1944 год, немецкие войска отступают из России. Эрнсту Греберу и группе солдат из его взвода поручено расстрелять пленных партизан — старика, женщину и двух мужчин.
Особое усердие в приготовлениях проявляет член НСДАП Штейнбреннер, который также желает изнасиловать женщину.
Перед смертью женщина испортила настроение расстрельной команды, прокляв солдат и выразив надежду, что её дети будут убивать их детей.
Гребер получает трёхнедельный отпуск.
Он отправляется к родителям в Верденбрюк (название выбрано предположительно от родного города писателя Оснабрюка и французского Вердена, около которого произошла одна из наиболее кровавых битв в первой мировой войне) (к слову главные герои Ремарка родом, как правило, из Верденбрюка), однако прибыв домой, узнаёт, что город регулярно подвергается сильным бомбардировкам. Здания на улице, где жили его родители, превращены в руины, из развалин извлекают раздавленных жителей. Жертвами бомбардировок стали несколько тысяч человек. Занимаясь поисками родителей, Гребер встречает 20-летнюю Элизабет Крузе, которую помнил ещё девочкой. Отец Элизабет находится в концлагере, квартира подверглась «уплотнению» — две комнаты занимает нацистка фрау Лизер с дочкой. Гребер и Элизабет, укрываясь в бомбоубежище во время авианалётов, постепенно сближаются и становятся любовниками.
Гребер навещает профессора Польмана, который прячет в доме еврея. Он также встречает школьного товарища Альфонса Биндинга, ставшего функционером нацистской партии. Биндинг радушно принимает Гребера, обещая оказать помощь в поиске родителей. Вскоре Гребер и Элизабет решают пожениться.
В один из дней авиация союзников проводит воздушную атаку города зажигательными бомбами. На глазах у Гребера погибает 5-летняя девочка, тащившая грудного ребёнка.
Из домов выбегают объятые пламенем люди, химический состав бомб прожигает мясо насквозь, и человека уже трудно спасти. Одна из бомб прямым попаданием разрушила дом Биндинга, Альфонс погибает. Польман арестован гестапо.
Отпуск Гребера заканчивается, он прощается с Элизабет, мечтая встретиться после войны.
Гребер возвращается на фронт, где русские начинают масштабное наступление. После нескольких атак взвод Гребера теряет большую часть личного состава. Гребер охраняет четырёх жителей, которых считают партизанами. Старик предлагает Греберу бежать с ними, однако Гребер отказывается.
После внезапного прорыва русских Штейнбреннер предлагает убить жителей, Гребер пытается ему помешать, сказав, что жители не похожи на партизан и без приказа их нельзя расстреливать. В результате конфликта Гребер убивает Штейнбреннера и выпускает жителей.
Старик поднимает винтовку и стреляет в Гребера. Гребер падает.
Источник: https://KnigoPoisk.org/books/erikh_mariya_remark_vremya_zhit_i_vremya_umirat
Ремарк — Время жить и время умирать
Апрель. В русской деревне стоят немецкие солдаты. Тает снег, трупы убитых зимой выглядывают из грязи, смешанной с водой. Роте доставляют четверых русских партизан: на рассвете немцы должны их расстрелять.
Среди них есть молодая женщина. Штейнбреннер — белокурый 19-летний юноша с лицом готического ангела, нацист на все двести, — хочет изнасиловать её, но ему это не удаётся.
Перед расстрелом женщина проклинает их и обещает, что их дети отомстят немцам.
Линия фронта перемещается каждый день. Некоторые из солдат понимают, что война проиграна. Теперь они смотрят на всё иначе. Один солдат замечает, что они разоряют чужую страну:
Удивительно, как начинаешь понимать других, когда самому подопрёт… А пока тебе хорошо живётся, ничего такого и в голову не приходит!
Молодой фронтовик Эрнст Гребер получает долгожданный отпуск на три недели: он не был дома два года.
Под страхом смерти солдатам запрещают говорить о делах на фронте, разговоры о поражении Германии караются расстрелом. Добравшись до родного города, Гребер с ужасом обнаруживает, что немецкие города бомбят. Его родной дом превратился в руины, как и многие другие. Об отпуске Эрнст не предупредил родителей.
Теперь он безуспешно пытается разыскать их. Родители не числятся ни среди живых, ни среди мёртвых.
Гребер надеется что-то узнать у знакомого доктора, но встречает только его дочь Элизабет. Сам доктор сидит в концлагере. В его дом подселили преданную нацистку с малолетней дочерью, которая неустанно следит за Элизабет. Девушка же работает на фабрике — шьёт шинели на фронт, надеясь так помочь отцу.
Бомбёжки повторяются почти каждые три дня. Гребер живёт в казарме, но по вечерам видится с Элизабет. Его отпуск проходит, родителей Эрнст найти не может, поэтому решает воспользоваться иллюзией мирной жизни — жизнью в тылу.
Эрнст встречает своего одноклассника Биндинга, который теперь занимает должность при нацистском руководстве.
Парень отнюдь не фанатик, но при случае пользуется своим положением: учителя, по милости которого Биндинг когда-то вылетел из школы, он засадил в концлагерь на полгода.
Женщины из высшего общества ползают перед функционером на коленях, надеясь выручить своих мужей из концлагерей. Биндинг начинает снабжать Эрнста хорошими продуктами, алкоголем и сигаретами, что в военное время для простых граждан является дефицитом.
Вечером он приходит к Элизабет с водкой, которую дал одноклассник. Он рассуждает о правде:
…если бы каждый не старался непременно убедить другого в своей правде, люди, может быть, реже бы воевали.
