Краткое содержание огнеопасный груз кассиля за 2 минуты пересказ сюжета

Спасибо Марина очень помог твой ответ мне даже поставили 5+!!!

На этой неделе я читала рассказ Льва Кассиля «У классной доски». Это рассказ об учительнице Ксении Андреевне и её учениках. Ксения Андреевна и ребята помогали партизанам. Однажды они не успели спрятаться, нагрянули фашисты. Их завели в класс и стали допрашивать, где прячутся партизаны. Но ребята и Ксения Андреевна молчали .

Они все остались живы им пришли на помощь партизаны.

На этой неделе я читала рассказ Льва Кассиля «У классной доски». Это рассказ об учительнице Ксении Андреевне и её учениках. Ксения Андреевна и ребята помогали партизанам. Однажды они не успели спрятаться, нагрянули фашисты. Их завели в класс и стали допрашивать, где прячутся партизаны. Но ребята и Ксения Андреевна молчали .

Они все остались живы им пришли на помощь партизаны.

главные герои мальчик и ксения андреевна

Этот рассказ об учительнице Ксении Андреевне и её учениках. Ксения Андреевна и ребята помогали партизанам. Однажды они не успели спрятаться, нагрянули фашисты.

Их завели в класс и стали допрашивать, где прячутся партизаны. Но ребята и Ксения Андреевна молчали .

Немец разозлился и сказал, что будет считать до трех и если никто не скажет, где находятся партизаны, он убьёт учительницу, а потом их.

Данное повествование ведётся от имени главного героя Афанасия Гурыча, во времена Великой Отечественной Войны. Тогда его вместе с напарником, Алексеем Клоковым отправили на очень важное задание, сопровождать ценный груз из Москвы.

Далее напарники останавливаются на станции Синереченская, где знакомятся с двенадцатилетней девочкой Дашей, которая через слёзы напросилась с ними. Она рассказала, что два года не видела маму с братиком. После напарники и Даша попадают под обстрел немцев, где еле как умудряются спасти свой ценный груз.

Так и узнают они, что ценным грузом у них, являются книжки, которые везутся ребятишкам. Следующая остановка и следующий обстрел, становиться роковым для Алексея. Но еще одно горе ждало бедную девочку, по прибытию на свою станцию, она узнаёт, что её близких нет в живых, и что она осталась сиротой.

Но, к счастью девочку забирает её учительница, а Гурыч доставляет книжки ребятам. (Огнеопасный Груз)

Источник: https://touch.otvet.mail.ru/question/169914495

Лев Кассиль: Огнеопасный груз

• Лев Кассиль
• ОГНЕОПАСНЫЙ ГРУЗ
• Рассказ

Дорогие ребята!

Лев Абрамович Кассиль написал для вас много интересных книг.

Очень часто он писал о тех, кого хорошо знал лично, с кем делил и дружбу, и службу, и тревогу фронтовых будней. А о многих героях ему поведали те, с кем сводила его судьба на нелёгких жизненных дорогах.

Примерно о таком случае, который описан в рассказе «Огнеопасный груз», рассказала Льву Кассилю одна учительница из мест, освобождённых нашими войсками от фашистов.

Я, ребятки, выступать не великий мастер. Тем более, что образование у меня ниже среднего. Грамматику плохо знаю. Но раз уж такое дело и вы меня, ребятки, душевно приветствовали, то скажу…

— Насчёт состава груза, — говорят, — ты, Севастьянов, чересчур не распространяйся по дороге. Намекай, что, мол, секретно, и всё. А то могут найтись какие-нибудь не вполне сознательные и отцепят тебя на малую скорость. А дело срочное до крайней чрезвычайности. Путёвка у тебя самим товарищем народным комиссаром подписана. Чувствуешь? — говорят.

— Соображаю, — говорю.

Выдали нам что требуется: тулупы новые, две винтовки, шапки-малахаи, фонари там сигнальные… Ну, словом, всё наше обзаведение, как полагается. Вагон наш перегнали с товарной станции на пассажирскую и подцепили на большую скорость к почтовому поезду дальнего следования.

Динь-бом… — второй звонок, пассажиры — в вагон, провожающие — вон, пишите письма, шибко не скучайте, совсем не забывайте, поехали!

