чувствует себя не в своей тарелке — у него нет ни одного друга, да и бухгалтерия навевает на него тоску. Герой получает письмо от старого товарища Хэйуорда, который зовёт Филипа в Париж, где они вместе бы могли изучать искусства. Против воли дяди Кэри уезжает во Францию.
В Париже Филип посещает занятия в художественной студии, близко знакомится с жизнью французской богемы. На новом месте ему во многом помогает грубая и некрасивая девушка Фанни Прайс, за что он был ей очень благодарен.
Когда герой с друзьями решил уехать из Парижа, Фанни устроила ему сцену, тогда он понял, что девушка любит его. Но он всё равно уехал из столицы и скоро забыл о Фанни. Через время девушка прислала Филипу письма, в котором просила срочно приехать.
Прибыв в столицу, Кэри обнаружил Фани мёртвой, она совершил самоубийство. Это глубоко потрясло юношу, он забросил художественные занятия.
Филип вновь возвращается на родину. Он отправляется изучать медицинские науки в Лондон. Здесь он много думает над смыслом жизни. После нескольких неудач с женщинами он знакомится с Норой Несбит. Она была жизнерадостной, умной и заботливой. Девушка помогла герою обрести душевный покой.
Но Кэри бросаёт влюблённую в него Нору из-за своей старой любви, некогда отвергшей его — официантки Милдред. В дальнейшем их ждут длительные полные боли и оскорблений отношения, которые завели Филипа в глухой угол. Он разоряется и оказывается на улице.
Однако его спасли друзья, а вскоре он получил наследство от умершего дяди. Филип всё-таки заканчивает учёбу и ведёт успешную докторскую практику, однако вскоре бросает это занятие, чтобы вновь попытаться найти себя. Он знакомится с дочерью своего друга Салли, которая даёт ему понять, что истинное счастье в любящей семье. Салли и Филип женятся.
В нашей замечательной электронной библиотеке вы можете найти множество лучших произведений в жанре классической прозы, которые заставят вас по-новому взглянуть на окружающий мир.
Источник: https://goldenlib.ru/blog-somerset-moem-bremya-strastei-chelovecheskih-63
Читать — Оглавление — Книга
Сомерсет Моэм
БРЕМЯ СТРАСТЕЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ
1
День занялся тусклый, серый. Тучи повисли низко, воздух был студеный — вот-вот выпадет снег. В комнату, где спал ребенок, вошла служанка и раздвинула шторы. Она по привычке окинула взглядом фасад дома напротив — оштукатуренный, с портиком — и подошла к детской кроватке.
— Вставай, Филип, — сказала она.
Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.
— Тебя зовет мама.
Отворив дверь в комнату на первом этаже, няня поднесла ребенка к постели, на которой лежала женщина. Это была его мать. Она протянула к мальчику руки, и он свернулся калачиком рядом с ней, не спрашивая, почему его разбудили. Женщина поцеловала его зажмуренные глаза и худенькими руками ощупала теплое тельце сквозь белую фланелевую ночную рубашку. Она прижала ребенка к себе.
— Тебе хочется спать, детка? — спросила она.
Голос у нее был такой слабый, что, казалось, он доносится откуда-то издалека. Мальчик не ответил и только сладко потянулся. Ему было хорошо в теплой, просторной постели, в нежных объятиях. Он попробовал стать еще меньше, сжался в комочек и сквозь сон ее поцеловал. Глаза его закрылись, и он крепко уснул. Доктор молча подошел к постели.
— Дайте ему побыть со мной хоть немножко, — простонала она.
Доктор не ответил и только строго на нее поглядел. Зная, что ей не позволят оставить ребенка, женщина поцеловала его еще раз, провела рукой по его телу; взяв правую ножку, она перебрала все пять пальчиков, а потом нехотя притронулась к левой ноге. Она заплакала.
— Что с вами? — спросил врач. — Вы устали.
Она покачала головой, и слезы покатились у нее по щекам. Доктор наклонился к ней.
— Дайте его мне.
Она была слишком слаба, чтобы запротестовать. Врач передал ребенка на руки няньке.
— Положите его обратно в постельку.
— Сейчас.
Спящего мальчика унесли. Мать рыдала, уже не сдерживаясь.
— Бедняжка! Что с ним теперь будет!
Сиделка пробовала ее успокоить; выбившись из сил, женщина перестала плакать. Доктор подошел к столу в другом конце комнаты, где лежал прикрытый салфеткой труп новорожденного младенца. Приподняв салфетку, врач поглядел на безжизненное тельце. И, хотя кровать была отгорожена ширмой, женщина догадалась, что он делает.
— Мальчик или девочка? — шепотом спросила она у сиделки.
— Тоже мальчик.
Женщина ничего не сказала. В комнату вернулась нянька. Она подошла к больной.
— Филип так и не проснулся, — сказала она.
Воцарилось молчание. Доктор снова пощупал у больной пульс.
— Пожалуй, пока я здесь больше не нужен, — сказал он. — Зайду после завтрака.
— Я вас провожу, — предложила сиделка.
Они молча спустились по лестнице в переднюю. Доктор остановился.
- — Вы послали за деверем миссис Кэри?
- — Да.
- — Как вы думаете, когда он приедет?
- — Не знаю, я жду телеграмму.
— А что делать с мальчиком? Не лучше ли его куда-нибудь пока отослать?
— Мисс Уоткин согласилась взять его к себе.
— А кто она такая?
— Его крестная. Как по-вашему, миссис Кэри поправится?
Доктор покачал головой.
2
Неделю спустя Филип сидел на полу гостиной мисс Уоткин в Онслоу Гарденс. Он рос единственным ребенком в семье и привык играть один. Комната была заставлена громоздкой мебелью, и на каждой оттоманке лежало по три больших пуфа. В креслах тоже лежали подушки.
Филип стащил их на пол и, сдвинув легкие золоченые парадные стулья, построил затейливую пещеру, где мог прятаться от притаившихся за портьерами краснокожих. Приложив ухо к полу, он прислушивался к дальнему топоту стада бизонов, несущихся по прерии.
Дверь отворилась, и он затаил дыхание, чтобы его не нашли, но сердитые руки отодвинули стул, и подушки повалились на пол.
— Ах ты, шалун! Мисс Уоткин рассердится.
— Ку-ку, Эмма! — сказал он.
Няня наклонилась, поцеловала его, а потом стала отряхивать и убирать подушки.
— Мы домой поедем? — спросил он.
— Да, я пришла за тобой.
— У тебя новое платье.
