Ведущий мотив пьесы — уединение принца, воспитание ребенка вне мира — заимствовано из легенды о Варлаама и Иоасафа, своеобразной интерпретации истории о жизни Будды. Однако у Кальдерона сюжет этой легенды заметно меняется.
Его драма была написана под влиянием философии рационализма Рене Декарта, согласно которой долг перед государством и народом однозначно должен стоять выше личных интересов.
Впрочем, преобразования в пьесе тирана Сехисмундо на мудрого и гуманного правителя свидетельствовало не только о победе человеческой воли и разума над заранее определенной судьбой.
Образ Сехисмундо — это прежде всего образ-аллегория. В нем мало черт конкретного человека, поэтому этот персонаж можно рассматривать и как аллегорию человеческой судьбы — поиски своей жизни в мире, желание разобраться в мотивах собственных и чужих поступков.
Неслучайно и то, что важнейшие события драмы разворачиваются именно в душе героя. Сехисмундо в начале и в конце драмы — это вообще два разных человека. Сначала это полудикий отшельник, который вырос в башне среди диких зверей и сам напоминает зверя как своим поведением (дикий характер, несдержанность), так и снаружи (он постоянно появляется в звериной шкуре).
В полном болью монологе («О, я несчастный, горе мне!») Герой проклинает судьбу, которая дает человеку меньше свободы, чем животному, ручье, рыбе и птице.
Проживая постоянно в тюрьме, где Сехисмундо воспитывают как ревностного католика, несчастный только недоволен, что за свой «грех рождения» ему приходится расплачиваться другу. Впрочем, узнав, что он не жалкий узник, а всесильный чиновник, Сехисмундо превращается в убийцу и жестокого беспредельщика.
Как видим, переодевание в пышный наряд принца никак не меняет его животной сущности. Так, вторично оказавшись в тюрьме, ему приходится привыкать к еще одной «несправедливости»:
Что такое жизнь? Заблуждение!
- Что такое жизнь? Это скон,
- Это иллюзий всех плен,
- Черная тень и страховиття;
- Вся жизнь — это лишь сновидении,
- А сновидении — только сон.
Сон может быть неприятным, может быть хорошим, но в любом случае это лишь иллюзия. Ощущение жизни как сна является будто указанием на близкое наказания.Итак, отнюдь не следует жаловаться на судьбу, предназначенную небом.
К этому выводу Сехисмундо доходит после того, как он совершил несколько глупых в своей жестокости поступков и опять усыплен, вернулся к своему первоначальному состоянию заключенного. В таком сюжетном повороте автор своеобразно объясняет религиозное утверждение о бессмертии души, которая может жить-грешить (т.е. спать), но после смерти (пробуждение) ее ждет возвращение в потусторонний мир.
Так же Сехисмундо не умер, то есть не «проснулся» окончательно, он понимает свою жизнь в заключении как сон, а краткое пребывание на свободе, соответственно, как сон во сне.
- В конце концов, Сехисмундо, обуздав свои инстинкты и желания, становится настоящей (с позиции религиозного вероучения) человеком и заявляет:
- Все ведь правда! Обуздает
- Честолюбие и злобу,
- Это безумие и ярость слепую …
- Это кульминация произведения, нравственное перерождение животного в человека, которого можно достичь только христианским путем — через милосердие и любовь.
Однако Кальдерон был не только проповедником христианства, но и преданным слугой короля. Поэтому важность чести и долга осознает итоге и сам Сехисмундо.
Ярче всего это показано в эпизоде, когда уволенный солдатами-бунтовщиками из тюрьмы Сехисмундо прощает своему тюремщику Клотальдо, ведь тот выполнял волю короля, и строго наказывает своего освободителя, поскольку тот нарушил королевский приказ.
Сехисмундо часто сравнивают с Гамлетом. Однако если Гамлет всего страдает через зло, что окружает его в жизни, Сехисмундо все же приходит к выводу, что самое страшное — это зло, которое живет в человеке внутри.
Идеальный хозяин страны, как и любой человек, по мнению Кальдерона, должен прежде уметь владеть собой.
А способность быть справедливым и милосердным с другими — шаг к настоящей свободе, которая неотделима от строгих моральных обязанностей.
Источник: https://info-shkola.ru/kalderon-zhizn-eto-son/
Педро Кальдерон — Жизнь есть сон
- Что я его не называю,
- Не потому, чтоб сомневался
- Я в осторожности твоей,
- А чтоб твое расположенье,
- С которым ты ко мне нисходишь,
- Не заменилося противным,
- Не обратилось на меня.
- Клотальдо
- Меня скорей ты приобрел бы,
- Мне прекративши впредь возможность
- Помочь тому, кого ты ищешь.
- (В сторону.)
- (О, если б я узнал, кто он!)
- Pосауpа
- Чтоб не подумал ты, что мало
- Твое доверие ценю я
- И что к тебе неблагодарен,
- Тебе скажу я, кто мой враг.
- Астольфо мой противник, Герцог
- Московии.
- Клотальдо (в сторону)
- (Едва могу я
- Скрыть огорчение: важнее
- Оно, чем мог подумать я.
- Но разъясним все это дело.)
- (Вслух.)
- Раз ты родился московитом,
- Тогда, как государь природный,
- Он оскорбить тебя не мог.
- Итак, вернись в свой край родимый
- И откажись от этой мысли.
- Pосауpа
- Хотя и Принц он мой, но мог он
- Быть мне обидчиком.
- Клотальдо
- Не мог,
- Хотя бы дерзостно тебя он
- В лицо ударил.
- (В сторону.)
- (О, Всевышний!)
- Pосауpа
- Сильней была моя обида.
- Клотальдо
- Тогда скажи мне, в чем она.
- Сказать ты более не можешь,
- Чем то, что я подозреваю.
- Pосауpа
- Да, я сказал бы, но не знаю,
- Что ты за чувство мне внушил,
- С каким к тебе непостижимым
- Я отношуся уваженьем,
- Каким я полон почитаньем,
- Как не дерзаю возвестить,
- Что эта внешняя одежда
- Есть не одежда, а загадка,
- И что не то она, что взоры
- В ней видят. Посуди же сам,
- Раз я не то, чем представляюсь,
- И, чтоб жениться на Эстрелье,
- Астольфо здесь, — меня не мог ли
Он оскорбить. Довольно слов.
(Росаура и Кларин уходят.)
Клотальдо
Не уходи! Постой! Послушай!
- Каким нежданным лабиринтом
- Я окружен теперь, что разум
- Не может нить в нем отыскать?