— Ну, — говорю я своему Лёше Клокову, — в час добрый, с богом! Груз у нас особенный. Так что ты вникни: глазом моргнуть не моги на дневальстве. Словом, гляди, чтобы всё у нас было в цельности и сохранности до последнего. А не то я тебя, Алексей, милый человек, по всем законам военного времени продёрну.

— Да будет вам, Афанасий Гурыч! — Это Алексей мне говорит. — Я и сам соображаю, что за груз. Это вы мне излишне говорите.

Раньше-то от Москвы до вас ехать не столь долго было. На седьмые сутки грузы прибывали. А теперь, конечно, кое-где вкруговую приходится объезжать, тем более что назначение в район военного действия.

Я уже на фронт не раз с эшелоном ходил. И под вагоном при бомбёжке полёживал, и на обстрел напарывался. Но на этот раз дело совсем особое. Груз уж очень интересный!

Вагон дали нам хороший, помер «172–256», товарный. Срок возврата — январь будущего года. Осмотр последний в августе был. И всё это на вагоне обозначено. Площадочка имеется тормозная, чин чином. На площадке той самой мы и ехали. Вагон-то в Москве запечатали под пломбу, чтобы не было разговоров, какой груз.

Дежурили, значит, по очереди с Алексеем. Он дневалит — я в резерве обогреваюсь. Я заступил — он в резервный вагон отдыхать идёт. Так и ехали. Прибыли на пятый день в узловую. А оттуда, значит, нам надо уже поворачивать по своему назначению. Отцепили нас.

Стоим час, два стоим. Ждём целый день. Торчим вторые сутки — не прицепляют. Я уже со всем начальством на станции переругался, до самого грузового диспетчера дошёл.

Сидит такой в фуражке, при очках; в помещении жарынь, печка натоплена до нестерпимости, а он ещё воротник поднял. Перед ним на столе телефонная трубка рупором на раздвижке. А из угла, где рупор, его разные голоса вызывают.

Это по дорожному телефону-селектору разговор идёт. Только и слышно: «Диспетчер?!

Алло, диспетчер! Почему 74/8 не отправляется? Диспетчер, санитарная летучка просится. Принимать, диспетчер?!» А он сидит, словно и не слышит, откинулся в кресле и бубнит себе в рупор: «Камень бутовый — три платформы. Кора бересклета — двенадцать тонн, направление — Ставрополь.

Скотоволос— три тонны. Краснодар. Пух-перо — тонна с четвертью. Кожсырьё — две с половиной». Я своими бумажками шелестеть начал, перед его очками документами помахиваю, печати издали показываю, а читать в подробности не даю.

Такой, думаю, бюрократ, суконная душа, не может воспринять, какой я груз везу.

Читать дальше

Источник: https://libcat.ru/knigi/proza/detskiaya-proza/29293-lev-kassil-ogneopasnyj-gruz.html

Читать онлайн "Огнеопасный груз" автора Кассиль Лев Абрамович — RuLit — Страница 2

Куда там! Ревет, не унимается. Да и голос такой пронзительный, что прямо-таки в оба уха забирается и в мозгах свербит, в самой середке. Да тут еще Алексей мой, божий человек, опять заступается:

— Афанасий Гурыч, ладно, довезем ее, никто и не заметит.

— Нечего меня в цари Ироды зачислять, — говорю. — Что мне, жалко, что ли, пусть едет. Только я знать ничего не знаю. В случае обнаружат — ты в ответственности, с тебя спрос.

Девчонка ко мне кидается:

— Можно, да? Позволили? — и начинает мешочки с плеч скидывать. Спасибочко вам! Нет, вы тоже ничего. А сперва, сначала я испугалась. Вот, думаю, наскочила на какого вредного… Дядя, а вас как звать?

— Ладно, ты много не разговаривай. «Дядя, дядя»!.. Заладила. — Я тебя в племянницы не приглашал.

— А как же вас тогда: дедушка?

— Какой же я дедушка? Ты гляди лучше. Ус-то у меня без малейшей седой искорки.

— Гурыч его звать, — Алексей говорит, — Гурыч.

— Фи! Смешно как…

— Чего тут смешного нашла? Обыкновенное имя, русское, родословное. От Гурия идет. Смешно ей!.. Вот сгоню тебя с вагона — погляжу тогда, какие тебе хиханьки будут. Давай лучше дело, отвязывай кружку, я тебе кипяточку налью. Вот еще,- говорю,- зайцев я не возил, так зайчиха приблудилась. На, пей, глотай. Да не давись, ошпаришься, ты, анчутка!