Шел 1885 год, и женщины подкладывали под юбки турнюры[1]. Платье было сшито из черного бархата, с узкими рукавами и покатыми плечами; юбку украшали три широкие оборки. Капор тоже был черный и завязывался бархотками. Няня не знала, как ей быть. Вопрос, которого она ждала, не был задан, и ей не на что было дать заранее приготовленный ответ.
— Почему же ты не спрашиваешь, как поживает твоя мама? — не выдержала она наконец.
— Я позабыл. А как поживает мама?
Теперь уже она могла ответить:
— Твоей маме хорошо. Она очень счастлива.
— Да?
— Мама уехала. Ты ее больше не увидишь.
- Филип ничего не понимал.
- — Почему?
- — Твоя мама на небе.
Она заплакала, и Филип, хоть и не знал, в чем дело, заплакал тоже. Эмма — высокая, костистая женщина со светлыми волосами и грубоватыми чертами лица — была родом из Девоншира и, несмотря на многолетнюю службу в Лондоне, так и не отучилась от своего резкого говора.
От слез она совсем растрогалась и крепко прижала мальчика к груди. Она понимала, какая беда постигла ребенка, лишенного той единственной любви, в которой не было и тени корысти. Ей казалось ужасным, что он попадет к чужим людям. Но немного погодя она взяла себя в руки.
— Тебя дожидается дядя Уильям, — сказала она. — Сходи попрощайся с мисс Уоткин, и мы поедем домой.
— Я не хочу с ней прощаться, — ответил он, почему-то стыдясь своих слез.
— Ну ладно, тогда сбегай наверх и надень шляпу.
Он принес шляпу. Эмма ждала его в прихожей. Из кабинета позади гостиной раздались голоса. Филип в нерешительности остановился. Он знал, что мисс Уоткин и ее сестра разговаривают с приятельницами, и подумал — мальчику было всего девять лет, — что, если он к ним зайдет, они его пожалеют.
- — Я все-таки пойду попрощаюсь с мисс Уоткин.
- — Вот молодец, сходи, — похвалила его Эмма.
- — Ты сперва им скажи, что я сейчас приду.
Ему хотелось получше обставить прощание. Эмма постучала в дверь и вошла. Он услышал, как она говорит:
— Филип хочет с вами проститься.
Разговор сразу смолк, и Филип, прихрамывая, вошел в кабинет. Генриетта Уоткин была краснолицая, тучная дама с крашеными волосами.
В те дни крашеные волосы были редкостью и привлекали всеобщее внимание; Филип слышал немало пересудов на этот счет у себя дома, когда крестная вдруг изменила свою окраску.
Жила она вдвоем со старшей сестрой, которая безропотно смирилась со своими преклонными годами. В гостях у них были две незнакомые Филипу дамы; они с любопытством разглядывали мальчика.
— Бедное мое дитя, — произнесла мисс Уоткин и широко раскрыла Филипу объятия.
Она заплакала. Филип понял почему она не вышла к обеду и надела черное платье. Ей было трудно говорить.
— Мне надо домой, — прервал наконец молчание мальчик.
Он высвободился из объятий мисс Уоткин, и она поцеловала его на прощание. Потом Филип подошел к ее сестре и простился с ней. Одна из незнакомых дам спросила, можно ли ей тоже его поцеловать, и он степенно разрешил.
У него хоть и текли слезы, но ему очень нравилось, что он причина такого переполоха; он с удовольствием побыл бы еще, чтобы его опять приласкали, но почувствовал, что мешает, и сказал, что Эмма, наверно, его дожидается. Мальчик вышел из комнаты.
Эмма спустилась в помещение для прислуги поговорить со своей знакомой, и он остался ждать ее на площадке. До него донесся голос Генриетты Уоткин:
— Его мать была моей самой близкой подругой. Никак не могу примириться с мыслью, что она умерла.
— Не надо было тебе ходить на похороны, Генриетта! — сказала сестра. — Я так и знала, что ты вконец расстроишься.
В беседу вмешалась одна из незнакомых дам:
— Бедный малыш! Остался круглым сиротой — вот ужас! Он, кажется, еще и хромой?
Источник: https://litlife.club/books/20175/read
Сомерсет Моэм «Бремя страстей человеческих»
«Бремя страстей человеческих» можно назвать «романом воспитания», где автор прослеживает жизнь главного героя Филипа Кэри от детства к отрочеству, от юности к зрелости.
На его долю выпадает немало испытаний: ранняя смерть родителей, отчаянные поиски своего призвания в мире, обреченные отношения с легкомысленной женщиной. Претерпев немало разочарований, меняя свои взгляды, от подчинения собственным страстям до самоотречения, Филип пытается нить за нитью сплести узор собственной жизни…
2020 г. 1976 г. 1991 г. 1991 г. 2007 г. 2008 г. 2014 г. 2015 г. 2015 г. 2017 г. 2018 г. Издания на иностранных языках: 2018 г.
Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке
Adiga-man, 22 декабря 2016 г.
Когда я читал этот роман, я местами презирал Филипа, ненавидел Моэма и ругал сам себя за то, что так остро реагирую на происходящее в книге. А из-за работы и других отвлекающих вещей я вынужденно читал эту книгу с перерывами долго и, откладывая на самом высокоэмоциональном моменте, возвращался к чтению с этого момента и снова продолжал страдать.
На самом деле я страдал, как и Филип только посредине романа, тогда как в начале я с любопытством наблюдал за его взрослением, а в конце уже с нескрываемым интересом и сопереживанием, за его становлением.
Моэму удалось сделать со мной то, что мало кому из авторов получается сделать. Он заставил не просто с интересом читать книгу, а заставил именно сопереживать своему герою, испытывать самому то, что испытывал главный герой.
Мне все время хотелось остановить Филипа и дать ему совет, остеречь его или наоборот, подтолкнуть к действию.
Очень интересно было наблюдать за взрослением Филипа, как меняются его взгляды на жизнь, на людей, на религию. Глубокая вера сменяется отречением от веры, потом это перестает в полуверу, которую можно определить как итсизм. За его взлетами и падениями, за поисками себя и смысла куска ковра.
Это книга о жизни, о жизни такой, какая она есть, без романтизма, приключений, дуэлей, детектива или мистики. Но при этом Моэмом так мастерски переданы обычные повседневные явления, которые нам кажутся такими скучными и пресными, что нет таких фрагментов в книге, которые казались бы скучными.
Рекомендую всем тоже прочитать эту книгу и научиться у Филипа плести собственный, уникальный узор своей жизни.
Ле, 11 июня 2014 г.