Элизабет показывает комнату соседки по дому. Там стоит огромный портрет Гитлера. «Культ диктатора легко превращался в религию». Потом они идут гулять. Город похож на бесконечный морг.
Фронтовик вновь приходит к Биндингу. У него в гостях пьяный вдрызг гестаповец. Эрнст замечает, как безмятежно Биндинг наблюдает за воробьями:
Гребер вдруг понял, как безнадёжно обречены всякая справедливость и сострадание: им суждено вечно разбиваться о равнодушие, себялюбие и страх!
Через какое-то время гестаповец отправляется на допрос.
Эрнст уходит вслед за ним и преследует нациста по безлюдной улице. Он думает, сможет ли убить гестаповца. Скольких людей можно спасти таким образом! Внезапно появившаяся женщина выводит Гребера из оцепенения.
Он понимает, что уже не убьёт нациста.
Эрнст по просьбе друга-фронтовика приходит к их учителю. Гребер делится своими мыслями: войну немцам необходимо проиграть, чтобы покончить «с убийством, рабством, концлагерями, …массовым уничтожением и бесчеловечными зверствами». Будет ли он соучастником, зная всё это и отправляясь снова на фронт? Учитель говорит, что каждый должен ответить на этот вопрос сам.
Гребер с Элизабет ужинают в ресторане. Начинается бомбёжка. Несколько человек погибает. Эрнст утаскивает из открытого погреба бутылку: «десять заповедей — не для военных». На улице они видят почти вырванное из земли дерево, покрытое цветами. «Для деревьев сейчас весна, вот и всё. Остальное их не касается». В эту ночь молодые люди становятся любовниками.
Эрнст делает предложение Элизабет. Как жене военного ей будет полагаться пособие — так он сможет помочь любимой девушке. Он фронтовик, и их зарегистрируют быстро без всяких проблем. На миг Эрнст чувствует полную беспомощность:
Что только они с нами делают… Мы молоды, мы должны быть счастливы и не разлучаться. Какое нам дело до войн..?
После раздумий Элизабет соглашается.
Гребер приходит в больницу к товарищу, потерявшему на войне ногу. Инвалиды встречают Эрнста недружелюбно, но здоровый отпускник понимает их: «Никогда не спорь с тем, кто потерял руку или ногу, — он всегда будет прав».
Во время очередной бомбёжки Гребер видит девочку лет пяти, прижимающую к груди младенца. Она не идёт в убежище. Через мгновение после взрывной волны Эрнст видит её мёртвой, проткнутой прутом от железных перил. Младенца, скорее всего, куда-то отбросило бешеным шквалом. После этого налёта на дом Элизабет перекидывается пламя, дом обваливается этаж за этажом.
Они ночуют возле дома учителя Гребера. Утром Эрнст просит у него укрытия. Тот предупреждает, что прячет еврея. Если пару обнаружат в таком месте, им не поздоровится. Учитель говорит, что стоит беречь веру. Когда разочаровываешься в своей стране, нужно верить в мир. Солнечное затмение не несёт вечную ночь.
…ещё не существовало на свете такой тирании, которой бы не пришёл конец.
Гребер узнаёт о гибели Биндинга: в его дом попала бомба. Эрнст уносит часть продовольствия функционера. Затем Гребер идёт к учителю.
Молодого человека встречает еврей, и фронтовик делится с ним запасами Биндинга. Они разговаривают. Брат, две сестры, отец, жена и ребёнок еврея умерли в концлагере.
У него самого изуродованы пальцы, на них нет ногтей.
Вскоре учителя арестовывает гестапо.
Гребер узнаёт, что родители живы. В первые дни поисков на двери с объявлениями он оставил записку, что ищет их. Теперь там он находит письмо: родители эвакуированы. Так же приходит письмо из гестапо для Элизабет: ей нужно забрать прах отца, он умер в концлагере. Гребер решает ничего не говорить жене, коробку с прахом он оставляет в церковном саду у могилы.
Эрнст просит Элизабет не провожать его на вокзал — это слишком мучительно. Он до сих пор помнит, как выглядела провожающая его мать в предыдущий раз. Жена соглашается. Однако уже при отходе поезда Гребер видит в толпе Элизабет. Он рвётся к окну, но место не уступает другой фронтовик, прощающийся со своей женой. Наконец Элизабет исчезает из виду.
Вернувшись на фронт, Гребер на мгновение ощущает, что вообще не уезжал в отпуск. Ему будто приснилось возвращение на родину. Многие солдаты из его роты погибли. Русские постоянно наступают. На фронт присылают новобранцев, ничего не понимающих в военном деле юнцов, которые гибнут один за другим.
Гребера назначают охранять четырёх русских. Есть подозрение, что они партизаны. Их заключают в надёжный подвал. Один из русских, старик, на ломаном немецком благодарит его за доброе отношение и зовёт идти с ними. Начинается обстрел.
Появляется Штейнбреннер: надо уходить, и он предлагает застрелить русских. Гребер отказывается. Между ними завязывается ссора, и Эрнст убивает противника. Затем он отпускает пленных и бросает оружие. Старик поднимает его и, уходя, стреляет в немца.
Глаза Гребера закрываются.
Источник: https://xn—-8sbhepth3ca.xn--p1ai/blog/remark_vremja_zhit_i_vremja_umirat/2016-07-11-2117
Эрих Ремарк: Время жить и время умирать
Эрих Мария Ремарк
Время жить и время умирать
Смерть пахла в России иначе, чем в Африке. В Африке, под непрерывным огнем англичан, трупам тоже случалось подолгу лежать на «ничейной земле» непогребенными; но солнце работало быстро.