- Я оскорблен, и враг могучий,
- И я вассал, и чести женской
- Он оскорбитель, — о, Всевышний,
- Пусть небо мне укажет путь!
- Хотя не знаю, есть ли выход
- Из этой пропасти, в которой
- Все небо кажется предвестьем
- И чудом кажется весь мир.
- ХОРНАДА ВТОРАЯ
- СЦЕНА 1-я
- Василио, Клотальдо.
- Клотальдо
- Как ты велел, так и случилось.
- Басилио
- Скажи, Клотальдо, все подробно.
- Клотальдо
- Как повелел ты, я запасся
- Успокоительным питьем,
- Что было сделано согласно
- Твоим премудрым указаньям,
- Являя смесь составов разных
- И действие различных трав.
- Их власть тиранская, их сила
- Сокрытая с такою мощью
- Умом людским овладевает,
- Его уничтожает так,
- Столь, похищая, отчуждает,
- Что человек, уснув, теряет
- Свои способности и чувства
И предстает как труп живой…
- — Мы возражений не имеем
- Насчет возможности такого
- Явленья странного, и опыт
- Нас поучает, государь,
- Что врачеванье обладает
- Числом немалым тайн природных,
- И нет растенья, зверя, камня,
- Что не имеют свойств своих.
- И ежели людская злоба
- Бесчисленность ядов открыла,
- Дающих смерть, вполне понятно,
- Что мудрость может их смягчить;
- Раз есть яды, что убивают,
- Есть и яды, что усыпляют,
- Итак, оставивши сомненья
В возможности того, что есть…
- — С питьем из белены и мака,
- К которым был примешан опий,
- Сошел я в тесную темницу,
- Где Сехисмундо тосковал.
- Я с ним поговорил немного
- О человеческих познаньях,
- Которые ему преподал
- Бесгласный лик небес и гор,
- В чьей школе, полной неземного,
- Риторике он обучился
- И мудростью живой проникся
- От птиц летучих и зверей.
- Чтоб дух — его скорей подвигнуть
- На то, что ты в душе задумал,
- Я мыслью взял для разговора
- Величье гордого орла,
- Что, презирая сферы ветра,
- Стремился в вышние пределы
- Блеснуть, как молния из перьев
- И как бродячий метеор.
- Я восхвалил полет надменный,
- Сказав: «О, да, меж птиц воздушных
- Ты царь, и это справедливо,
- Что ты меж всеми предпочтен!»
- И слов моих довольно было.
- Чуть до величья речь коснется,
- Он говорит всегда надменно
- И честолюбием горя.
- И, правда, кровь его внушает
- Ему великие волненья
- И побуждает постоянно
- К большим деяньям. Он сказал:
- «Не удивительно ли это,
- Что и в воздушном государстве
- Птиц беспокойных есть такие,
- Что подчиняться им велят?
- Такою мыслью проникаясь,
- Утешен я моей печалью,
- По крайней мере, подчиняясь,
- Я против воли подчинен;
- Я уступаю в этом силе,
- Мне поступить нельзя иначе,
- И подчиниться добровольно
- Не мог бы в мире никому».
- Его увидя разъяренным
- При мысли о своих страданьях,
- Я дал питье ему, и тотчас,
- Как только в грудь оно вошло,
- Он уступил дремоте властной,
- И пот холодный заструился
- По членам бледным и по жилам,
- И если б только я не знал,
- Что предо мною — призрак смерти,
- Не смерть сама, я сомневался б,
- Живет ли он. Как раз в то время
- Пришли служители твои,
- Которым ты доверил опыт,
- И, положив его в карету,
- Они его переместили,
- Не пробуждая, в твой покой.
- А там уж было все готово,
- Дабы величием и блеском,
- Приличным царственной особе,
- Он был достойно окружен.
- Теперь он на твоей постели
- Спокойно спит. Когда же силу
- Свою утратит летаргия,
- Ему, как самому тебе,
- Они служить покорно будут,
- Согласно твоему желанью.
- И если все, что повелел ты
- Исполнить — значит заслужить,
- Я об одной прошу награде,
- Коль извинишь мою нескромность:
- «Чего ты хочешь, — Сехисмундо
- Переместивши во дворец?»
- Басилио
- Твое желание, Клотальдо,
- Узнать о том, что я задумал,
- Вполне законным я считаю,
- Внимай ответу моему.
- Ты знаешь, принцу Сехисмундо
- Влияние звезды несчастной
- Предвозвещает злополучья
- И тьму трагедий роковых;
- Обманывать не может небо,
- Его суровость многократно
- Подтверждена путем жестоким,
- Но я исследовать хочу,
- Не может ли она смягчиться,
- Когда не вовсе, хоть отчасти,
- И, побежденная вниманьем,
- Как бы отречься от себя.
- У человека есть возможность
- Быть победителем созвездий,
- И потому его хотел я
- Из заключения извлечь
- И, в мой дворец переместивши,
- Соделать для него известным,
- Что он мой сын, и дать возможность
- Ему испробовать свой дух.
- Восторжествует над собою
- Он будет царствовать; а если
- Предстанет дерзким и жестоким,
- Его в оковы я верну.
- Теперь ты спросишь, почему же
- Для испытания такого
- Необходимым мне казалось
- Его уснувшим перенесть.
Источник: https://libking.ru/books/poetry-/poetry/24929-6-pedro-kalderon-zhizn-est-son.html
Педро Кальдерон — Жизнь есть сон
Кальдерон Педро
Жизнь есть сон
- Педро Кальдерон Де Ла Барка
- Жизнь есть сон
- (перевод Константина Бальмонта)
- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
- Басилио, король польский
- Сехисмундо, принц
- Астольфо, герцог Московии
- Клотальдо, старик
- Кларин, шут
- Эстрелья, инфанта
- Pосауpа, дама
- Солдаты
- Стража
- Музыканты
- Свита
- Слуги
- Дамы
- Действие происходит при дворе
- в Полонии (Польше) в крепости, находящейся
- в некотором отдалении, и в лагере.
- ХОРНАДА ПЕРВАЯ
- С одной стороны обрывистая гора, с другой башня,
- основание которой служит тюрьмой для Сехисмундо.
- Дверь, находящаяся против зрителей, полуоткрыта.
- С началом действия совпадает наступление сумерек.
- СЦЕНА 1-я
- Росаура, Кларин.
- (Росаура, в мужской одежде, появляется
- на вершине скалы и спускается вниз,
- за ней идет Кларин.)