— Я, — обижается, — не Анчутка, меня Дашей звать. Маркелова моя фамилия.

— Ну, пей да помалкивай, Дарья-скипидарья, сердитый самовар! Горячая какая. Пар из ушей идет.

Пьет она чай, дует, обжигается. Потом кинулась рыться в котомочке своей: вытащила луковичку, пол-луковички Алексею дала и меня угостила:

— Кушайте, дядя Гурыч, кушайте! Это мы с тетей на огороде сами вырастили. Он всего полезней, лук. В нем витамин. От него польза всему здоровью. Вы посолите, у меня соль есть, хотите? Дядя Гурыч, а чего у вас в вагоне едет?

Алексей рот было открыл, но я тут на него прикрикнул.

— Клоков, — говорю, — прикрой рот обратно!.. А ты уж рада, уши растопырила. Тебе, Дарья, этого знать не следует. Груз особой важности, под пломбой. Едешь — и скажи спасибо. Все знать ей надо. До чего востроносая девчонка!

Приехали мы на станцию Рыжики ночью. Зайчишка наш в мой тулуп завернулась, притулилась на площадке, затихла, спит. Только мы прибыли завыли паровозы, зенитки застучали: тревога. Налетело на нас штук, считай, десять. В темноте-то не разберешь, но, думаю, не меньше. Раскинули осветительные люстры по небу — и давай нас как миленьких бомбами молотить. Дашутка проснулась.

— Беги, — кричу я, — беги, — говорю,- вон за станцию, ложись в канаву за водокачкой. А она не спешит.

— Я,- говорит,- лучше тут, с вами. А то мне там одной еще страшнее будет.

Однако я ее все-таки прогнал в канаву. А сам с Лешей остался при вагоне. Мало ли что… Загорится вдруг, а груз у меня такой — только искорку давай, заполыхает. Горючий груз.

Вот, думаю, неприятность! Уж совсем близко до назначения, а такая вдруг проруха получается. А с Рыжиков как раз поворот на ту ветку идет, куда нам направление дано. И нас уже отцепили от эшелона. Как тревога началась, эшелон сразу со станции отправили.

А наш вагон стоит один на свободном пути, и немцы его ракетами освещают. И номер мне хорошо видать: «172-256», и срок возврата — январь на тот год. А-яй-яй, думаю, Афанасий Гурыч, не будет тебе возврата ни в том, ни в текущем году, ни через веки веков.

Сейчас как чмокнут нас сверху, так и косточек тогда твоих не занумеровать.

Кругом меня бомбы рвутся, огонь брызжет, осколки в припляс скачут по путям. А я возле вагона бегаю, на людей натыкаясь, велю вагон наш с путей убрать поскорее. Говорю, так и так, мол, у меня особый груз, взрывчатый. А от меня все пуще шарахаются. Я уже за ними бегу, кричу:

— Стойте! Это я так сказал. Это я от себя для ускорения накинул. Никакой у меня не взрывчатый! У меня там…

Кинулся я к вагону. По дороге меня еще раз в воздухе перевернуло. Спасибо еще, что не на рельсы, а в мягкий грунт угодил. Поднялся я, подскочил к вагону, а там уже Алексей мой действует. В руках у него огнетушитель шипит, а ногами он огонь топчет. Кинулся и я пламя топтать. На мне уже спецовка горит, но я сам себя не помню — груз надо спасать.

И что же вы думаете? Отстояли вагон! Хорошо еще, не много загорелось. Один бок вагона маленько пострадал, дверь вырвало, внутри кое-чего попалило, но так все целое, ехать можно. Только одно плохо: видят теперь все наш особый груз — обнаружен на весь белый свет. Придется везти на глазах у публики. Потому что дыра выгорела порядочная.

Отбили налет. Дашутку мы с Алешей еле отыскали. Забилась со страху в канаву. Эх ты, с вечера молодежь, а утром не найдешь!

— Цела? — спрашиваю.

— А что мне сделается? — отвечает.- Только ноги промочила в канаве.

Садится на подножку, разувается, снимает свои ботинки — у нее такие прегромадные были, лыжные, американские, откуда уж, не знаю — и выливает из них воду, чуть не по ведру из каждого.

— Залезай,- говорю,- обратно, заворачивайся в кожух, обсыхай. Можешь в самый вагон забираться. Теперь у нас вход и выход свободный. Двери-то вон вывернуло. Прощай все наши замки, пломбы!