Ночами ветер доносил приторный, удушливый и тяжелый запах, — мертвецов раздувало от газов; подобно призракам, поднимались они при свете чужих звезд, будто снова хотели идти в бой, молча, без надежды, каждый в одиночку; но уже наутро они съеживались, приникали к земле, бесконечно усталые, словно стараясь уползти в нее — и когда их потом находили, многие были уже совсем легкими и усохшими, а от иных через месяц-другой оставались почти одни скелеты, громыхавшие костями в своих непомерно просторных мундирах. Эта смерть была сухая, в песке, под солнцем и ветром. В России же смерть была липкая и зловонная.
Дождь шел уже несколько дней. Снег таял. А всего лишь месяц назад сугробы были выше человеческого роста.
Разрушенная деревня, казалось, состоявшая из одних обуглившихся крыш, с каждой ночью бесшумно вырастала по мере того, как оседал снег.
Первыми выглянули наличники окон; несколько ночей спустя — дверные косяки; потом ступеньки крылечек, которые вели прямо в грязно-белое месиво. Снег таял и таял, и из-под него появлялись трупы.
То были давние мертвецы. Деревня много раз переходила из рук в руки — в ноябре, декабре, январе и теперь, в апреле.
Ее занимали и оставляли, оставляли и опять занимали, а метель так заносила трупы, что иногда, спустя несколько часов, санитары многих уже не находили — и почти каждый день белая пелена заново покрывала разрушения, как медицинская сестра покрывает простыней окровавленную постель.
Первыми показались январские мертвецы, они лежали наверху и выступили наружу в начале апреля, вскоре после того, как снег стал оседать. Тела закаменели от мороза, лица казались вылепленными из серого воска.
Их бросали в могилу точно бревна. На холме за деревней, где снегу было меньше, его расчистили и раздолбили промерзшую землю. Это была тяжелая работа.
У декабрьских мертвецов оказывалось оружие, принадлежавшее январским — винтовки и ручные гранаты уходили в снег глубже, чем тела; иногда вытаскивали и стальные каски. У этих трупов было легче срезать опознавательные жетоны, надетые под мундирами; от талой воды одежда успела размокнуть. Вода стояла и в открытых ртах, будто это были утопленники.
Некоторые трупы частично уже оттаяли. Когда такого мертвеца уносили, тело его еще не гнулось, но рука уже свисала и болталась, будто посылая привет, с ужасающим, почти циничным равнодушием. У всех, кто лежал на солнце день-другой, первыми оттаивали глаза. Роговица была уже студенистой, а не остекленевшей, а лед таял и медленно вытекал из глаз.
Казалось, они плачут.
Вдруг на несколько дней вернулись морозы. Снег покрылся коркой и обледенел. Он перестал оседать. Но потом снова подул гнилой, парной ветер.
Сначала на потускневшем снегу появилось серое пятно. Через час это была уже судорожно вздернутая ладонь.
— Еще один, — сказал Зауэр.
— Где? — спросил Иммерман.
— Да вон, у церкви. Может, попробуем откопать?
— Зачем? Ветер сам все сделает. Там снегу еще на метр, а то и на два. Ведь эта чертова деревня лежит в низине. Или опять охота ледяной воды набрать в сапоги?
— Нет уж, спасибо! — Зауэр покосился в сторону кухни. — Не знаешь, чего дадут пожрать?
— Капусту. Капусту со свининой и картошку на воде. Свинина там, конечно, и не ночевала.
— Капуста! Опять! Третий раз на этой неделе.
Зауэр расстегнул брюки и начал мочиться.
— Еще год назад я мочился этакой залихватской струей, как из шланга, — сказал он горько. — По-военному. Чувствовал себя отлично. Жратва классная! Шпарили вперед без оглядки, каждый день столько-то километров! Думал, скоро и по домам. А теперь мочусь, как дохлый шпак, безо всякого вкуса и настроения.
Иммерман сунул руку за пазуху и с наслаждением стал чесаться.
— А по-моему, все равно, как мочиться, лишь бы опять заделаться шпаком.
— И по-моему. Только похоже, мы так навек и останемся солдатами.
— Ясно. Ходи в героях, пока не сдохнешь. Одним эсэсовцам можно еще мочиться, как людям.
Зауэр застегнул брюки.
— Еще бы. Всю дерьмовую работу делаем мы, а им вся честь. Мы бьемся две, три недели за какой-нибудь поганый городишко, а в последний день являются эсэсовцы и вступают в него победителями раньше нас. Посмотри, как с ними нянчатся. Шинели всегда самые теплые, сапоги самые крепкие и самый большой кусок мяса!
Читать дальше
Источник: https://libcat.ru/knigi/proza/klassicheskaya-proza/12695-erih-remark-vremya-zhit-i-vremya-umirat.html
Время жить и время умирать — Эрих Мария Ремарк — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android
-
430Книга из флэшмоба 2011.Большое человеческое спасибо sweeeten , за то что она помогла мне вернутся к позабытому мною Ремарку.
У меня еще одна длинная переполненная мыслями и чувствами рецензия.
Я поняла, что Ремарка читать больно, но необходимо.Не для кого не секрет, что все его книги полны отчаяния и боли — они полны правды, а правда слишком горькая.У Ремарка не бывает «хэппи эндов».Зато полно человеческих чувств, мыслей и эмоций.
Эта еще одна книга о боли, о потерях.. о войне.
Черней вороньего крыла В оковах силы, разбудившей тьмуЛежит распятая земля С мольбой взирая в пустотуЗемля и стонет и дрожит Вокруг смятенье, боль рождает злостьТебе ещё нет двадцати И быть в аду не довелось..