- Прочитала я аннотацию расположенную выше, посмотрела одну из экранизаций, (а именно 1934г. с Bette Davis)
- «Не люби, богатый, — бедную,
- Не люби, ученый, — глупую,
- Не люби, румяный, — бледную,
- Не люби, хороший, — вредную:
- Золотой — полушку медную!»
Но… принять подобное весьма простенькое определение всего многообразия романа, сложно даже с большой натяжкой… Одна из «сюжетных линий» связанных с болезненным пристрастием главного героя к литературно-утрированной, наделённой всеми возможными пороками и несколько карикатурными чертами героине, лишь помогает в поисках ответа на все тот же банальнотривиальнориторический вопрос интересующий «все народы, во все времена»: «Для чего мы живем…?» Постепенно с течением жизни Героя мы получаем многословный, узорчатый и разноцветный ответ, лишь намечающий рисунок «полотна судьбы»(маленького персидского коврика), где Мойрами выступает: социальное, духовное, нравственное, физическое и прочее неравенство людей… Ибо… «Весь мир — это больница, тщетно искать в нём гармонии»… В этом смысле «Бремя страстей» довольно близко примкнуло к безысходности «Une vie» Мопассана… «Смысл жизни заключается в самой жизни»… «Жизнь казалась ужасной пока мерилом было счастье…» «Счастье имело так же мало значения, как и горе»
Такая вот любопытная для меня «корреляция» двух различный мировоззрений: идеалистки, невинной красавицы с полотен Веронезе Жанны Ле Пертюи де Во и уже с детства лишенного из-за своего «уродства» тех самых иллюзий Филипа Кэри
PS (08.08.2018) Спасибо, что по прошествии времени сменили слегка изумляющее и удручающее краткое содержание, на более приемлемое 🙂
donsera, 13 декабря 2017 г.
- Монументальный труд, вместивший в себя «Детство, отрочество, юность», «Подростка», «Отцов и детей», «Первую любовь«и немножечко «Идиота».
- Шучу, конечно.
- РОман похож на автобиографию ( и отчасти ею является), повествование неторопливое с момента рождения героя до его духовного взросления и женитьбы.
Самое смешное, что всего того, с чем у нас в воображении отождествляются страсти, здесь нет. Ну ничего: ни постели, ни связанных с ней восторгов и проблем.
А страсть показана как отягощающие душу человека кандалы — Филипп,ведь прекрасно понимает, что за штучка эта МИлдред и оценивает ее умом очень верно Но…..плетется за ее колесницей поверженным в прах рабом, жертвуя ради ничего не стоящей финтифлюшки настоящей женщиной Норой Кэрфью. Которая его искренне любит. Но он ее — нет. Хотя опять-таки умом — цену ей понимает.
МОэм показал страсть как унизительное для человека чувство, когда душа отказывается повиноваться разуму.
ПОэтому избавление Филиппа от страсти и ровное дружеское чувство к САлли воспринимается автором и читателями с облегчением, как награда за перенесенное унижение.
РОман, безусловно, добротный и сильный, однако понравится не всем из-за некоторой тяжеловесности слога. Тем не менее, прочитать стоит.
Рыжий_кот, 15 июля 2017 г.
«Какая страшная штука любовь, верно? Подумать только, что люди хотят любви!»
Честно говоря, у меня не было желания писать отзыв на эту книгу. И вовсе не потому, что роман мне не понравился. Как раз наоборот. Просто он крайне для меня важен.
В первый раз я прочитал эту вещь ещё в подростковом возрасте, тогда мне она дико понравилась, благодаря мягкой афористичной речи (мой экземпляр книги был просто испещрён карандашными пометками) и замечательно проработанному главному герою, в котором я узнавал себя. И вот спустя примерно пятнадцать лет «Бремя страстей человеческих» был мной перечитан.
Подробностей сюжета я уже не помнил и был просто поражён извивами судьбы главного героя, – хромого калеки-сироты Филипа Кэри – во многих случаях фантастически совпадающих с моей жизнью.
Тема любви главного героя к не самой порядочной девушке, вынесенная в аннотацию на Фантлабе, безусловно, занимает значительное место в жизни Филипа, но далеко не самое главное. Да и это мазохистское влечение мистера Кэри к Милдред целиком и полностью лежит на его совести.
Милдред с самого начала говорила, что не испытывает к герою никаких чувств, а он прекрасно понимал её натуру. Читать об этой любви было немного мучительно, даже тяжело и, тем не менее, именно на контрасте с ней автор ясно показывает, что в отношениях любовь совсем не самое важное, если не сказать лишнее.
Пожалуй, самой характерной чертой Филипа (за исключением привычки читать, «привычка к чтению отдаляла его от людей») является наклонность жить завтрашним днём.
Люди, женщины, места и занятия кажутся привлекательными, когда мистер Кэри о них думает, мечтает, но предстают со всеми своими недостатками, когда он видит их наяву. Также Моэм касается нескольких важных тем и пунктирно проводит их через весь роман. Это религия, красота и деньги. Последнее, наверное, самое важное.
Автор убедительно показывает, что заслуженное отношение к деньгам возможно только тогда, когда человек не испытывает в них недостатка, а отсутствие финансов способно даже достойного члена общества превратить в мелочного и злого субъекта.
Текст у книги необычайно плотный. Её ни в коем случае нельзя проглатывать за несколько присестов, а лучше проходить понемножку каждый день, тщательно обдумывая и проживая прочитанное. Моэм с привычной для себя грацией представляет целую палитру ярких героев, превращая каждого из них в запоминающееся произведение искусства.
Шербетун, 27 июля 2015 г.
Книга на все времена! Упоительное чтение!
Неприукрашенный роман о становлении личности и душевной драме читается взахлёб, попутно ненавязчиво предоставляя ключики к шкатулкам, наполненным вечными вопросами. Изящное плетение взаимоотношений героев, мастерская детализация поступков, поразительная искренность и тонкая огранка гармоничного повествования не оставят равнодушным читателя.
Все образы героев прописаны настолько ярко и четко, что вызывают невообразимую палитру чувств, от омерзения и брезгливости до жалости и симпатии. Громада рока, нависающая над главным героем, заставляет не просто наблюдать за разворачивающимся действием, но и сопереживать Филипу, словно пропуская через себя все происходящее с ним.
Этот роман выцарапывает из читателя все потаенное и неприглядное, перемалывает и заставляет попробовать на вкус, принуждает взглянуть на себя в зеркало и оценить свою сущность со стороны. Возможно, именно это произведение способно перекроить в лучшую сторону, как начинающих, так и уже состоявшихся «земных пупочков»…
Рекомендую к прочтению!
fortuna13, 2 августа 2018 г.