Влезла она в вагон.

— Ой, — визжит, — тут книжки какие-то!

— Ну и что? — говорю. — К чему визг? Книжек не видала?

Я не помню, вам-то я сказывал вначале иль тоже не сказал, что вагон-то наш учебниками гружен был? Ну, буквари там, арифметики, географии, задачники, примеры всякие.

Этот вагон народный комиссар [1] всеобщего образования товарищ Потемкин из Москвы послал в освобожденные районы, откуда немцев повытурили. Дети тут два года не учились, немец все книги пожег. Да чего вам говорить, вы это лучше меня знаете. Вот сразу и послали из Москвы освобожденным ребятам в подарок восемьдесят пять тысяч учебников.

Ну, я так считал, что говорить, какой у меня груз, не стоит. Тут эшелоны со снарядами, составы с танками идут, воинские поезда следуют, фронтовые маршруты, а я с букварями полезу. Неуместно. Груз чересчур деликатный. Какой-нибудь дурак еще обидится, и может скандал произойти.

А теперь уж скрывать как же? Все наружу, всем насквозь видно.

— Плохо дело, — говорю, — Клоков! Теперь нас куда-нибудь отставят на тридесятый путь, и ожидай там своего череду.

Имею назначение от самого главного комиссара [1] всенародного обучения и просвещения, дети освобожденные ждут, груз крайней важности, такой груз надо бы по зеленой улице пустить, как на дороге говорят, чтобы везде зеленый семафор был, путь открытый. Ставьте нас в первую очередь.

А комендант смотрит на меня красными глазами, видно, уже сам ночи три не спал, сморился человек. И, конечно, сперва слушать не хочет:

— Что такое, тут у меня без вас пробка, четвертые сутки расшить не можем. Все забито до крайности. Сейчас срочный эшелон к фронту следует, а вы тут с вашими арифметиками да грамматиками! Подождут ваши дважды два четыре. Ничего им не сделается. А то завтра прибудет еще вагон с какими-нибудь сосками, слюнявками да распашонками, и тоже изволь гнать их без очереди?

Я уж не знаю, как мне на него воздействовать. Только вдруг слышу сзади голос такой солидный:

— Товарищ комендант, боюсь, что дети не по вашему графику растут. Если вы ничего не имеете против, я прицеплю этот вагон к своему составу.

Поворачивается и уходит. Посочувствовал, а сам на меня и не посмотрел даже. Дескать, ничего особенного не сказал. Вот золотой человек!

Побежали мы на пути. И слышу я издали крик возле вагона. Гляжу, стоит какой-то малый, весь в масле, смазчик должно быть, а Дашутка наша вцепилась в него и из рук книжку рвет. В чем дело?

Источник: https://www.rulit.me/books/ogneopasnyj-gruz-read-39344-2.html

Краткое содержание кассиль ранний восход точный пересказ сюжета за 5 минут —

esdraДавно не делился сокровищами своей книжной полки. Решил исправиться. Кто-нибудь помнит такую замечательную книгу детства “Ранний восход”, написанную Львом Кассилем? Этой книгой я зачитывался в детстве. Она рассказывает о жизни, творчестве и трагической гибели юного и очень талантливого художника Коли Дмитриева.

Купил прекрасное Детгизовское издание 1963 года с иллюстрациями работ Коли у букиниста просто за смешные деньги!

Если кто не читал эту книгу категорически советую. Вот что написал о самой книге Лев Кассиль: “«Ранний восход»… Так называется большая повесть, которая недавно закончена мною после двухлетней работы.

В повести рассказывается о том, как жил, рос, воспитывался, учился и работал замечательный юный художник, ученик московской средней художественной школы, пионер Коля Дмитриев.

Я назвал свою повесть о Коле Дмитриева «Ранний восход», потому что вся светлая короткая жизнь Коли, оборвавшаяся на самой заре – в пятнадцать лет – от несчастного случая на охоте, была необыкновенно ранним восходом громадного таланта, уже ярко проявившегося и обещавшего так много дать нашему искусству”.

Коля (Николай Фёдорович) Дмитриев – необыкновенно одаренный юный художник-акварелист, которому прочили славу великого Валентина Серова. Он родился 9 марта 1933 г. в Москве, в семье художников по текстилю Фёдора Николаевича и Натальи Николаевны Дмитриевых.