- Росаура
- Бегущий в уровень с ветрами,
- Неукротимый гиппогриф {1},
- Гроза без ярких молний, птица,
- Что и без крыльев — вся порыв,
- Без чешуи блестящей рыба,
- Без ясного инстинкта зверь,
- Среди запутанных утесов
- Куда стремишься ты теперь?
- Куда влачишься в лабиринте?
- Не покидай скалистый склон,
- Останься здесь, а я низвергнусь,
- Как древле — павший Фаэтон {2}.
- Иной не ведая дороги,
- Чем данная моей судьбой,
- В слепом отчаяньи пойду я
- Меж скал запутанной тропой,
- Сойду с возвышенной вершины,
- Меж тем как, вверх подняв чело,
- Она нахмурилась на солнце
- За то, что светит так светло.
- Как неприветно ты встречаешь,
- Полония, приход чужих,
- Ты кровью вписываешь след их
- Среди песков пустынь твоих:
- Едва к тебе приходит странник,
- Приходит к боли он, стеня.
- Но где ж несчастный видел жалость?
- Кларин
- Скажи: несчастные. Меня
- Зачем же оставлять за флагом?
- Вдвоем, покинув край родной,
- Пошли искать мы приключений,
- Вдвоем скитались мы с тобой
- Среди безумий и несчастий,
- И, наконец, пришли сюда,
- И, наконец, с горы скатились,
- Где ж основание тогда,
- Раз я включен во все помехи,
- Меня из счета исключать?
- Pосауpа
- Тебя, Кларин, я не жалела,
- Чтобы, жалея, не лишать
- Законных прав на утешенье.
- Как нам философ возвестил,
- Так сладко — сетовать, что нужно б
- Стараться изо всех нам сил
- Себе приискивать мученья,
- Чтоб после жаловаться вслух.
- Кларин
- Философ просто был пьянчужка.
- Когда бы сотню оплеух
- Ему влепить, блаженством жалоб
- Он усладился бы как раз!
- Но что предпримем мы, сеньора,
- Что здесь нам делать в этот час?
- Уходит солнце к новым далям,
- И мы одни меж диких гор.
- Pосауpа
- Кто ведал столько испытаний!
- Но если мне не лжет мой взор,
- Какое-то я вижу зданье
- Среди утесов, и оно
- Так узко, сжато, что как будто
- Смотреть на солнце не должно.
- Оно построено так грубо,
- Что точно это глыба скал,
- Обломок дикий, что с вершины
- Соседней с солнцем вниз упал.
- Кларин
- Зачем же нам смотреть так долго?
- Пускай уж лучше в этот час
- Тот, кто живет здесь, в темный дом свой
- Гостеприимно впустит нас.
- Pосауpа
- Открыта дверь, или скорее
- Не дверь, а пасть, а из нее,
- Внутри родившись, ночь роняет
- Дыханье темное свое.
- (Внутри слышится звон цепей.)
- Кларин
- О, небо, что за звук я слышу!
- Pосауpа
- От страха я — огонь и лед!
- Кларин
Эге! Цепочка зазвенела.
- Испуг мой весть мне подает,
- Что здесь чистилище преступных.
- СЦЕНА 2-я
- Сехисмундо, в башне — Росаура, Кларин.
- Сехисмундо (за сценой)
О, я несчастный! Горе мне!
- Росаура
- Какой печальный слышу голос!
- Он замирает в тишине
- И говорит о новых бедах.
- Кларин
- И возвещает новый страх.
- Росаура
- Кларин, бежим от этой башни.
- Кларин
- Я не могу: свинец в ногах.
- Росаура
- Но не горит ли там неясный,
- Как испаренье слабый свет,
- Звезда, в которой бьются искры,
- Но истинных сияний нет?
- И в этих обморочных вспышках
- Какой-то сумрачной зари,
- В ее сомнительном мерцаньи
- Еще темнее там внутри.
- Я различаю, хоть неясно,
- Угрюмо мрачную тюрьму,
- Лежит в ней труп живой, и зданье
- Могила темная ему.
- И, что душе еще страшнее,
- Цепями он обременен,
- И, человек в одежде зверя,
- Тяжелым мехом облечен.
- Теперь уж мы бежать не можем,
- Так встанем здесь — и в тишине
- Давай внимать, о чем скорбит он.
- (Створы двери раскрываются, и предстает Сехисмундо в цепях, покрытый
- звериной шкурой.
- В башне виден свет.)
- Сехисмундо
О, я несчастный! Горе мне!
- О, небо, я узнать хотел бы,
- За что ты мучаешь меня?
- Какое зло тебе я сделал,
- Впервые свет увидев дня?
- Но раз родился, понимаю,
- В чем преступление мое:
- Твой гнев моим грехом оправдан,
- Грех величайший — бытие.
- Тягчайшее из преступлений
Родиться в мире {3}. Это так.
- Но я одно узнать хотел бы
- И не могу понять никак.
- О, небо (если мы оставим
- Вину рожденья — в стороне),
- Чем оскорбил тебя я больше,
- Что кары больше нужно мне?
- Не рождены ли все другие?
- А если рождены, тогда
- Зачем даны им предпочтенья,
- Которых я лишен всегда?
- Родится птица, вся — как праздник,
- Вся — красота и быстрый свет,
- И лишь блеснет, цветок перистый,
- Или порхающий букет,
- Она уж мчится в вольных сферах,
- Вдруг пропадая в вышине:
- А с духом более обширным
- Свободы меньше нужно мне?
- Родится зверь с пятнистым мехом,
- Весь — разрисованный узор,
- Как символ звезд, рожденный кистью
- Искусно — меткой с давних пор,
- И дерзновенный и жестокий,
- Гонимый вражеской толпой,
- Он познает, что беспощадность
- Ему назначена судьбой,
- И, как чудовище, мятется
- Он в лабиринтной глубине:
- А лучшему в своих инстинктах,
- Свободы меньше нужно мне?
- Родится рыба, что не дышет,
- Отброс грязей и трав морских,
- И лишь чешуйчатой ладьею,
- Волна в волнах, мелькнет средь них,
- Уже кружиться начинает
- Неутомимым челноком,
- По всем стремиться направленьям,
- Безбрежность меряя кругом,
- С той быстротой, что почерпает
- Она в холодной глубине:
- А с волей более свободной,
- Свободы меньше нужно мне?
- Ручей родится, извиваясь,
- Блестя, как уж, среди цветов,
- И чуть серебряной змеею
- Мелькнет по зелени лугов {4}.