© В. А. Кипелов
Нас с рождения учат, что Великая война — это Великая победа русских, что немцы гады, а русские лишь защищались и спасали свою страну, свою родину, свои семьи.Никогда я не собиралась спорить о фашизме, и сейчас не буду. Фашизм — зло.Просто у каждой медали две стороны, и Ремарк (противник нацизма) не защищает своих земляков, он лишь показывает то, что оставалось за кадром.
Мы ничего не знаем о немецких солдатах — ничего кроме концлагерей и их надзирателей, газовых камерах, бесчеловечных расстрелов и зомби-лозунга «хайль гитлер!»Всё это всегда делало и будет делать их убийцами в наших глазах.Под их автоматами и танками гибли наши деды и прадеды, и каждый год мы отдаем дань памяти, скорбим и превозносим наших дорогих защитников. Бесспорно это Великие люди.
Это Великая победа.
Но..
Ремарк рассказывает нам о солдате. Эрнст Гребер. Который впервые за два года войны и страха, отправляется в отпуск на две недели.Две недели, которые для солдата ценны как целых два года. Два года — время жить.
Это обычная книга — книга о буднях рядового солдата немецкой армии, о буднях вне полевых сражений.Он уезжает с войны, чтобы снова оказать на войне — в городе, подваргающемся регулярным бомбежкам.
В городе где свет в квартире является ужасным преступлением против отечества, где никому и никогда нельзя доверять своих мыслей и чувств, потому что это грозит донесением и расстрелом.Война.Она делает прекрасное звездное небо — опасным. И смотря на него, ты не видишь красоты, а лишь угрозу..
В хорошую погоду легче бомбить.Мы, по сути, мало что знаем о тех немецких солдатах, которых так ненавидим мы и наверняка будут ненавидеть следующие наши поколения.Но среди них были такие же обычные люди, люди легко поддающиеся страху, желающие жить.
Все войны начинают «большие» люди, а страдают почему-то всегда самые обычные..Когда бомбят нас, мы шлем в след их самолетам проклятья и плачем — они «гады», а когда мы бомбили их, там точно так же умирали люди и слали проклятья в небо, на наши семьи.
Плохо когда у человека нет выбора. Когда малейший намек на «мы отступаем и проигрываем» — карается смертью, за неуверенность в своем отечестве. За попытку усомнится в силе и уме фюрера.
Мне не раз приходила на ум книга Бернхарда Шлинка «Чтец», прочитанная мною ранее.мы так легко осуждаем людей за их поступки, но никто не знает как бы он поступил на их месте.
- И в голове постоянно крутился вопрос заданный Ханной Шмиц судье: «А что бы Вы сделали на моем месте?»
- А каждый человек, в этой и любой другой войне, хочет доползти до «времени жить».
Любое неподчинение карается смертью.
То, что мы здесь, ничего не меняет. Мы тогда внушали себе, что не хотим бросать отечество в трудную минуту, когда оно ведет войну, а что это за война, кто в ней виноват и кто ее затеял — все это будто бы неважно. Пустая отговорка, как и прежде, когда мы уверяли, что поддерживаем их только, чтобы не допустить худшего. Тоже отговорка. Для самоутешения. Пустая отговорка! ©
Бесспорно, в этом романе есть личности, которых хотелось удавить собственными руками.Но так же в нем есть всё то человеческое, о чем люди забыли и забывали.На тему «системы» и «винтиков» можно рассуждать бесконечно долго, и это бесконечно больная тема.Тема нацизма, так же как и религии будет подниматься всегда, и всегда вызывать споры…и даже войны.
Это печально..
Война без правил, без границ, В одном потоке жарком кровь и пот,Хохочет Смерть, сыграв на бис Каприз ,где судьбы вместо нот.Пощады нет в её глазах, Ты смотришь в них и не отводишь взгляд,Сгорает твой животный страх, Шипя и корчась на углях
© В. А. Кипелов
Мне глубоко противна вся система фашизма, когда люди как стада овец шло и убивало других людей, таких же как и они сами — живых и имеющих право жить. Мне глубоко противно все это зомбирование, все эти лозунги и то что люди шли против людей с таким остервенением, какое не встретишь даже в животном диком мире.И никогда я не пойму этого добровольного массового убийства. Никогда.
— Этого нельзя простить, никогда, — сказал кто-то позади Гребера
В голове шевелится клубок мыслей, и это настроение не спадает у меня уже несколько дней, не считая те дни пока я читала.Я ехала в метро и читала, и закрывала книгу, потому что слезы уже заполняли глаза.
Я читала про то, как Гребер среди развалин города встречал одинокое цветущее дерево, озаренное светом от пожаров.. и в душе его зарождалась надежда, и чувство.. прекрасное легкое чувство. Жизнь..
И я не забуду это чувство.Метро — движущееся бомбоубежище переполненное людьми, это отчаяние, щупальцами проникшее в тебя со страниц книги..А потом.. твоя станция, ты поднимаешься по эскалатору, выходишь на улицу..А там…
Там весна. Солнце уже печет тебе затылок, и эти новые забытые за зиму свежие запахи, и щебетание птиц.Огромная толпа вываливается из подземелья на улицу, спешит по делам и на работу.А я вышла..
остановилась, закрыла глаза и дышала.
Я ДЫШАЛА! И чувствовала это время — «время жить».
Невозможно передать какое легкое и всепоглощающее счастье меня захлестнуло в тот момент. Я просто остановилась, и стояла.И ничего в тот момент не было прекраснее, чем просто дышать и чувствовать на коже пришедшую весну.