И всю свою короткую жизнь рисовал. Его биография укладывается в какие-то несколько строк, но он успел заявить о себе как о большом мастере. Мальчик обладал и музыкальными способностями. В 1940 г. поступил в музыкальную школу, однако с началом войны она закрылась.

С одиннадцати лет Коля уже учился в изостудии при районном Доме пионеров, а в тринадцать – поступил в знаменитую Московскую среднюю художественную школу (МСХШ) им. В. И. Сурикова. Он никогда не расставался с карманным альбомчиком, постоянно делая зарисовки с натуры.

Сюжеты для своих работ находил буквально повсюду – в родных арбатских дворах и переулках, в деревне, куда выезжал на летний отдых. Писал пейзажи, натюрморты, портреты близких и знакомых, многофигурные композиции, чудесно изображал бытовые сценки.

Он умел передать красоту изменчивых состояний природы, непогоду и яркое солнце, дыхание полей, прозрачность березовой рощи. Все его акварели, даже «пасмурные» и «вечерние», были пронизаны светом.

Любил читать, особенно классику, и с удовольствием иллюстрировал понравившиеся ему вещи.

Так появились иллюстрации к повестям и сказкам Пушкина, произведениям Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Гоголя, к басням Крылова, очень верно отображающие характеры действующих лиц и окружающую их обстановку.

Последнее свое лето Коля провел в деревне Репинке Калининской области. Много работал. За два месяца он создал около 150 акварелей и рисунков. Его жизнь трагически оборвалась 12 августа 1948 г.: на охоте неожиданно выстрелило ружье – пуля попала в висок… Похоронили Николая в Москве, на Ваганьковском кладбище.

В Москве, Петербурге и других городах проходят персональные выставки этого замечательного художника, так и оставшегося навечно молодым.Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru

Лев Кассиль – Ранний восход

Источник: https://realdealer.ru/kratkij-pereskaz/kratkoe-soderjanie-kassil-rannii-voshod-tochnyi-pereskaz-sujeta-za-5-minyt

О рассказе льва кассиля «держись, капитан»

В годы войны писатель посещал больницы, где лежали раненые дети. Случай, описанный в рассказе, был на самом деле. Рассказ впервые напечатан в 1943 году в сборнике «Есть такие люди» и в сборнике «Обыкновенные ребята». До этого он неоднократно передавался по радио.

Речь в рассказе идет о раненом юноше по имени Гриша, лежащем в московском госпитале, специально предназначенном для пострадавших на войне детей и подростков.

До войны Гриша был капитаном юношеской футбольной команды. Навестить его приехали ребята из его команды. Друзья были шокированы, когда увидели, что у Гриши нет одной ноги. Они лишились дара речи. Разговор получился вялый. Гриша был грустный, а они не знали как себя вести и где найти нужные слова, чтобы утешить друга.

Эти слова нашла Варя, которая, оставшись с ним наедине, подарила ему книгу из серии «Жизнь замечательных людей» об английском поэте Байроне, который, несмотря на хромоту, стал незаурядным спортсменом. Эта книга и разговор с Варей, которая увидела в Грише не калеку, а дорогого ей человека.

• В тексте рассказа нет слов, вынесенных в название, но весь его пафос, в котором звучит авторский голос, как раз и передан словами «Держись, капитан!»
• Лев КАССИЛЬ
• ДЕРЖИСЬ, КАПИТАН!

В Москве, в Русаковской больнице, где находятся дети, изувеченные фашистами, лежит Гриша Филатов. Ему четырнадцать лет. Мать у него колхозница, отец на фронте.

Когда немцы ворвались в село Лутохино, ребята попрятались. Но вскоре хватились, что Гриши Филатова нигде нет.

Его нашли потом красноармейцы в чужой избе, недалеко от дома, где жил председатель сельсовета Суханов. Гриша был в беспамятстве. Из глубокой раны на ноге хлестала кровь.

Никто не понимал, каким образом он попал к немцам. Ведь сперва и он ушел со всеми в лесок за прудом. Что же заставило его вернуться?

Это так и осталось непонятным.

Как-то в воскресенье лутохинские ребята приехали в Москву, чтобы проведать Гришу.

Навестить своего капитана отправились четыре форварда из школьной команды «Восход», вместе с которыми еще этим летом Гриша составлял знаменитую пятерку нападения. Сам капитан играл в центре.

Слева от него был юркий Коля Швырев, любивший в игре подолгу водить мяч своими цепкими ногами, за что его и звали Крючкотвором.