- Как он напевом прославляет
- В него спешащие взглянуть
- Цветы и травы, меж которых
- Лежит его свободный путь,
- И весь живет в просторе пышном,
- Слагая музыку весне:
- А с жизнью более глубокой
- Свободы меньше нужно мне?
- Такою страстью проникаясь
- И разгораясь, как вулкан,
- Я разорвать хотел бы сердце,
- Умерить смертью жгучесть ран.
- Какая ж это справедливость,
- Какой же требует закон,
- Чтоб человек в существованьи
- Тех преимуществ был лишен,
- В тех предпочтеньях самых главных
- Был обделенным навсегда,
- В которых взысканы Всевышним
- Зверь, птица, рыба и вода?
- Pосауpа
- Печаль и страх я ощутила,
- Внимая доводам его.
- Сехисмундо
- Кто здесь слова мои подслушал?
- Клотальдо?
- Кларин (в сторону, к Росауре.)
- Успокой его,
- Скажи, что да.
- Pосауpа
- Нет, я, несчастный,
- Здесь услыхал, как ты, скорбя,
- Под темным сводом сокрушался.
- Сехисмундо
- Так я сейчас убью тебя,
- Что б ты не знал, что вот я знаю,
- Что знаешь слабости мои;
- (Схватывает ее.)
- И лишь за то, что ты услышал,
- Как тосковал я в забытьи,
- Тебя могучими руками
- Я растерзаю.
- Кларин
- Глухоты
- Порок наследственный спасает
- Меня от казни.
- Pосауpа
- Если ты
- Родился в мире человеком,
- Довольно пасть к твоим ногам
- И пощадишь.
- Сехисмундо
- Смущенный, кроткий,
- К твоим склоняюсь я мольбам:
- К тебе я полон уваженья.
- Хоть я, в тюрьме своей стеня,
- Из мира знаю столь немного,
- Что эта башня для меня
- Как колыбель и как могила,
- Хотя с тех пор, как я рожден,
- Лишь этой дикою пустыней
- Без перемены окружен,
- И в ней влачу существованье,
- Живой мертвец, скелет живой,
- Хотя до этого мгновенья
- Я не беседовал с тобой
- И не видал тебя, и только
- Всегда с одним я говорил,
- Кто знает скорбь мою, и знанью
- Земли и неба научил,
- Хотя ты видишь пред собою
- Живого чудища пример,
- Что пребывает одиноко
- Средь изумлений и химер,
- Хотя я зверь меж человеков
- И человек среди зверей,
- И в столь значительных несчастьях
- Внимал зверям, чтоб стать мудрей,
- И государственную мудрость,
- Смотрев на птиц, я изучал,
- И к звездам взор свой устремляя,
- Круги их в небе измерял,
- Но только ты, лишь ты был властен
- Внезапно укротить мой дух,
Источник: https://mybrary.ru/books/poetry-/poetry/244560-pedro-kalderon-zhizn-est-son.html
Читать
Кальдерон Педро
Жизнь есть сон
- Педро Кальдерон Де Ла Барка
- Жизнь есть сон
- (перевод Константина Бальмонта)
- ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
- Басилио, король польский
- Сехисмундо, принц
- Астольфо, герцог Московии
- Клотальдо, старик
- Кларин, шут
- Эстрелья, инфанта
- Pосауpа, дама
- Солдаты
- Стража
- Музыканты
- Свита
- Слуги
- Дамы
- Действие происходит при дворе
- в Полонии (Польше) в крепости, находящейся
- в некотором отдалении, и в лагере.
- ХОРНАДА ПЕРВАЯ
- С одной стороны обрывистая гора, с другой башня,
- основание которой служит тюрьмой для Сехисмундо.
- Дверь, находящаяся против зрителей, полуоткрыта.
- С началом действия совпадает наступление сумерек.
- СЦЕНА 1-я
- Росаура, Кларин.
- (Росаура, в мужской одежде, появляется
- на вершине скалы и спускается вниз,
- за ней идет Кларин.)
- Росаура
- Бегущий в уровень с ветрами,
- Неукротимый гиппогриф {1},
- Гроза без ярких молний, птица,
- Что и без крыльев — вся порыв,
- Без чешуи блестящей рыба,
- Без ясного инстинкта зверь,
- Среди запутанных утесов
- Куда стремишься ты теперь?
- Куда влачишься в лабиринте?
- Не покидай скалистый склон,
- Останься здесь, а я низвергнусь,
- Как древле — павший Фаэтон {2}.
- Иной не ведая дороги,
- Чем данная моей судьбой,
- В слепом отчаяньи пойду я
- Меж скал запутанной тропой,
- Сойду с возвышенной вершины,
- Меж тем как, вверх подняв чело,
- Она нахмурилась на солнце
- За то, что светит так светло.
- Как неприветно ты встречаешь,
- Полония, приход чужих,
- Ты кровью вписываешь след их
- Среди песков пустынь твоих:
- Едва к тебе приходит странник,
- Приходит к боли он, стеня.
- Но где ж несчастный видел жалость?
- Кларин
- Скажи: несчастные. Меня
- Зачем же оставлять за флагом?
- Вдвоем, покинув край родной,
- Пошли искать мы приключений,
- Вдвоем скитались мы с тобой
- Среди безумий и несчастий,
- И, наконец, пришли сюда,
- И, наконец, с горы скатились,
- Где ж основание тогда,
- Раз я включен во все помехи,
- Меня из счета исключать?
- Pосауpа
- Тебя, Кларин, я не жалела,
- Чтобы, жалея, не лишать
- Законных прав на утешенье.
- Как нам философ возвестил,
- Так сладко — сетовать, что нужно б
- Стараться изо всех нам сил
- Себе приискивать мученья,
- Чтоб после жаловаться вслух.
- Кларин
- Философ просто был пьянчужка.
- Когда бы сотню оплеух
- Ему влепить, блаженством жалоб
- Он усладился бы как раз!
- Но что предпримем мы, сеньора,
- Что здесь нам делать в этот час?
- Уходит солнце к новым далям,
- И мы одни меж диких гор.
- Pосауpа
- Кто ведал столько испытаний!
- Но если мне не лжет мой взор,
- Какое-то я вижу зданье
- Среди утесов, и оно
- Так узко, сжато, что как будто
- Смотреть на солнце не должно.
- Оно построено так грубо,
- Что точно это глыба скал,
- Обломок дикий, что с вершины
- Соседней с солнцем вниз упал.
- Кларин
- Зачем же нам смотреть так долго?
- Пускай уж лучше в этот час
- Тот, кто живет здесь, в темный дом свой
- Гостеприимно впустит нас.