Ничего кроме этого дыхания не существовало.
И я была благодарна Ремарку за его эту книгу.. и я благодарна ему всем своим существом. За правду, за боль…
и за эти минуты когда ценишь даже свой собственный вдох, за то что дышишь «как в последний раз».
Мой обожаемый Ремарк. Мой бесконечно грустный потерянный в жизни друг. Его не ожесточило время, его не сломили события, он остался таким же человечным и понимающим, умеющим принять и простить. Просто он остался вне этого мира, вне этой жизни, в чём-то своём, не отпускающем и не пускающим никого в этот свой хрупкий мир. Он слишком запутался, а сил разобраться уже не было.
Очень неоднозначная книга. Взгляд на войну глазами простого немца-солдата. О том времени, когда не дали жить. Кто-то так решил за целое поколение, за весь мир, а люди… Кому было дело до простых людей?У меня противоречивое мнение. С одной стороны, я понимаю чувства главного героя, простого солдата, а с другой стороны… Совсем недавно ведь прочла Б.
Васильева «В списках не значился», и в горле до сих пор стоит ком, я тогда не могла остановить слёз. Но набираюсь мужества и принимаю главного героя, понимаю его чувства, его желания, его жизнь. Просто не было выбора. У многих не было тогда выбора. Выбор был только в одном – попытаться остаться человеком даже на такой войне как эта. На любой войне.
Но закон войны суров: или ты или тебя, и выбор тоже зависит от человека. Главный герой сделал этот непростой выбор.
А ведь могло всё быть совсем иначе! Совсем иначе сложилось бы время жить. Но кто-то решил, что пришло время умирать. Они проклинали нас, мы проклинали их.
Но разве кто-то был в состоянии что-то изменить? В состоянии были только жить. Хоть как-то жить. В такой обстановке особо остро чувствуешь эту жажду жизни, жажду любви, жажду счастья.
Когда весь мир рушится, когда кто-то решает что время умирать, почему-то очень хочется жить.
Дальше…
Три недели я провела с Гребером, простым немецким солдатом. Три недели его отпуска. Неоднозначны диалоги Гребера с Йозефом. Два противоположных человека.
По сути, они в разных окопах, но все же они находят общий язык и вполне доверяют друг другу. Гребер едет на фронт убивать таких, как Йозеф, но здесь и сейчас он помогает ему.
Ещё очень яркая сцена захоронение праха отца Элизабет. Ведь Гребер до конца не был уверен, что это именно его прах:
«…и если даже в ящике был совсем не прах Крузе, а многих жертв, может быть протестантов и правоверных иудеев, то и в этом случае сойдёт. Ни Иегова, ни Бог протестантов или католиков, вероятно, не станут особенно возражать».«а перед нами всё цветёт, за нами всё горит… Не надо думать, с нами тот, кто всё за нас решит!».
Когда писала, в голове всплыла строчка из песни «Агаты Кристи» :
«над нами ангелы летят, в канаве дьяволы ползут, и те и эти говорят: «Ты нам не враг, ты нам не друг!» Ни там, ни тут!».
Именно такие, как Гребер очутились в этой ситуации – ни там, ни тут. Они больше не могли воевать, но и не в силах были прекратить войну, а хватило бы сил жить дальше, постоянно во сне слыша эхо войны? А дома ждут… Самое время жить, возраст такой – только жить… Ведь весна, всё начинает жить… И так не хочется умирать.
Люблю я читать порой Э. М. Ремарка , но прихожу к выводу, что делать это практически подряд -гиблое дело.
Повторение пройденного периодически хорошо, но в запойном состоянии бывает и эффект отторжения, когда в очередной раз рассказанная история среди измененных декораций и новых имен, оставляет впечатление вторичности и оттого не может произвести должного впечатления на тебя.
Начало романа , первая его треть отлично передают суть названия, когда остальные две трети уже являются подтверждением сказанного и раз за разом напоминают бег по кругу , притупляя значение происшедших перемен с мировоззрением героя.
Главный герой Эрнст Гребер, воевавший в Африке, прошедший пол-Европы в нацистских сапогах и под нацистскими знаменами завоевателей, оказался в России , где выяснилось, что каждый новый день войны, перетекающий в недели, месяцы, а за ними и целые годы, и далее, в итоге которых ты оказываешься в западне правительства собственной страны, что тебе самому уже не хочется ни убивать, ни быть убитым…Жить, только попытаться выжить и быть счастливым, при этом не превратившись в ожесточенного опаленного войной человека.
В первые годы военной кампании, когда Германия завоевывала одну страну за другой, немецкие солдаты в большинстве своем воспринимали это как обычное дело. Как и собственно порабощение других народов во имя величия собственного.
Но оказалось, что навряд ли можно построить счастье на чужом несчастье..
И когда война постучалась уже в их дома, когда их города стали бомбить и разрушать, начались потери среди мирного населения, тогда и начало приходить осознание бессмысленности происходящего, гибели своих родных и близких, друзей, неотвратимости расплаты и искупления.
И страшит не только гибель от рук тех, против кого воюешь, но оказавшись в отпуске, герой обнаруживает, что и внутри страны нет пощады жителям от монстра, которого они сами выпустили на свободу.
Люди боятся каждого шороха, вовсю орудует гестапо, которое преследует инакомыслящих, сомневающихся и неблагонадежных. Аресты, расстрелы, заточение в концлагерь -часть жизни немецкого государства в те годы.