Книга глубокая, философская, психологическая. Через страдания, ошибки, трудности молодой человек познает мир, ищет смысл жизни. От книги невозможно оторваться- вместе с юным героем проходишь школу жизни, сочувствуя, переживая, страдая; видишь, как на разных этапах происходит различное осмысление действительности.
На одном из этапов «под успехом он понимал ни деньги, ни славу; он еще не очень отчетливо понимал, что это такое- может быть богатство переживаний или наиболее полное проявление своих способностей. На другом этапе: «Весь мир — это больница, тщетно искать в нем гармонии». Много мыслей есть у автора.
Интрига в том, что в конце романа герой находит то, что для него важно, в чем, по его мнению, есть смысл жизни.
isawald, 6 июня 2017 г.
Как ни странно, но меньше всего в этом романе именно страсти (во всяком случае, страсти такой, на которую наталкивает название книги: поглощающей, доводящей до исступления, неистовой).
Вместо оной прилагается «классический» джентльменский набор по поиску смысла жизни: конфликт поколений, отказ от религии, разнообразные культурные изыскания, но все это лишено некоего необходимого надрыва, будто слабохарактерность и вялость главного действующего персонажа в лице Филипа Кэри передались и произведению.
Но всё то, что не удалось «страстям», пожалуй, искупается «бременем»: первые же строки («День занялся тусклый, серый») задают атмосферу и всё последующее повествование словно пронизано этой тяжестью, от которой читателю трудно избавиться, даже отложив книгу.
Впрочем, тут есть и обратная сторона: роман откровенно затянут и перегружен.
Да, множество деталей и точных описаний (особенно Моэму, кажется, доставляет удовольствие уделять внимание носам на то и дело мелькающих в повествовании лицах, которые не играют никакой роли) создают свой особенный ритмичный узор, но этот узор не меняется на протяжении всей книги, и трепетное биение жизни так и остается утерянным где-то среди повторяющихся размышлений и постоянных душевных метаний. И когда мы оставляем тридцатилетнего Филипа на пороге женитьбы с его заключительным выводом: «Человек рождается, трудится, женится, рожает детей и умирает», возникает только один вопрос: «Зачем же тогда писать такие большие книги?»
Nikonorov, 26 января 2016 г.
Массивная вещица.
Интересные мысли, периодически то яро соглашался с автором, то ругал его мыслеизложения. Очень часто герой бесил.
Проблема романа в том же, что и в «Голоде» Гамсуна — больно много нелогичных ходов-поворотов, содеянных в угоду сюжета.
Любовные линии весьма милы и дают прочувствовать каждое мгновение, каждое переживание.
Неторопливое объемное произведение, от которого не хотелось плеваться. Но сама тематика художников, обильные перечисления неизвестных — увы — мне имен не сказать что оттолкнула, но, уверен, будь я сведущ в именитых писателях картин, думаю, во множественных числах текст явился бы более раскрыто и полно.
strannik102, 17 сентября 2016 г.
Примерно до половины своего объёма роман читался трудно. Постоянно лезли в голову сравнения с захватывающе интересным сюжетом и невесомым литературным слогом Голсуорси, с филигранной точностью описаний Эмиля Золя, да и даже с самим собой, с Сомерсетом Моэмом (романы «Лезвие бритвы» и «Театр»).
И уже совсем было завздыхалось и заскучалось, как, не могу точно сказать на каком сюжетном моменте, это ощущение тяжести и некоторой тягомотности исчезло.
И, наоборот, возникло ощущение, что до сей поры находившаяся под неким пологом силовой защиты книга вдруг отключила все свои защитные силовые установки и сняла напряжение с силовых коконов — читавшие роман Г.
Мартынова «Звездоплаватели» (или Сергея Снегова «Люди как боги») поймут, какого рода ощущения имеются ввиду, — и читатель (в данном случае Я) оказался внутри романа — вместе с главным героем и прочими персонажствующими людьми разных возрастов, социальных слоёв и вероисповеданий.
В данном случае словечко «вместе» употреблено не для фигуры речи, потому что чувство сопричастности и сопереживательности герою романа Филипу Кэри является неподдельным и полным.
Да и многие другие персонажи книги вызывают сильные и порой диаметрально противоположные чувства и отношения — вообще эмоциональный отклик на читаемое оказался мощным.
И как хороша оказалась концовка романа — может быть излишне романтизированная, но зато чувствооблегчительная и облегчённовоздуховыдыхательная.
O.K., 12 апреля 2017 г.
От книги с подобным названием ожидала куда большего. Скучно.
Само собой возникает сравнение с Жаном-Кристофом Ромена Роллана, и Филип, несомненно, проигрывает. Характер не такой яркий (в смысле, он вообще бесхарактерный какой-то), охват совсем не тот.
Жизнь Кристофа круто менялась, порой переворачивалась, но все это происходило органично, а здесь он просто бросается из одной стороны в другую, а автор подробно описывает каждую его новую блажь.
События жизни диаметрально противоположны, никак не связаны и не проистекают одно из другого; если книгу хотя бы разделить на несколько «книг», это выглядело бы естественней. Поскольку это не сделано, постоянно кажется, что всё уже прочитанное только вступление, и вот-вот начнется основная часть. Но основная часть так и не началась.
Конец – единственный позитив всей книги.
Подписаться на отзывы о произведении
Источник: https://fantlab.ru/work396857
Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих (1915)
Обложка одного из русских изданий романа
С такими романами как «Бремя страстей человеческих» (1915) трудно определиться, о чем рассказывать в первую очередь. У него интересная история написания. Не менее интересен вопрос о роли автобиографического материала, то есть, как именно Сомерсет Моэм перемешивал факты с вымыслом, и от каких чувств хотел избавиться, выплеснув их на бумагу. Еще интересен литературный контекст, то есть, похожие романы, начиная с «Воспитания чувств» Флобера, английским аналогом которого называли книгу Моэма. Ну, и разумеется, так и тянет ввернуть цитат вроде этих:
Я, пожалуй, готов согласиться с расхожим мнением, что „Бремя“ — моя лучшая книга. Такую книгу писатель может написать всего один раз. Ведь у него, в конечном счете, всего одна жизнь. На то, чтобы собрать материал только для этой книги, у меня ушло тридцать лет жизни. /…
/ Это не автобиография. Это автобиографический роман, где факты перемешаны с вымыслом; чувства, в нем описанные, я пережил сам, но не все эпизоды происходили так, как о них рассказано, и взяты они частью не из моей жизни, а из жизни людей, хорошо мне знакомых. /…
/ Когда роман вышел из печати, я навсегда освободился от мучительных и тягостных воспоминаний. Я вложил в эту книгу все, что тогда знал и, дописав ее, увидел, что можно жить дальше.