По правую руку от капитана играл сутулый и вихлястый Еремка Пасекин, которого дразнили

«Еремка-поземка, дуй низом по полю» за то, что он бегал, низко пригнувшись и волоча ноги. На левом краю действовал быстрый, точный, сообразительный Костя Бельский, снискавший прозвище «Ястребок».

Он вечно попадал в положение офсайда – «вне игры», и команда по его милости получала от судьи штрафные удары.

Вместе с мальчиками увязалась и Варя Суханова, не в меру любопытная девчонка, таскавшаяся на все матчи и громче всех хлопавшая, когда выигрывал «Восход». Прошлой весной она своими руками вышила на голубой футболке капитана знак команды «Восход» – желтый полукруг над линейкой и растопыренные розовые лучи во все стороны.

Ребята заранее списались с главным врачом, заручились особым пропуском, и им разрешили навестить раненого капитана.

В больнице пахло, как пахнет во всех больницах, чем-то едким, тревожным, специально докторским. И сразу захотелось говорить шепотом…

Чистота была такая, что ребята, теснясь, долго скребли подошвы о резиновый половичок и никак не могли решиться ступить с него на сверкающий линолеум коридора. Потом на них надели белые халаты с тесемками.

Все сделались схожими между собой, и почему-то неловко было глядеть друг на друга. «Прямо не то пекари, не то аптекари», – не удержался, сострил Савка.

– Ну, и не бренчи тут зря,– строгим шепотом остановил его Костя Ястребок.– Нашел тоже место, Балалайка!..

Их ввели в светлую комнату. На окнах и тумбах стояли цветы. Но казалось, что и цветы пахнут аптекой. Ребята осторожно присели на скамьи, выкрашенные белой эмалевой краской. Только один Коля остался читать наклеенные на стене «Правила для посетителей».

Ребята поднялись и, заходя друг другу за спину, стукаясь плечами, стали протягивать ему руки.

– Здравствуй, Гриша, – проговорил Костя,– это мы к тебе приехали.

Капитан подавил вздох и откашлялся, глядя в пол. Никогда так не здоровались с ним прежде. Бывало: «Здорово, Гришка!» А теперь очень уж вежливы стали, как чужие. И тихие какие–то больно, надели халаты… посетители…

Докторица попросила не утомлять Гришу, не шуметь особенно и сама ушла. Ребята проводили ее беспомощными взглядами, потом расселись. Никто не знал, что надо сперва сказать.

– Ну как? – спросил Костя.

– Да ничего,– ответил капитан.

– Вот приехали к тебе…

1. – Хорошо.
2. – И я с ними,– виновато проговорила Варя.
3. – Прицепилась, как колючка, ну и никак не отстает,– пояснил Еремка.

– Как? Болит? – кивнув на халат Гриши, спросил строго Коля Крючкотвор.

– Нечему уж болеть,– хмуро ответил капитан и откинул полу халата.

Варя тихонько ахнула.

– Эх ты, совсем напрочь!..– не выдержал Еремка.

– Что ж ты думал, обратно пришьют? – сказал капитан, запахивая халат.– Заражение вышло. Пришлось хирургически.

– Это как же они тебя так? – осторожно спросил Костя.

– Как… Очень просто. Поймали. Велели говорить, кто в партизаны пошел. А я говорю: «Не знаю». Ну, они тогда завели меня в избу, где прежде Чуваловы жили… И шпагатом к столу прикрутили. А потом один взял ножовку да как начал ногу мне… После я уже не в состоянии стал…

– Даже выше коленки,– сокрушенно проговорил Костя.

– А не все равно – выше, ниже… Одно уж…

– Ну, все–таки…

– А когда резали, слыхал? – спросил любопытный Коля.

– Это на операции-то? Нет. Прочухался, слышу, только чешется. Я туда рукой цоп, а там уж нет ничего.

– Эх, заразы! – сказал, яростно ударив себя кулаком по колену, Савка.– Знаешь, Гришка, как ты тогда без полной памяти был, чего они у нас понаделали!..

Костя Ястребок незаметно ткнул кулаком в спину Савки:

– Савка… забыл, что тебе говорили? Вот на самом деле Балалайка!

– А я ничего такого не говорю.

– Ну и молчи.

– А энта, другая, ходит? – деловито осведомился. Коля, указав на здоровую ногу капитана.