- Pосауpа
- Открыта дверь, или скорее
- Не дверь, а пасть, а из нее,
- Внутри родившись, ночь роняет
- Дыханье темное свое.
- (Внутри слышится звон цепей.)
- Кларин
- О, небо, что за звук я слышу!
- Pосауpа
- От страха я — огонь и лед!
- Кларин
Эге! Цепочка зазвенела.
- Испуг мой весть мне подает,
- Что здесь чистилище преступных.
- СЦЕНА 2-я
- Сехисмундо, в башне — Росаура, Кларин.
- Сехисмундо (за сценой)
О, я несчастный! Горе мне!
- Росаура
- Какой печальный слышу голос!
- Он замирает в тишине
- И говорит о новых бедах.
- Кларин
- И возвещает новый страх.
- Росаура
- Кларин, бежим от этой башни.
- Кларин
- Я не могу: свинец в ногах.
- Росаура
- Но не горит ли там неясный,
- Как испаренье слабый свет,
- Звезда, в которой бьются искры,
- Но истинных сияний нет?
- И в этих обморочных вспышках
- Какой-то сумрачной зари,
- В ее сомнительном мерцаньи
- Еще темнее там внутри.
- Я различаю, хоть неясно,
- Угрюмо мрачную тюрьму,
- Лежит в ней труп живой, и зданье
- Могила темная ему.
- И, что душе еще страшнее,
- Цепями он обременен,
- И, человек в одежде зверя,
- Тяжелым мехом облечен.
- Теперь уж мы бежать не можем,
- Так встанем здесь — и в тишине
- Давай внимать, о чем скорбит он.
- (Створы двери раскрываются, и предстает Сехисмундо в цепях, покрытый
- звериной шкурой.
- В башне виден свет.)
- Сехисмундо
О, я несчастный! Горе мне!
- О, небо, я узнать хотел бы,
- За что ты мучаешь меня?
- Какое зло тебе я сделал,
- Впервые свет увидев дня?
- Но раз родился, понимаю,
- В чем преступление мое:
- Твой гнев моим грехом оправдан,
- Грех величайший — бытие.
- Тягчайшее из преступлений
Родиться в мире {3}. Это так.
- Но я одно узнать хотел бы
- И не могу понять никак.
- О, небо (если мы оставим
- Вину рожденья — в стороне),
- Чем оскорбил тебя я больше,
- Что кары больше нужно мне?
- Не рождены ли все другие?
- А если рождены, тогда
- Зачем даны им предпочтенья,
- Которых я лишен всегда?
- Родится птица, вся — как праздник,
- Вся — красота и быстрый свет,
- И лишь блеснет, цветок перистый,
- Или порхающий букет,
- Она уж мчится в вольных сферах,
- Вдруг пропадая в вышине:
- А с духом более обширным
- Свободы меньше нужно мне?
- Родится зверь с пятнистым мехом,
- Весь — разрисованный узор,
- Как символ звезд, рожденный кистью
- Искусно — меткой с давних пор,
- И дерзновенный и жестокий,
- Гонимый вражеской толпой,
- Он познает, что беспощадность
- Ему назначена судьбой,
- И, как чудовище, мятется
- Он в лабиринтной глубине:
- А лучшему в своих инстинктах,
- Свободы меньше нужно мне?
- Родится рыба, что не дышет,
- Отброс грязей и трав морских,
- И лишь чешуйчатой ладьею,
- Волна в волнах, мелькнет средь них,
- Уже кружиться начинает
- Неутомимым челноком,
- По всем стремиться направленьям,
- Безбрежность меряя кругом,
- С той быстротой, что почерпает
- Она в холодной глубине:
- А с волей более свободной,
- Свободы меньше нужно мне?
- Ручей родится, извиваясь,
- Блестя, как уж, среди цветов,
- И чуть серебряной змеею
- Мелькнет по зелени лугов {4}.
- Как он напевом прославляет
- В него спешащие взглянуть
- Цветы и травы, меж которых
- Лежит его свободный путь,
- И весь живет в просторе пышном,
- Слагая музыку весне:
- А с жизнью более глубокой
- Свободы меньше нужно мне?
- Такою страстью проникаясь
- И разгораясь, как вулкан,
- Я разорвать хотел бы сердце,
- Умерить смертью жгучесть ран.
- Какая ж это справедливость,
- Какой же требует закон,
- Чтоб человек в существованьи
- Тех преимуществ был лишен,
- В тех предпочтеньях самых главных
- Был обделенным навсегда,
- В которых взысканы Всевышним
- Зверь, птица, рыба и вода?
- Pосауpа
- Печаль и страх я ощутила,
- Внимая доводам его.
- Сехисмундо
- Кто здесь слова мои подслушал?
- Клотальдо?
- Кларин (в сторону, к Росауре.)
- Успокой его,
- Скажи, что да.
- Pосауpа
- Нет, я, несчастный,
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=57773&p=1
Жизнь есть сон
Кальдерона, думаю, все более-менее помнят. Этот билет – две странички компиляции из материалов для коллоквиума и краткий пересказ драмы.
Драма Кальдерона «Жизнь есть сон», опубликованная в 1636 г., — пожалуй, самая загадочная и глубокая драма Кальдерона. Мысль о быстротечности, кратковременности человеческой жизни, породившая метафорическое уподобление ее сну, — одна из древнейших.
Мыслители и художники барокко были особенно сосредоточены на проблеме бренности и иллюзорности земного бытия, противопоставляя им вечность и бессмертие духа.
Важной драму «Жизнь есть сон» можно считать еще и потому, что в ней с наибольшей полнотой отразилась вся трагическая противоречивость барочного мироощущения, вся безнадежность стремления одного из величайших художников этой эпохи разрешить трагически-неразрешимые конфликты и своего времени и человеческого бытия в целом.
Не стоит сводить сущность драмы к ее заглавию, сочтя, что все на белом свете лишь пустая видимость, бесследно исчезающий мираж, и жизнь — ничтожный морок, короткий сон, после которого просыпаются в вечном загробном мире.
На самом же деле драма не говорит о бессмысленности земного бытия, она говорит о постоянных поисках и обретении смысла. К нему устремлен Сехисмундо уже в первом знаменитом своем монологе («О, я несчастный! Горе мне!»). Жизнь изображена здесь не бледной и бесплотной, а удивительно яркой.
Хотя тема сна проходит через всю драму, она постоянно сталкивается с самой живописной явью.
Сехисмундо надобно не только «мысль разрешить», но и принимать важнейшие для собственной судьбы и судеб Польши решения и выбрать между двумя красавицами, чьи имена говорят об их чарах: «звездой» — Эстрельей и «утренней розой» — Росаурой.