Как ни уговаривай себя, что это скучно, потому что они приводятся практически в каждой статье про этот роман, потому что кто скажет лучше самого автора.
Впрочем, с тем, что это «лучший роман» Сомерсета Моэма, можно, пожалуй, поспорить.
Структурно он не производит впечатления целостного, распадаясь на череду рассказов с собственным зачином, завязкой, развитием, кульминацией и развязкой, которые более-менее увязываются воедино благодаря сквозному главному герою, которому Моэм норовит задать позицию рассказчика-наблюдателя. В романах, написанных позднее, например, «Луна и грош» (1919) или «Театр» (1937) такой особенности не наблюдается.
Сюжет романа незамысловат — это жизнь молодого человека с 9 и до 30 лет. Почти все время главный герой занят поисками смысла жизни и своего в ней места. В ходе этих поисков молодой человек разочаровывается во всем, в чем только можно — от христианской веры и дружбы со страстью до культуры, философии и искусства — и решает жениться.
Осиротевшего Филипа Кэри отправляют в Англию к дяде-священнику. Дядя определяет его в школу с пансионом. Не найдя там друзей, шестнадцатилетний Филип едет на год в Гейдельберг, где учится немецкому, проживая «в семейном доме» и наблюдая за жизнью других его обитателей. Вернувшись в Англию, он год обучается на присяжного бухгалтера.
Поняв, что эта работа ему не по душе, едет на два года в Париж обучаться живописи. Придя к выводу, что лишен таланта, Филип возвращается в Лондон и поступает в медицинский колледж при больнице, потому что талант необходим только художнику, а врачу достаточно быть добросовестным. Даже средние врачи неплохо зарабатывают.
Растратив оставшиеся от отца средства из-за страсти к неподходящей женщине, лишается возможности продолжать обучение и устраивается приказчиком в один из первых универсальных магазинов. Благодаря наследству от умершего дяди с облегчением бросает ненавистную работу и возвращается в медицинский колледж.
Получив диплом, предлагает руку дочери одного из своих бывших пациентов, которую не любит, но уважает.
Этот вполне обычный жизненный путь оказывается исполнен разочарований. Дядя-священник оказывается жадным, ограниченным и эгоистичным, а вовсе не мудрым и прекраснодушным, как положено бы быть священнику, являющему пример тем, кому он читает проповеди. Начав с разочарования в душевных качествах дяди-священника, Филип постепенно приходит к разочарованию в вере и в боге.
Но ладно дядя, так и не ставший близким человеком для рано осиротевшего племянника. Гораздо хуже, что Филип постоянно, начиная со школы, оказывается в положении преданного друга.
Не в том смысле, что верного, а в смысле, жертвы предательства. Школьный друг напрочь забывает о нем, стоит Филипу заболеть и уехать на несколько недель домой.
Друг-студент, выслушав, как страстно Филип влюблен, уводит у него девушку, при том, что самому ему она не нужна.
АФиша к экранизации 1946 года
Страсть тоже оказывается разочарованием. Филип испытывает всепоглощающую, самозабвенную, изматывающую страсть к некрасивой, глупой, пошлой, жадной, ленивой и эгоистичной официантке Милдред, прекрасно видя все ее недостатки. И при этом оказывается неспособен на любовь к хорошим девушкам Норе и Салли, которые ведут себя по-человечески.
Разочаровывается Филип и в идеализме. Его олицетворением поначалу кажется Хейуорд, очаровательный интеллектуал с широкой эрудией. Подпав под его обаяние, Филип постепенно разочаровывается:
Впрочем, Хейуорд все еще мог увлекательно рассказывать о книгах; он обладал изысканным вкусом и тонко судил о литературе; он питал также неиссякаемый интерес к чужим мыслям, что делало его занимательным собеседником.
По существу, мысли эти были ему глубоко безразличны — они никогда не оказывали на него ни малейшего воздействия; он обращался с ними, как с фарфоровыми безделушками, выставленными в аукционном зале: он вертел их в руках, любуясь формой и покрывавшей их глазурью, прикидывал в уме, сколько они должны стоить, потом, положив на место, тут же о них забывал.
Другой приятель Филипа, американец Уик так говорит про Хейуорда и похожих на него людей:
Они всегда восхищаются тем, чем принято восхищаться — чем бы это ни было, — и на днях собираются написать великое произведение.
Подумать только — сто сорок семь великих произведений покоятся в душе ста сорока семи великих мужей, но трагедия заключается в том, что ни одно из этих ста сорока семи великих произведений никогда не будет написано. И на свете от этого ничего не меняется.
И, действительно, бесплодной оказывается не только страсть Филипа к Милдред, но и жизнь Хейуорда. Он умирает, растратив жизнь на болтовню и дешевых потаскушек. Разочарование в Хейуроде влечет за собой разочарование в культуре. Филип Кэри приходит к выводу, что «культурность — это маска, скрывающая лица людей«.
Люди без масок куда интереснее, потому что их человеческая природа в этом случае проявляется в этом случае более зримо и полно. Моэм писал в эссе «Подводя итоги»: «Спесь культуры слетела с меня. Отныне я принимал мир таким, как он есть.» К чему-то подобному он подводит и своего героя.
Обложка одного из английских изданий романа
Пронзительно звучит история Фанни Прайс, художницы, с которой Филип Кэри познакомился в парижской студии. Она берется помогать Филипу, подсказывая, как лучше нарисовать то или иное, например, вывести перспективу.
Но при том, что она прекрасно объясняет, оказывается не в состоянии нарисовать все это сама. Ее картины бездарны. В итоге, ослабев от голода и нищенского существования, которое вынуждена вести ради обучения живописи, Фанни совершает самоубийство.
В романах Сомерсета Моэма люди чаще совершают самоубийство от нужды, чем, например, от несчастливой любви.
Филип Кэри, мучительно решающий тот же, что и Фанни, вопрос, стоит ли пытаться стать художником, если склонность к живописи превышает отпущенный талант, теряет всего лишь интерес к искусству:
Филипа перестало интересовать искусство, ему казалось, что теперь он куда глубже воспринимает красоту, чем в юности, однако искусству он больше не придавал былого значения.
Ему куда интереснее было плести узор жизни из пестрого хаоса явлений, и возня с красками и словами выглядела пустым занятием.