По сути, весь роман несет в себе антивоенный и антимилитаристский посыл, позволяет взглянуть на происходящее глазами простого немецкого солдата, жителей немецких городов и убедиться в губительности любых попыток достижения превосходства силой оружия, ведь когда-то начатое может обернуться против и тогда придет Время собирать камни .
Источник: https://MyBook.ru/author/erih-mariya-remark/vremya-zhit-i-vremya-umirat-2/
Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать» (1954)
«Время жить и время умирать» — это радость для некрофила: Ремарк с большой любовью описывает истлевшие тела на полях сражений и раздавленные трупы под разваленными домами. Первая реакция — шок, вызванный выверенными до мельчайших деталей подробностями. Такие моменты невозможно перенести на экран, покуда зрителей больше захватывает бесполезный спецэффект ветром рвущегося на фрагменты фюзеляжа самолёта или точное следование взгляда за падающей бомбой и следующий за этим взрыв, после, казалось бы, на нескольких секунд задумавшегося механизма. Ремарк чётко рисует каждый кадр, создавая у читателя ощущение присутствия. Да, воевать в России, это не может сравниваться с боями в Африке. Если жаркий климат беспощаден к телам павших воинов, то слякотный климат нашей страны может хоронить один слой над другим, а тот над третьим, перемешивая всё в кашу, что потом с трудом можно отличить своего от чужого. Ремарк категоричен в описании ужасов войны, показывая их именно ужасами, а не героическим сужение фронта, либо постыдным отступлением с завоёванных областей назад.
Во многом, Ремарк уже писал о подобном, повторяя сюжет «На западном фронте без перемен», только немного другими словами и в несколько ином антураже, поменяв западный фронт на восточный, а противника сделав не из бывшего врага, а из бывшего союзника, от которого родная страна писателя вынуждена терпеть поражение за поражением.
Ремарк вкладывает в уста героев книги много мыслей, представляя их на суд читателя точно такими же неуверенными в себе людьми, потерявшими смысл жизни, когда пропаганда начитает вызывать лишь усмешки, а замалчиваемые события порождают подозрения.
Только деваться солдатам с фронта некуда — нужно продолжать бессмысленное отступление, пока руководство кормит обещаниями о новом оружии.
Да, Ремарк мастерски показал обыденную сторону войны. И знаете — Вторая Мировая война ведь не была настолько негуманной, как это принято считать.
Были концентрационные лагеря, были толки о превосходстве рас, но при этом на поле сражений уже не прибегали к применению боевых отравляющих веществ, а если и прибегали, то Ремарк о них не говорит. Вспомните «На западном фронте без перемен» — это же ползание по воронкам, заполненных водой, с натянутым на голову противогазом.
Достаточно посмотреть несколько фотографий, как в голове всплывают возможные кадры Третьей Мировой войны, которая может повторить глобальность Второй и, по желанию убивать всю живую массу, превзойдёт Первую.
Одно удручает, начав с окопных бесед, главный герой отправляется в отпуск в родной город, подвергающийся регулярным авианалётам. Тут и начинается тот самый Ремарк, к которому читатель привык.
Не за войной предстоит наблюдать, а за хаотическими движениями в тылу, где надо герою дать больше страданий, нежели он испытывал на фронте, и обязательно нужно главного героя влюбить в девушку с тяжёлыми эмоциональными проблемами.
Даже алкоголь толком в книге не упоминается, хотя Ремарк в лучших своих традициях снова познакомит читателя с какой-нибудь разновидностью подобной жидкости.
И нет понимания целостности сюжета, а есть только осознание спонтанно происходящих событий. Жизнь у Ремарка не подчиняется каким-то привычным нормам, уподобляясь скорее форме постоянных переживаний за рождение в столь агрессивном мире, где человек используется лишь для осуществления чьих-то амбиций.
А то, что главный герой вынужден страдать — так это просто время такое. Действительно, можешь цепляться за жизнь, а можешь умереть — выбор за тобой. Впрочем, если эта книга Ремарка пошла полностью по стопам «На западном фронте без перемен», то можно кратко сказать, что в творчестве Ремарка по-прежнему нет перемен.
Всё повторяется…
Дополнительные метки: ремарк время жить и время умирать критика, ремарк время жить и время умирать анализ, ремарк время жить и время умирать отзывы, ремарк время жить и время умирать рецензия, ремарк время жить и время умирать книга, Erich Maria Remarque, Zeit zu leben und Zeit zu sterben, A Time to Love and a Time to Die
Данное произведение вы можете приобрести в следующих интернет-магазинах:
Лабиринт | Ozon | My-shop
Это тоже может вас заинтересовать:
— Станция на горизонте
— На Западном фронте без перемен
— Три товарища
— Возлюби ближнего своего
— Триумфальная арка
— Искра жизни
— Чёрный обелиск
— Жизнь взаймы
— Ночь в Лиссабоне
— Тени в раю
— Гэм
— «Война и мир» Льва Толстого
— «Унесённые ветром» Маргарет Митчелл
— «Танки идут ромбом» Анатолия Ананьева
— «Берег» Юрия Бондарева
Источник: http://trounin.ru/remarque54/
Книга Время жить и время умирать — Автор Ремарк Эрих Мария — читать онлайн
Роман написан в 1954 году. В нём показаны события Второй мировой глазами рядового солдата. Он не задумывается над происходящим пока Германия не начинает проигрывать. Только не все его сослуживцы признают этот неприятный для них факт.
Некоторые закрывают глаза на явные признаки поражения в войне. В такой неоднозначной обстановке главный герой имеет возможность побывать дома, чтобы встретиться с родными. Далее, автор рассказывает, какие чувства он испытывает и о чём думает по приезду в родной город.