Так постоянно возникают «пограничные ситуации», и все происходящее оказывается на тонкой грани между явью и сном. Барочное сочетание несочетаемых противоположностей делает драму предельно парадоксальной и неоднозначной. Кальдерон не зря делает упор на сплошной двойственности — двойственной оказывается и вынесенная в заглавие мысль: жизнь есть сон.
Парадоксально, что Сехисмундо жил как во сне, в невменяемом состоянии до того, как начал думать о том, что жизнь подобна сну. Напротив, мысль о сне пробуждает от сна, заставляет бодрствовать его сознание. Жизнь Сехисмундо начинает всплывать из марева сна по мере того, как он обнаруживает в ней нечто настоящее.
Делать это ему крайне непросто: герой с самого детства не знает, кто он такой, кто его родители, почему он находится в неволе. Он просто живет совершенно животный образ жизни в стенах своей темницы.
Затем он переживает самое тяжкое потрясения — его поманили властью, богатством, великолепием и красотой и тут же стали уверять, что все это было лишь обманчивым видением.
После опьянения страстями, когда Сехисмундо буйствовал во дворце, желая наверстать упущенное, взять все у жизни сполна, без отлагательства и без стеснения, наступает горькое похмелье. Что же спасает его от отчаяния? Догадка о том, что не все было сном, что есть нечто подлинное, непреходящее – любовь.
Таков первый шаг в преображении зверя в человека. Преображение это становится все сильнее по мере того, как идея жизнь есть сон сменяется идеей жизнь есть театр. Сперва две мысли существуют в голове Сехисмундо в неразделенности — все роли, которые играют люди, столь призрачны, что ни за одну из них братьев не стоит.
Мысль о тщете мира выражена очень ярко, однако вскоре окажется, что сама судьба опроверггнет такую точку зрения – достаточно вспомнить судьбу шута Кларина. Во время битвы он, не желая принимать участие в охватившей всю страну войне, прячется за скалой и оказывается единственным убитым в сражении, настигнутый шальной пулей.
Этой смертью автор показывает, что невозможно бежать от мира, как невозможно бежать от себя — это в равной степени относится и к шуту, и к королю Басилио, и к Сехисмундо; задача каждого заключается в прямо противоположном — в том, чтобы обрести себя.
Когда Сехисмундо раздумывает, взяться ли за роль претендента на престол, стать ли сознательным героем в исторической драме, войска предлагают ему покинуть темницу и начать борьбу за свои права. Велик соблазн ставшего привычным отшельничества, в котором он мог бы спокойно предаваться размышлениям о тщете человеческого существования.
Но Сехисмундо уже начал постигать его значение. Напряженная работа сознания не прошла зря — работа, без которой невозможно становление человека. Человеком, утверждает Кальдерон, не рождаются, человеком становятся; человек — не столько творение природы, сколько творение собственного духа.
Окончательно же человек обретает свою сущность в сопричастии человеческому сообществу — в Великом Театре Мира. Наступает стремительная кода драмы, в которой Сехисмундо будет мужественно и благородно следовать взятой на себя трудной роли. Он великодушно отпускает Клотальдо и берется рыцарски благородно сражаться за честь Росауры.
Победив врагов, Сехисмундо определяет в башню-тюрьму вызволившего его из нее мятежного солдата (!). Сехисмундо часто сравнивают с Гамлетом: оба – герои-мыслители, и действие обоих произведений во многом определяется движением их мысли.
Оба принца сталкиваются с враждебной судьбой, с трагическим состоянием мира, оба мучительно не приемлют несправедливость. Но Гамлета больше всего терзает зло, царящее в окружающей действительности, Сехисмундо же приходит к выводу, что самое страшное — зло, живущее в нас самих. Кульминация драмы — его победа над самим собой.
Сознание театральности жизни у Кальдерона в конечном счете — это сознание не ее лживости, а подлинности: я играю — значит, я существую, что-то представляю перед другими и для других, что-то для них значу.
Но игра игре рознь: безотчетно играя роль принца во дворце, Сехисмундо был импульсивен и дик, как животное, сознательная же игра — это самоконтроль, делающий его значительным, мудрым и справедливым.
Снова это своего рода «театр в театре» — апофеоз продуманного, глубоко осмысленного актерства, намеренной и отточенной игры!
И все же тема театра в театре и образ Сехисмундо в финале драмы неоднозначны. Да, с одной стороны, можно сказать, что образ главного героя обретает скульптурность очертаний, резкую, недвусмысленную определенность, свидетельствующую о том, что произошло его бесповоротное самоопределение.
С колебаниями между жизнью и сном, с путаницей между сном и жизнью покончено — Сехисмундо сделал выбор в пользу жизни, понятой как утверждение и торжество духа. Он стал служителем идеала, решил творить добро.
Однако Сехисмундо до конца так и не становится понятно, живет он или находится во сне (он приходит к выводу, что необходимо творить добро, будь жизнь «правда или сон»).
И если, живя в башне, он вообще не знает, кто он, то, оказавшись во дворце, он сразу же узнает от своего наставника Клотальдо, что он — наследный принц, и принимает эту роль как данность. Живя в башне, он — «живой труп», пройдя школу сна и разочарования, он открывает, что «живые трупы» — все вокруг.
Ибо социальная роль каждого — иллюзорна, призрачна. Между «тюрьмой» тела и «тюрьмой» социальной роли, умиранием в башне или во дворце — таков выбор. Третьего не дано. но в любом случае такое состояние временно, временновыступление на «великом театре мира». И все же — надо хорошо играть свою роль, чтобы не повторить судьбу «грасьосо» Кларина.
Краткое содержание:
Источник: https://students-library.com/library/read/44245-zizn-est-son
"Жизнь есть сон": анализ пьесы Кальдерона
«Жизнь есть сон» («La Vida es sueco») — «комедия» Педро Кальдерона. Была поставлена в 1635 г. Опубликована в «Первой части комедий» Кальдерона в 1636 г.
Драма Кальдерона восходит к «Повести о Варлааме и Иосафате», в свою очередь трансформировавшей в христианском ключе жизнеописание Будды. Опасаясь гороскопа сына, царь заключает принца в башню, из которой тот, однако, выходит на свободу и познает суетность бытия и истинную свободу — свободу духа.
В Испании в XIV в. Хуан Мануэль в «Книге о состояниях» соединяет этот сюжет с мотивом «спящего, который проснулся и не может отличить сна от яви»: человека усыпляют, переносят во дворец, где с ним обращаются как с принцем, а потом возвращают на прежнее место.