Метафора «узор жизни» возникает из знакомства с поэтом-неудачником и пьяницей Кроншоу. Будучи циником и материалистом, Кроншоу оказывается антиподом идеалиста Хейуорда.
Кроншоу вещает в парижском кафе, высмеивая Филипа за то, что тот, отказавшись от веры, остался верен христианской морали:
Люди стремятся в жизни только к одному — к наслаждению.
Человек совершает тот или иной поступок потому, что ему от этого хорошо, а если от этого хорошо и другим людям, человека считают добродетельным; если ему приятно подавать милостыню, его считают милосердным; если ему приятно помогать другим, он — благотворитель; если ему приятно отдавать силы обществу, он — полезный член его; но вы ведь даете два пенса нищему для своего личного удовлетворения, так же как я для своего личного удовлетворения пью виски с содовой.
Когда Филип спрашивает Кроншоу, в чем же тогда смысл жизни, он предлагает посмотреть на персидский ковер, отказываясь объяснять, что должен увидеть Филип в его узоре. Значение имеет только собственный ответ Филипа. И это оказывается тем, что Филип не сумел вынести для себя из прочитанных философских книг.
Кроншоу умирает от алкоголизма на руках у Филипа. Критик, ни разу не сделавший ничего для помощи Кроншоу, никак не разделивший заботы об умирающем больном поэте, «придерживает» сборник его стихов, чтобы издать его посмертно и прославиться за счет вступительной статьи, которая оказывается лучшим из всего им написанного. А Филип находит смысл в метафоре Кроншоу:
Зная, что ни в чем нет смысла и ничто не имеет значения, человек все же может получить удовлетворение, выбирая различные нити, которые он вплетает в бесконечную ткань жизни: ведь это река, не имеющая истока и бесконечно текущая, не впадая ни в какие моря.
Существует один узор — самый простой и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей, трудится ради куска хлеба и умирает; но есть и другие, более замысловатые и удивительные узоры, где нет места счастью или стремлению к успеху, — в них скрыта, пожалуй, какая-то своя тревожная красота.
Филип успокаивается мыслью о красоте жизненного узора, даже если в него не вплетаются счастье с успехом. Моэм писал:
Мне представляется, что на мир, в котором мы живем, можно смотреть без отвращения только потому, что есть красота, которую человек время от времени создает из хаоса… И больше всего красоты заключено в прекрасно прожитой жизни. Это — самое высокое произведение искусства.
Филип Кэри приходит к выводу, что прекрасна любая жизнь, а не только прекрасно прожитая.
Критики вменяли в вину роману «тошнотворные» подробности, «сентиментальное рабство» (рассказ о болезненной страсти Филипа к некрасивой, глупой и противной официантке, действительно, трудно охарактеризовать иначе), «мрачную картину пустоты жизни», «однообразие и убогость», а также «искаженные черты» главного героя.
Но сейчас роман производит скорее жизнеутверждающее впечатление. Вспоминается история его заголовка. Роман поначалу назывался видоизмененной цитатой из Ветхого Завета: «Вместо пепла украшение». Это строка из книги пророка Исаии, стих 61, 3:
…Господь… послал Меня… утешить всех сетующих, возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дается украшение, вместо плача елей радости…
Действительно, Филипу удалось найти «елей радости» в пепле жизни. Но от этого заголовка отказались как от использованного ранее. В договоре с издателем оговаривались два других: «Преходящее» и «Гордиться жизнью».
А «Бременем страстей человеческих», под которым роман и известен поныне, называется один из разделов «Этики» Спинозы.
Спиноза отстаивал позиции разумного эгоизма («первая и единственная основа добродетели или правильного образа жизни есть искание собственной пользы«), доказывая, что для счастья и блаженной жизни необходимо правильным образом настроить аффекты, которые слагаются из желания, удовольствия и неудовольствия. При том, что аффекты могут напоминать средневековые грехи (чревоугодие, скупость, пьянство, разврат), полное избавление от них невозможно, потому что они составляют сущность человека. Но попытки совершенствования сами по себе сопровождаются естественным чувством удовольствия и радости.
То есть, счастье не в идеале с совершенством, а в стремлении к оному, что и показывает Сомерсет Моэм, обрывая повествование о жизни Филипа Кэри в тот момент, когда он полон самых прекрасных жизненных надежд. В тот самый, когда герой с полным основанием может сказать про себя:
Мне так надоело готовиться к жизни — пора наконец начать жить.
- Краткую биографическую справку о Сомерсете Моэме можно прочитать здесь.
- О биографии Сомерсета Моэма, написанной его переводчиком на русский язык, можно прочитать здесь.
- О примере отражения автобиографического материала в романе «Бремя страстей человеческих» можно прочитать здесь.
- О романе «Пироги и пиво, или скелет в шкафу» можно прочитать здесь.
- О романе Сомерсета Моэма «Узорный покров» можно прочитать здесь.
Источник: https://zen.yandex.ru/media/id/5a38034a168a91cdf13df1e7/5ae88bff1aa80cd30aa75a2d
Краткое содержание Бремя страстей человеческих Моэм
Начало XX в. Девятилетний Филип Кэри остается сиротой, и его отправляют на воспитание к дяде-священнику в Блэкстебл. Священник не испытывает к племяннику нежных чувств, но в его доме Филип находит множество книг, которые помогают ему забыть об одиночестве.
В школе, куда отдали мальчика, однокашники издеваются над ним (Филип хром от рождения), отчего он становится болезненно робок и застенчив – ему кажется, что страдания – удел всей его жизни. Филип молит Бога сделать его здоровым, и в том, что чуда не происходит, винит одного себя – он думает, что ему не хватает веры.
Он ненавидит школу и не хочет поступать в Оксфорд. Вопреки желанию дяди, он стремится поучиться в Германии, и ему удается настоять на своем.
В Берлине Филип подпадает под влияние одного из своих соучеников, англичанина Хэйуорда, который кажется ему незаурядным и талантливым, не замечая, что нарочитая необычность того – лишь поза, за которой не стоит ничего.
Но споры Хэйуорда и его собеседников о литературе и религии оставляют огромный след в душе Филипа: он вдруг понимает, что больше не верит в Бога, не боится ада и что человек отвечает за свои поступки только перед собой.
Пройдя курс в Берлине, Филип возвращается в Блэкстебл и встречает там мисс Уилкинсон, дочь бывшего помощника мистера Кэри.
Ей около тридцати, она жеманна и кокетлива, поначалу она не нравится Филипу, но тем не менее вскоре становится его любовницей. Филип очень горд, в письме Хэйуорду он сочиняет красивую романтическую историю.