Краткое содержание
События развиваются во время Второй мировой. Немецкие солдаты застряли в русской деревне. Из-под растаявшего снега выглядывают разложившиеся трупы, всюду грязь и нестерпимый запах смерти. В роту доставляют четверых пойманных партизан, среди которых девушка.
Ангельского вида молодой эсэсовец хотел изнасиловать её, но это ему не удаётся. Скоро их расстреливают. Немецкие солдаты начинают понимать, что они проигрывают. Линия фронта с каждым днём передвигается. Некоторые вояки начинают «прозревать», что они натворили на чужой территории.
Эрнст Гребер получает долгожданные увольнительные домой. Целых три недели он сможет пообщаться со своими родными! Однако Эрнста под страхом смерти предупредили, чтобы он о близком поражении никому не рассказывал. Добравшись до родного города, главный герой приходит в ужас.
Его дом разбомбили, как и соседние, где находятся родители никто не знает, они словно канули в бездну. Дабы узнать что-нибудь о них, Эрнст идёт к знакомому профессору, но застаёт только его дочь Элизабет. Доктора отправили в концлагерь, а к его дочери подселили нацистку для наблюдения за девушкой.
В тылу всё совсем не так, как Гребер думал увидеть — сплошная иллюзия мирной жизни, город каждые три дня бомбят, люди в страхе и трепете за жизни своих родных, много раненых и убитых.
Некогда бывший двоечником Биндинг, его одноклассник, теперь занимает высокий пост в нацистском руководстве и при любом удобном случае пользуется своим положением.
Эрнст Гребер начинает задумываться о несправедливости, он понимает, что война ужасна и желает максимально насладиться в тылу миром, хоть и мнимым. Полностью книгу читайте на нашем сайте, скачав её по ссылке.
Проблематика произведения
- Главный герой произведения не нацист, но и не протестовал открыто против власти. Он такой, какими были миллионы простых немцев. Эрнст Гребер любил свою родину и понимал, к чему приведёт политика Гитлера. Однако он не без оснований опасался прихода коммунистов.
- Эрнст и ему подобные люди попали под жернова войны двух тоталитарных режимов. Люди мечтали о простом человеческом счастье, но вместо этого вынуждены убивать себе подобных без всякой причины. Роман носит антивоенный характер, показывая, что не все немцы хотели воевать.
- Так же, как и в России, люди верили своему лидеру. Они получили рабочие места, почувствовали свою «великую миссию» спасти мир, что неизбежно привело к разочарованию. Никто не задумывался о том, что будет с Германией в случае поражения.
- В книге реалистично изображены будни немецкой армии: расстрел партизан, вытаскивание трупов из растаявшего снега, их невесёлые будни. За годы, проведённые в разрухе, все начинали ценить ранее незаметные вещи: чистую постель, вкусную еду, тишину, возможность быть вместе с любимыми.
Если вас заинтересовало краткое содержание романа Эриха Марии Ремарка, то можете читать его в полном объёме, скачав его на электронное устройство. Приятного чтения!
Источник: https://online-knigi.com/kniga/23102/vremya-zhit-i-vremya-umirat
Роман Ремарка «Время жить и время умирать»
И хочется верить, что именно это прозрение дало Германии тот иммунитет, который сделает невозможным повторение случившегося в тех или иных формах. Хочется верить и в то, что трагические катаклизмы первой половины XX века дали такой иммунитет и всему остальному задетом) этими катаклизмами миру.
Вопрос об ответственности — это вопрос, властно вошедший в роман Ремарка «Время жить и время умирать» (1954) и ставший смысловым «центром» романа.
Действительность в художественном мире романа — это действительность перед глазами немецкого солдата Эрнста Гребера. В орбиту сюжета вовлечен временной промежуток в жизни Гребера, вбирающий в себя последние дни на фронте перед отъездом в отпуск, отпускные недели, первые дни на фронте после возвращения из отпуска и гибель (это достаточно типичная для ремарковских романов композиция).
Прежняя жизнь Гребера описывается буквально в нескольких строках. Это — эпоха полной безответственности. «Думал ли он тогда о чем-нибудь? Испытывал ли тревогу? Нет. Все казалось правильным. На Германию обрушились кровожадные полчища, и она оборонялась, вот и все.
То, что противник был плохо подготовлен и едва сопротивлялся, не казалось тогда Греберу противоречием».
И вот в романе описывается процесс пробуждения у Гребера чувства вины: пробуждение это, увы, по времени совпало с началом отступления, когда Гребера (как, впрочем, и некоторых его однополчан) вдруг осенила тревожная догадка: а на что сможет рассчитывать Германия, если военные действия перейдут на ее территорию.
«И вот, Россия. Россия, и поражение, и бегство. И это уже не где-то за морем; отступление вело прямиком в Германию. И отступали не отдельные разбитые корпуса, как в Африке, а вся немецкая армия. Тогда он вдруг начал думать. Многие другие тоже. Да и как тут не задуматься!»
Поначалу страшные догадки туманны. Один из солдат, Зауэр, вдруг замечает: «Иной раз, как поглядишь, сколько мы тут в России всего поразрушили — просто страшно становится.
Как думаешь, что они сделали бы с нами, если бы подошли к нашей границе? Ты об этом когда-нибудь думал?» Впрочем, Зауэр видит предел возможной национальной катастрофы в необходимости срочно заключать мир, как только бои приблизятся к немецкой границе.
Но Гребер идет в своих догадках дальше — и задает страшный теперь вопрос: «Ну а если они не захотят заключать с нами мир?»