– Ходит.

Все помолчали. На улице выглянуло солнце, неуверенно зашло за облако, опять показалось словно уж более окрепшим, и Варя почувствовала на щеке его нежное весеннее тепло. Закричали вороны в больничном парке, сорвавшись с голых веток. И в комнате так посветлело, будто все тени смахнуло крылами унесшейся за окном стаи.

– Красиво у тебя тут,– промолвил Еремка, оглядывая комнату.– Обстановка.

Снова немного помолчали. Слышно было, как долбят за стеклом железный подоконник редкие мартовские капли.

– А занятия опять уже идут? – спросил капитан.

• – У нас уже все идет нормально.
• – По алгебре до чего уж дошли?
• – Примеры решаем на уравнение с двумя неизвестными.

– Эх,– вздохнул капитан,– нагонять–то мне сколько…

– Ты только от нас не отставай на второй год,– сказал Ястребок.

– Мы тебе, знаешь, все объясним,– подхватила Варя,– это нетрудно, правда, истинный кувшинчик! Только сперва кажется. Там только значения подставлять надо под понятия, и все.

– А мы теперь, как немцы школу подожгли, в бане занимаемся,– рассказал Еремка.– Савка недавно у нас на переменке как брякнет в кадку с водой! А его как раз к доске вызвали. Такого ему жару математик задал, что он даже обсох сразу!

Все засмеялись. Капитан тоже улыбнулся. И стало легче. Но на этот раз все дело испортил Еремка.

– А у нас,– сказал он,– на пустыре, где косогор, тоже сухо почти.

Снег сошел. Мы уже тренироваться начали.

Капитан болезненно нахмурился. Костя ущипнул Еремку за локоть. Все сердито смотрели на проговорившегося.

– Кого же теперь на центре поставите? – спросил капитан.

– Да, верно, Петьку Журавлева.

– Конечно, того уж удара у него сроду не будет, как твой,– поспешил добавить Еремка.

– Нет, ничего. Он может. Вы только за ним глядите, чтоб не заводился… А чего же он сам не приехал?

– Да он занятый сегодня,– быстро ответил Костя и соврал: просто ребята не взяли с собой Петьку Журавлева, чтоб капитан не расстраивался, видя, что его уже заменили.

– А я тебе чего привез! – вдруг вспомнил Коля, хитро посмотрел на всех и вытащил из кармана что–то на красной ленточке.– На. Дарю тебе навовсе. Это железный крест, настоящий, немецкий.

– И я такой же тебе привез,– сказал Еремка.

– Эх, ты! А я думал, у меня одного,– сокрушенно проговорил Костя, тоже вынимая из кармана немецкий орден.

Савка тоже полез было в карман, но подумал, вытащил из кармана пустую руку и отмахнулся: «У нас их столько немцы покидали! Как им двинули наши, так они побросали все».

– А я тебе книжку! – И Варя застенчиво протянула капитану свой подарок.– «Из жизни замечательных людей». Интересная, не оторвешься, истинный кувшинчик!

– Ух, чуть не забыл! – воскликнул Савка.– Тебе Васька–хромой кланялся.

– Са-а-ввка!..– только и мог простонать Костя.

– Ну, и ты Ваське кланяйся,– угрюмо отозвался капитан.– Скажи: Гришка–хромой обратно поклон шлет, понял?

– Ну, нам время идти,– заторопился Костя,– а то на поезд не поспеем. Народу много.

Толпясь вокруг капитана, молча совали ему руки, И каждому казалось, что самого главного, ради чего и приехали, так и не сказали. Коля Крючкотвор вдруг спросил:

– А как же ты тогда на улице оказался? Ты ведь вперед с нами в лесу сидел. Куда же ты пошел?

– Значит, надо было,– отрывисто ответил капитан.

– Ну, счастливо тебе!.. Скорей управляйся тут да приезжай.

– Ладно.

И они ушли, неловко потолкавшись в дверях и оглядываясь на Гришу. Столько собирались к капитану, так и не поговорили… Ушли.

Он остался один.

Тихо и пусто стало вокруг. Большая сосулька ударилась о подоконник снаружи и, разбившись, загремела вниз, оставив влажный след на железе. Прошла минута, другая. Неожиданно вернулась Варя.

– Здравствуй еще раз. Я тут платок свой не позабыла?

Капитан стоял, отвернувшись к стене. Худые плечи его, подпертые костылями, вздрагивали.