Но когда реальная мисс Уилкинсон уезжает, чувствует огромное облегчение и грусть оттого, что реальность так не похожа на мечты.
Дядя, смирившись с нежеланием Филипа поступать в Оксфорд, отправляет его в Лондон обучаться профессии присяжного бухгалтера. В Лондоне Филипу плохо: друзей нет, а работа наводит нестерпимую тоску.
И когда от Хэйуорда приходит письмо с предложением уехать в Париж и заняться живописью, Филипу кажется, что это желание давно зрело в душе у него самого.
Проучившись лишь год, он, несмотря на возражения дяди, уезжает в Париж.
В Париже Филип поступил в художественную студию “Амитрино”; освоиться на новом месте ему помогает Фанни Прайс – она очень некрасива и неопрятна, ее терпеть не могут за грубость и огромное самомнение при полном отсутствии способностей к рисованию, но Филип все равно благодарен ей.
Жизнь парижской богемы изменяет мировоззрение Филипа: он больше не считает этические задачи основными для искусства, хотя смысл жизни по-прежнему видит в христианской добродетели. Поэт Кроншоу, не согласный с такой позицией, предлагает Филипу для постижения истинной цели человеческого существования посмотреть на узор персидского ковра.
Когда Фанни, узнав, что летом Филип с приятелями уезжает из Парижа, устроила безобразную сцену, Филип понял, что она влюблена в него. А по возвращении он не увидел Фанни в студии и, поглощенный занятиями, забыл о ней. Через несколько месяцев от Фанни приходит письмо с просьбой зайти к ней: она три дня ничего не ела.
Придя, Филип обнаруживает, что Фанни покончила с собой. Это потрясло Филипа. Его мучает чувство вины, но больше всего – бессмысленность подвижничества Фанни. Он начинает сомневаться и в своих способностях к живописи и обращается с этими сомнениями к одному из учителей.
И действительно, тот советует ему начать жизнь заново, ибо из него может получиться лишь посредственный художник.
Известие о смерти тети заставляет Филипа поехать в Блэкстебл, и в Париж он больше не вернется. Расставшись с живописью, он хочет изучать медицину и поступает в институт при больнице св. Луки в Лондоне.
В своих философских размышлениях Филип приходит к выводу, что совесть – главный враг личности в борьбе за свободу, и создает себе новое жизненное правило: надо следовать своим естественным наклонностям, но с должной оглядкой на полицейского за углом.
Однажды в кафе он заговорил с официанткой по имени Милдред; она отказалась поддержать беседу, задев его самолюбие. Скоро Филип понимает, что влюблен, хотя прекрасно видит все ее недостатки: она некрасива, вульгарна, ее манеры полны отвратительного жеманства, ее грубая речь говорит о скудости мысли.
Тем не менее Филип хочет получить ее любой ценой, вплоть до женитьбы, хотя и осознает, что это будет гибелью для него. Но Милдред заявляет, что выходит замуж за другого, и Филип, понимая, что главная причина его мучений – уязвленное тщеславие, презирает себя не меньше, чем Милдред.
Но нужно жить дальше: сдавать экзамены, встречаться с друзьями…
Знакомство с молодой симпатичной женщиной по имени Нора Несбит – она очень мила, остроумна, умеет легко относиться к жизненным неурядицам – возвращает ему веру в себя и залечивает душевные раны. Еще одного друга Филип находит, заболев гриппом: за ним заботливо ухаживает его сосед, врач Гриффитс.
Но Милдред возвращается – узнав, что она беременна, ее нареченный сознался, что женат. Филип оставляет Нору и принимается помогать Милдред – так сильна его любовь.
Новорожденную девочку Милдред отдает на воспитание, не испытывая к дочери никаких чувств, но зато влюбляется в Гриффитса и вступает с ним в связь. Оскорбленный Филип тем не менее втайне надеется, что Милдред снова вернется к нему. Теперь он часто вспоминает о Hope: она любила его, а он поступил с ней гнусно.
Он хочет вернуться к ней, но узнает, что она помолвлена. Скоро до него доходит слух, что Гриффитс порвал с Милдред: она быстро надоела ему.
Филип продолжает учиться и работать ассистентом в амбулатории. Общаясь со множеством самых разных людей, видя их смех и слезы, горе и радость, счастье и отчаяние, он понимает, что жизнь сложнее абстрактных понятий о добре и зле. В Лондон приезжает Кроншоу, который наконец собрался издать свои стихи.
Он очень болен: перенес воспаление легких, но, не желая слушать врачей, продолжает пить, ибо только выпив, становится самим собой. Видя бедственное положение старого друга, Филип перевозит его к себе; тот вскоре умирает.
И опять Филипа угнетает мысль о бессмысленности его жизни, и изобретенное при аналогичных обстоятельствах жизненное правило теперь кажется ему глупым.
Филип сближается с одним из своих пациентов, Торпом Ательни, и очень привязывается к нему и его семье: гостеприимной жене, здоровым веселым детям. Филипу нравится бывать у них в доме, греться у их уютного очага. Ательни знакомит его с картинами Эль Греко. Филип потрясен: ему открылось, что самоотречение не менее страстно и решительно, чем покорность страстям.
Вновь встретив Милдред, которая теперь зарабатывает на жизнь проституцией, Филип из жалости, уже не испытывая к ней прежних чувств, предлагает ей поселиться у него в качестве прислуги.
Но она не умеет вести хозяйство и не желает искать работу.
В поисках денег Филип начинает играть на бирже, и первый опыт ему удается настолько, что он может позволить себе и прооперировать больную ногу и поехать с Милдред к морю.
В Брайтоне они живут в отдельных комнатах. Милдред это злит: она хочет убедить всех, что Филип – ее муж, и по возвращении в Лондон пытается его соблазнить. Но это ей не удается – теперь Филип испытывает к ней физическое отвращение, и она в ярости уходит, устроив погром в его доме и забрав ребенка, к которому Филип успел привязаться.
Все сбережения Филипа ушли на переезд из квартиры, которая вызывает у него тяжелые воспоминания и к тому же слишком велика для него одного.
Чтобы как-то поправить положение, он вновь пытается играть на бирже и разоряется. Дядя отказывает ему в помощи, и Филип вынужден оставить учебу, съехать с квартиры, ночевать на улице и голодать.
Узнав о бедственном положении Филипа, Ательни устраивает его на работу в магазин.
Весть о смерти Хэйуорда заставляет Филипа снова задуматься о смысле человеческой жизни. Он вспоминает слова уже умершего Кроншоу о персидском ковре.