Сверлящая мозг Гребера мысль об ответственности уже не может уйти бесследно.
К тому же эта мысль в разных вариантах буквально носится во фронтовом воздухе и обретает четкие очертания в словах солдата Фрезенбурга: «Чего ради мы здесь бьемся?.. Даже не за приемлемые условия мира…
С нами больше не станут разговаривать. Мы свирепствовали, как Аттила и Чингисхан. Мы нарушили все договоры, все человеческие законы»…
Гребер едет в отпуск — и по мере приближения к дому все отчетливее сознает, что его родная Германия страшно изменилась. Чем ближе к дому — тем больше разрушенных бомбежками домов (находясь на фронте, Гребер ничего этого не знал). И только увидев руины на месте своего квартала, Гребер вдруг осознает весь ужас обрушившейся на весь мир, на Германию и лично на него трагедии.
Он воевал за свой дом, но дома теперь нет, судьба родителей и близких неизвестна (может, их успели вывезти, может — нет; отпуск Гребер решил посвятить почти безнадежным поискам); и, самое страшное, — это теперь Гребер осознает! — его дом уничтожен именно потому, что он посягнул на чужие дома; его родина в руинах, потому что он, сражаясь за ее интересы и по ее велению, был соучастником преступлений против народов других стран. Он не считал себя лично виновным — ведь он выполнял приказы, которые все равно были бы выполнены и в случае его отказа.
(Да, ему пришлось несколько раз участвовать и в расстрелах пленных — «Раньше, когда его назначали в такую команду, он стрелял в воздух, но теперь уже давно этого не делал. Ведь людям, которых расстреливали, это не помогало.
Другие чувствовали то же, что и он, иногда бывало, что чуть ли не умышленно стреляли мимо. Тогда процедура повторялась, и в результате пленные дважды подвергались казни»). Его охватывает ужас, он понимает, что вина на нем.
Беседуя со своей возлюбленной Элизабет в одном из немногих уцелевших домов посреди разрушенного района, Гребер пытается строить планы на будущее счастье вдвоем в какой-нибудь стране, которую не задела война, но с ужасом осознает, что таких стран нет, и виноват в этом в том числе и сам Гребер.
Ужас овладевает и душой Элизабет. Завязывается полный внутреннего драматизма диалог: -Жалко, что я не была… с тобой в Париже, — сказала она.
— Хорошо бы поехать туда вдвоем теперь, и чтобы не было войны.
— А нас бы туда пустили?
— Может быть. Мы же ничего в Париже не разрушили.
- — А во Франции?
- — Не так много, как в других странах, там все шло быстрее.
- — Может быть, вы разрушили достаточно, чтобы французы еще много лет нас ненавидели.
— Может быть. Когда война долго тянется, многое забывается. Может быть, они нас ненавидят.
— Мне хотелось бы уехать с тобой в такую страну, где ничего не разрушено.
— Не много осталось таких стран, где ничего не разрушено, — сказал Гребер…
— А еще где-нибудь ты был? — спросила Элизабет. «Паруса, — подумал Гребер. — Где я видел паруса на реках?»
— В Голландии, — сказал он…
— Голландия, — сказала Элизабет. — Может быть, мы могли бы после войны уехать туда? Пить какао и есть белый хлеб и все эти голландские сыры, а вечером смотреть на лодки?..
— А может, нас и туда уже не пустят? — спросила она.
— Вероятно, нет. Мы напали на Голландию и разрушили Роттердам без предупреждения. Я видел развалины. Почти ни одного дома не осталось. Тридцать тысяч убитых. Боюсь, что нас и туда уже не пустят, Элизабет…
Она помолчала. Потом вдруг схватила свой стакан и швырнула на пол. Он со звоном разлетелся вдребезги.
— Никуда мы больше не поедем! — воскликнула она. — Незачем и мечтать! Никуда! Мы в плену, нас везде проклинают и никуда не пустят».
И все же — кто виноват, на ком ответственность? В романе рассматриваются несколько концепций об ответственности. Сразу же по возвращении к разрушенному дому Гребер сталкивается с сошедшим с ума участковым комендантом противовоздушной обороны, который истерично кричит о всеобщей ответственности.
Трудно даже понять, или речь идет об ответственности всех немцев, или только о тех, кто участвовал в военных действиях, или же о всеобщем Страшном суде, на котором мертвые будут вершить возмездие над живыми, о неизгладимой вине живых перед мертвыми.
Услышав хлопки оборванного телефонного провода о клавиши висящего среди развалин рояля, комендант истерично кричит Греберу: «Да что вы понимаете, вы, закоренелый убийца! Это колокол мертвых, и ветер звонит в него! Небо взывает его голосом о милосердии, которого больше нет на земле! Что вы знаете о смерти, вы, разрушитель! Да и откуда вы можете знать? Те, кто сеет смерть, никогда ничего о ней не знают.
— Он наклонился вперед. — Мертвые повсюду, — прошептал он. — Они лежат под обломками, их руки раскинуты и лица растоптаны, они лежат там, но они воскреснут и они будут гнаться за вами… — Гребер отступил на улицу… — Гнаться… — бормотал комендант ему вслед.
— Они будут обвинять вас и судить каждого в отдельности». Впрочем, и сам этот комендант — это теперь «колокол мертвых», лишь по какой-то случайности оставшийся на земле. Его душа теперь — вместе с душами мертвых.
Чуть позже судьба сталкивает Гребера с человеком, который придерживается совершенно иного мнения об ответственности.
Страницы: 1 2
Источник: http://www.rlspace.com/roman-remarka-vremya-zhit-i-vremya-umirat/
Загрузка...