– Гриня, ты что?.. Болит у тебя, да?

1. Он замотал головой, не оборачиваясь.
2. Она подошла к нему:
3. – Гриня, думаешь, я не знаю, зачем ты тогда обратно из лесу пошел?

– Ну и ладно, знай себе на здоровье! Чего ты знаешь?

– Знаю, все знаю, Гринька. Ты тогда думал, что мы с мамой в сельсовете остались, не успели… Это ты из–за меня, Гринька.

У него запылали уши.

– Еще что скажешь?

– И скажу!..

– Знаешь, так помалкивай себе в платочек,– буркнул он в стенку.

– А я вот не буду помалкивать! Думаешь, мне самое важное, сколько у тебя ног? У телки у нашей вон их целых четыре, а что за радость! И не спорь лучше. Я тебя, Гриня, все равно сроду одного не кину на свете. И занятия нагоним, только приезжай скорей, поправляйся. И на пруд пойдем, где музыка.

– С хромым-то ходить не больно интересная картина…

– Дурной ты… А мы с тобой на лодке поедем, в лодке и незаметно будет. Я веток наломаю, кругом тебя украшу, и поедем мы по–над самым берегом, мимо всего народа, я грести стану…

– Это почему же обязательно ты? – Он даже повернулся к ней разом.

– Ты же раненый.

– Кажется, грести-то я пошибче тебя могу.

И они долго спорили, кто умеет лучше грести, кому сидеть на руле и как вернее править – кормовиком или веслами. Наконец Варя вспомнила, что ее ждут. Она встала, выпрямилась и вдруг схватила обеими руками руку капитана и, плотно зажмурившись, сжала ее изо всех сил в своих ладонях.

– Прощай, Гриня!.. Приезжай скорее…– прошептала она, не открывая глаз, и сама оттолкнула его руку. На улице ее ждали четверо.

– Ну как, отыскала платочек?..– начал было насмешливо Савка, но Костя Ястребок грозно шагнул к нему: «Только брякни что-нибудь…».

А капитан вернулся в свою палату, поставил у койки костыли, лег и раскрыл книжку, которую подарила ему Варя.

Бросилось в глаза место, обведенное синим карандашом.

«Лорд Байрон,– читал капитан,– оставшийся с детства на всю жизнь хромым, тем не менее пользовался в обществе огромным успехом и славой. Он был неутомимым путешественником, бесстрашным наездником, искусным боксером и выдающимся пловцом…».

Капитан перечитал это место три раза подряд, потом положил книгу на тумбочку, повернулся лицом к стене и принялся мечтать.

Вопросы для обсуждения:

1. Как случилось, что Гриша Филатов лишился ноги? Как он попал к немцам и не ушел из села вместе с другими? Зачем ему понадобилось возвращаться в деревню?

2. За что так горячо любили члены футбольной команды своего капитана?

3. Почему они не хотели говорить ему, кто заменил его на посту капитана команды?

4. Как изменилось настроение раненого капитана после посещения его друзьями.

5. Как повлиял на него разговор с Варей Сухановой и подаренная ему книга о писателе Байроне?

6. Как вы думаете, о чем мечтал капитан, оставшись один?

Раздел 12

БУДУЩИЕ АДМИРАЛЫ

Тяга к морю характерна для подростков во все времена. Особенно она проявилась во время войны. Многие мальчишки-добровольцы вместе с отцами встали за защиту морских рубежей России.

Юнга – подросток, исполняющий на корабле обязанности матроса и обучающиеся морскому делу. Известно, что, как только был построен город Кронштадт, Петр 1 повелел открыть в нем первую в России школу юнг. И вот 25 мая 1942 года, в самый разгар войны, был подписан приказ № 108 о создании на Соловецких островах в Белом море школы юнг Военно-Морского Флота.

Согласно этому приказув школу юнг набирали 15-16 летних подростков. Однако случалось так, что в порядке исключения, принимали и четырнадцатилетних мальчишек. Их готовили морским профессиям, чтобы они могли служить на военных кораблях и участвовать в боевых действиях.

Но не только юнги были первой ступенью к высшей морской должности – адмиралу – но и другие пути во время войны могли вести к профессиональной вершине.

Предлагаем обсудить:

В.Пикуль. «Мальчики с бантиками» (отрывок)

А. Первенцев «Валька с торпедной девятки»



Источник: https://infopedia.su/1x149e.html