Сейчас он толкует их так: хотя человек и плетет узор своей жизни бесцельно, но, вплетая различные нити и создавая рисунок по своему усмотрению, он должен удовлетворяться этим. В уникальности рисунка и состоит его смысл. Тогда же происходит последняя встреча с Милдред.
Она пишет, что больна, что ее ребенок умер; кроме того, придя к ней, Филип выясняет, что она вернулась к прежним занятиям. После тягостной сцены он уходит навсегда – этот морок его жизни наконец рассеивается.
Получив наследство после смерти дяди, Филип возвращается в институт и, окончив учебу, работает ассистентом у доктора Саута, причем настолько успешно, что тот предлагает Филипу стать его компаньоном. Но Филип хочет отправиться путешествовать, “дабы обрести землю обетованную и познать самого себя”.
Между тем старшая дочь Ательни, Салли, очень нравится Филипу, и однажды на сборе хмеля он поддается своим чувствам… Салли сообщает, что беременна, и Филип решает принести себя в жертву и жениться на ней. Потом оказывается, что Салли ошиблась, но Филип почему-то не чувствует облегчения.
Вдруг он понимает, что брак – не самопожертвование, что отказ от выдуманных идеалов ради семейного счастья если и является поражением, то оно лучше всех побед… Филип просит Салли стать его женой.
Она соглашается, и Филип Кэри наконец обретает ту обетованную землю, к которой так долго стремилась его душа.
Вариант 2
В начале двадцатого века девятилетнего сироту Филипа Кэри отдают на воспитание к священнику в Блэкстебл. Будучи физически слабым, он страдал от издевок одноклассников.
Находясь в Берлине, Филип поддался влиянию своего товарища англичанина Хэйуорда. Понятия Филипа о жизни изменились. По возвращению в Блэкстебл он знакомится с мисс Уилкинсон, которая стала его любовницей. Дядя отправляет Филипа в Лондон обучаться профессии присяжного бухгалтера.
Промучившись год, Филип получает письмо от старого друга. В нем Хэйуорд приглашает уехать в Париж, чтобы отдаться живописи. На новом месте освоиться ему помогла Фанни Прайс. Девушка влюбилась в Филипа, но, не получив взаимности, покончила жизнь самоубийством.
Филип решает все начать с чистого листа. Он поступил учиться в институт при больнице святого Луки. Там Филип влюбился в Милдред, официантку местного кафе. И, несмотря на ее манеры, грубость и вульгарный вид, ему хочется заполучить ее любой ценой.
Но Милдред отказывает ему, ссылаясь на свадьбу с другим.
Затем последовало еще одно знакомство. Нора Несбит, казалось, вернула ему радость жизни. Но появление беременной Милдред, которую бросил “жених”, заставило Филипа бросить Нору.
Позже Милдред влюбилась в друга Филипа – Гриффитса. Но через время Гриффитс разрывает отношения с Милдред. Она становится проституткой.
Игра на бирже принесла хороший доход, и Филип повез Милдред к морю, где та безуспешно пыталась наладить отношения.
Филип на бирже он окончательно разорился. Дядя отказал в приюте. Он вынужден голодать и ночевать на улице. Узнав об этом, старый друг Ательни устраивает его в магазин. Филип все больше времени размышляет над смыслом бытия. Приходит известие от Милдред: она очень больна, а ребенок умер.
После смерти дяди, Филип восстанавливается на прежнем месте, и работает ассистентом доктора Саута. Старшая дочь Ательни, сообщает Филипу, что беременна от другого. Филип решает жениться. Но Салли поспешила, и беременности никакой не было, но Филип не отказывается от своих намерений.
Только вступив в брак, Филип понял, что семья – это и есть наибольшее счастье человека.
Источник: https://rus-lit.com/kratkoe-soderzhanie-bremya-strastej-chelovecheskix-moem/
Сомерсет Моэм — Бремя страстей человеческих
Первые главы посвящены жизни Филипа в Блэкстебле у дяди и тёти и учёбе в королевской школе в Теркенбери, где Филип терпит немало издевательств из-за своей хромой ноги.
Родственники рассчитывают, что после окончания школы Филип поступит в Оксфорд и примет духовный сан, однако молодой человек чувствует, что у него к этому нет настоящего призвания.
Вместо этого он отправляется в Гейдельберг (Германия), где учит латынь, немецкий и французский.
Во время своего пребывания в Германии Филип знакомится с англичанином Хейуордом. Филип сразу же проникается симпатией к своему новому знакомому, его не могут не восхищать обширные познания Хейуорда в литературе и искусстве. Однако пылкий идеализм Хейуорда не подходит Филипу.
В Гейдельберге Филип перестаёт верить в Бога, испытывает необычайный душевный подъём и осознаёт, что тем самым сбросил с себя тяжкое бремя ответственности, придававшей значительность каждому его поступку. Филип чувствует себя зрелым, бесстрашным, свободным и решает начать новую жизнь.
Филип пребывает в растерянности: философия, которую он для себя придумал, показала свою полную несостоятельность.
Филип убеждается в том, что интеллект вообще не может всерьёз помочь людям в критическую минуту жизни, разум его — только созерцатель, регистрирующий факты, но бессильный вмешаться.
Когда наступает время действовать, человек бессильно склоняется под бременем своих инстинктов, страстей и ещё бог знает чего. Это постепенно приводит Филипа к фатализму: «Снявши голову, по волосам не плачут, ибо все силы были направлены на то, чтобы эту голову снять».
Он признаёт, что «жизнь не имеет никакого смысла, и существование человека бесцельно.
[…] Зная, что ни в чём нет смысла и ничто не имеет значения, человек всё же может получить удовлетворение, выбирая различные нити, которые он вплетает в бесконечную ткань жизни: ведь это река, не имеющая истока и бесконечно текущая, не впадая в никакие моря.
Существует один узор — самый простой и красивый: человек рождается, мужает, женится, производит на свет детей, трудится ради куска хлеба и умирает; но есть и другие, более замысловатые и удивительные узоры, где нет места счастью или стремлению к успеху, — в них скрыта, пожалуй, какая-то своя тревожная красота».
Осознание бесцельности жизни вовсе не приводит Филипа в отчаяние, как можно было подумать, а наоборот делат его счастливым: «Неудача ничего не меняет, а успех равен нулю. Человек — только мельчайшая песчинка в огромном людском водовороте, захлестнувшем на короткий миг земную поверхность; но он становится всесильным, как только разгадает тайну, что и хаос — ничто».
Источник: https://KnigoPoisk.org/books/somerset_moem_bremya_strastey_chelovecheskikh
Загрузка...