При составлении генеалогии героев пьесы автор, вероятно, пользовался романом Суареса де Мендосы «Eustorgio y Clorirena, historia moscovica», отразившим события смуты в Московском царстве (таким образом, действующие лица «комедии» в числе исторических прототипов имеют Басилио — Василия Шуйского, Сехисмундо — польского короля Сигизмунда III, а Астольфо — королевича Владислава).
«Жизнь есть сон» Кальдерона принято считать образцом специфического типа «тематического построения» текста, характерного для XVII в. в целом и испанского театра в частности. Смысловой центр действия составляет некая тема-идея (А.А.
Паркер) — в данном случае она вынесена в заглавие пьесы — и все повороты сюжета, мотивы поведения персонажей и даже их характеры работают на наиболее полное раскрытие этой идеи. Тема эта, наряду с темой «весь мир — театр», является одним из наиболее популярных общих мест эпохи барокко. Ключом к символическому плану пьесы обычно называют «миф о пещере» Платона.
В седьмой книге «Государства» рассказывается о людях, которые всю жизнь проводят в темной пещере, в которую проникает лишь узкий луч света. Они повернуты к источнику света спиной и не могут оглянуться из-за сковывающих их цепей. Привыкнув принимать за действительность игру теней на стене, они отказываются верить своему собрату, побывавшему на воле.
Поэтому, когда Сехизмундо в начале пьесы выходит из темной башни в звериных шкурах и цепях, зримая отсылка к античному тексту немедленно задает аллегорическое прочтение действия. В этом контексте падение Росауры с лошади, например, должно быть однозначно прочтено как знак ее грехопадения.
Вместе с тем, аллегорическое значение цепей на Сехизмундо близко к платоновскому, но одеяние из звериных шкур придает им новый оттенок: цепи символизируют оковы плоти и земного существования, а шкуры — звериное существо человека. Тьма же, окружающая героя, в полном согласии с Платоном, означает непросвещенный разум.
Путь Сехизмундо — путь познания иллюзорности земного бытия: попав первый раз во дворец, он ведет себя в соответствии со своей звериной натурой, для него нет иного закона, кроме его желаний.
Апогеем «зверств» Сехизмундо становится бессмысленное убийство слуги, которого он бросает в море, только чтобы показать, что он смеет это сделать.
Возвращенный в башню, герой сознает зыбкость границы между явью и сном, эфемерность земного существования, и вновь становясь принцем он стремится вести себя так, чтобы было не страшно проснуться.
На протяжении пьесы Сехизмундо предстает перед нами попеременно в двух четко зрительно разведенных обличиях — звероподобного человека в шкурах и принца в великолепных одеждах.
При этом в середине пьесы внешний облик не соответствует внутреннему состоянию героя: сперва мы видим человека-зверя в одеянии принца (то есть, одновременно цивилизованного человека и государя), а затем — принца в звериных шкурах.
Этот прием позволяет автору ввести мотив маски и лица (не менее популярный в XVII веке, чем мотив сна жизни), несоответствия внешнего и внутреннего.
Причем, парадоксальным образом, сознание того, что видимость не соответствует сути, что само существование иллюзорно, облегчает для героя исполнение долга, даже освобождает его волю: раз он спит, он свободен поступить по законам разума, неорганичным для его природы образом.
В подобной разработке темы сказывается особенно острое, напряженно переживавшееся теологической мыслью эпохи представление о том, что подлинная свобода — это свобода от земных страстей, а высшим проявлением свободы воли является отказ от нее, подчинение ее Богу.
В образе Сехизмундо перед нами раскрывается характерное для эпохи барокко понимание личности, не сливающейся с социальной ролью индивида и обретающей подлинную и едва ли не абсолютную свободу постольку, поскольку она сознает искусственность этой роли и нетождественность себя ей. Эту внутреннюю свободу подчеркивает почти стилизованная легкость, с которой Сехизмундо принимает «должные», «правильные» решения: прощает Клотальдо и затем отца, отказывается от Росауры и т. д. Особенно выразительно она выглядит на фоне жесткости сложившихся в обществе законов, требующих, например, наказания для солдата, освободившего принца из темницы, поскольку он тем самым предал своего короля.
Другие персонажи пьесы «Жизнь есть сон» Кальдерона дополняют и распространяют аспекты темы, заявленные в образе главного героя.
Не только страстное, животное начало приводит человека к заблуждениям: Басилио, полагающийся на один только человеческий разум, ошибся и согрешил ничуть не меньше Сехизмундо, впервые попавшего во дворец.
Руководствуясь одним только гороскопом, он обрек своего сына на животное существование, забыв чрезвычайно популярную в ту эпоху формулу: «звезды указывают, но не повелевают», означавшую, что человек, благодаря дарованной ему свободе воли, может бороться с неблагоприятным расположением звезд. И действительно, предсказание звезд полностью сбывается, но смысл его оказывается противоположным тому, который увидел Басилио, не вспомнивший о том, что миром правят не звезды, а Божественное Провидение.
Росаура, чья судьба во многом параллельна судьбе Сехизмундо, распространяет и расширяет трактовку земного, иллюзорного существования. Эта дама ничуть не звероподобна, но она — павшая женщина, одевшая мужское платье и пытающаяся самовластно, своими силами изменить судьбу.
Конечно, избранный ею путь неверен, но, проходя его, она вносит очень важный оттенок в смысловую палитру пьесы. С ней в драму входит традиционный для испанского театра эпохи барокко мотив борьбы за любовь и счастье, сквозь призму которого едва ли не автоматически преломляется реальность на подмостках.
Это значит, что зрителями той эпохи эта линия действия, какой бы искусственной она ни казалась нам, воспринималась как «живая» и «жизненная». К тому же, в знаковом и условном мире испанского театра, финал истории Росауры следует признать счастливым.
А значит, этой линией Кальдерон показывает, что грезить нужно и иногда не страшно даже полностью отдаться сну. Хотя жизнь — это сон, но для спящего она абсолютно реальна и иной реальности он не знает.
Довольно жестокой демонстрацией того, что случается с человеком, пожелавшим уклониться от сна жизни, становится судьба слуги Кларина: решив понаблюдать за происходящим со стороны, избежать участия в событиях, он немедленно погибает. Жизнь дана людям только как сон, и чтобы жить надо грезить.
Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. — М.: ВАГРИУС, 1998
Источник: https://classlit.ru/publ/zarubezhnaja_literatura/drugie_avtori/zhizn_est_son_analiz_pesy_kalderona/62-1-0-1287
Жизнь есть сон — краткое содержание произведения Кальдерон
Произведение описывает тяжёлую судьбу сына короля. Его заковал в цепи отец, испугавшись предсказаний гороскопа. В нём говорилось, что мальчик вырастет слишком жестоким человеком. Он убьёт мать, а отца лишит трона.
Принца — Сехисмундо заковали в цепи в раннем детстве, его мать скончалась во время родов. Король Басилио решил, что предсказание сбывается, он отдаёт приказ, и ребёнка закрывают в темнице.
Сехисмундо не может понять, за какую провинность он закован в цепи и не подозревает, что является принцем. С самого детства он не видел людей, его собеседником был Клотальдо — тюремщик и единственный человек которого видел Сехисмундо.
Астольфо и Эстрелья, племянники короля, поскольку у Басилио нет больше детей, племянники претендуют на его престол. Они просят Басилио выбрать кого-то из них. Чтобы не таить обиду друг на друга и не ссориться брат с сестрой решают связать себя браком. Эстрелья сомневается в правильности их поступка, поскольку Астольфо носит в медальоне портрет девушки. Они решают посоветоваться с Басилио.
Король открывает им свою тайну о родном сыне и рассказывает эту чудовищную историю. Он говорит, что хочет отдать престол Сехисмундо.
Сехисмундо опаивают сонным снадобьем, уснувшего его переносят во дворец, а когда юноша просыпается, сообщают, что он стал королём.
Получив свободу и власть Сехизмундо словно опьянел, он начал править и творить бесчинства. Не потому, что он с рождения был плохим.
Находясь в заточении, он стал агрессивен и жесток, Сехизмундо обозлился на всех людей, он не знал за что, был прикован цепями и кто отдал такой приказ.
Король понял, что совершил не правильный поступок, он решает отправить юношу обратно в башню. Сехизмундо опаивают сонным снадобьем и спящего заковывают в башню.
Сехизмундо просыпается в своей старой темнице закованный в цепи и не понимает происходящего. Он просит Клотальдо объяснить ему происходящие события. Тюремщик вынужден рассказать, что происшедшее лишь сон, и жизнь так же есть сон. Юношу поразили слова его тюремщика, они оставили в душе Сехизмундо глубокий отпечаток.
Появляется Росаура, она рассказывает королю о себе и говорит, что ищет своего жениха – Астольфо. Её портрет он носит в медальоне на груди. Басилио принимает решение отдать престол Астольфо. Свою волю он сообщает народу.
Поляки категорически против намерения Басилио, поставить у власти принца Московии.
Люди поднимают восстание, народ не хочет чужестранца видеть королём Польши, тем более всем уже известно, что настоящий наследник находится в башне.
Сехисмундо освобождают, он узнаёт правду о себе и встаёт во главе восставших против короля. Басилио свергают, он понимает, что Сехизмундо его убьёт, предсказание должно сбыться. Но принц не станет убивать жестокого отца. Он простит его и приклонит перед ним колено, тем самым разрушив предсказание.
- Во время своего второго заточения в башню принц многое понял, теперь он хочет творить добро и нести радость и справедливость людям, его «сон» возможно, был вещим и многому научил его.
- Разум и благородство одержали победу на Сехизмундо.
- Цель произведения научить читателя вовремя «проснуться» и задуматься над своей жизнью, только наяву можно изменить свою судьбу.
- Читательский дневник.
Источник: http://sochinite.ru/kratkie-soderzhaniya/raznye-avtory/zhizn-est-son-kalderon
«Жизнь есть сон», краткое содержание пьесы Кальдерона
Облачённая в мужскую одежду Росаура и шут Кларин находят среди диких скал тюрьму принца Сехисмундо. Услышав голос узника, пара пугается и хочет бежать, но жалость к человеку, закованному в цепи, берёт своё, и герои остаются на месте. Перед ними появляется Сехисмундо.
Принц вопрошает небо о том, в чём заключается его грех? Герой считает, что он прогневал Бога уже одним тем, что родился. При этом он осознаёт, что другие создания тоже не избегли этой участи, но карает небо только его одного.
Принц сравнивает себя с птицей, зверем, рыбой и ручьём и не перестаёт удивляться, почему им дана свобода, а ему – нет? Узнав, что его подслушивают, Сехисмундо в начале хочет убить Росауру, но потом щадит её. Свою жестокость принц объясняет жизнью, проведённой в неволе.
Башня, в которой он заключён, для него – и колыбель, и могила. К концу монолога герой признаётся, что не может отвести взгляд от девушки. Росаура пытается утешить его, говоря о том, что её жизнь также полна несчастий.
Рассказ девушки прерывается появлением старого тюремщика Клотальдо с солдатами. Сехисмундо запирают в башне. Девушка вручает тюремщику шпагу, в которой он узнаёт оружие, отданное прекрасной Виоланте.
Клотальдо оказывается перед мучительным выбором: спасти ли ему родного «сына» или, как подобает верноподданному, отвести его к Королю, чтобы тот решил участь преступника, нарушившего государственный запрет и вторгшегося на запрещённую территорию.
В Королевском Дворца, в Полонии (Польше) герцог Московии, Астольфо, расточает комплименты двоюродной сестре – инфанте Эстрельи. Девушка не верит его красивым словам, но всё равно любит его. Король Басилио, дядя Астольфо и Эстрельи, рассказывает предполагаемым наследникам о рождении своего сына Сехисмундо. Оно сопровождалось смертью матери и затмением солнца.
Звёзды предвещали ребёнку судьбу жестокосердного тирана, и отец решил заключить его в темницу, объявив всем, что сын умер. В настоящее время Басилио раскаивается в своём поступке и хочет проверить, сможет ли человеческая воля противостоять звёздам? Росаура и Кларин – прощены.
Сехизмундо дают настойку белены с маком, после чего он просыпается в роскоши и богатстве царского дворца.
Новоявленный принц первым делом решает лишить жизни Клотальдо. Тюремщик виноват перед ним в том, что утаил от него знание о принадлежности к властьимущим. Старик чудом избегает смерти. С двоюродным братом Астольфо Сехисмундо ведёт себя неучтиво, не признавая в нём ровню. Слугу, посмевшего противоречить его несправедливым приказам, он убивает, сбросив с балкона в море.
Отца Сехисмундо ненавидит за то, что тот лишил его свободы и отнял царское величие, принадлежавшее ему по праву рождения. Вторично встретившись с Росаурой, принц посягает на её честь. Клотальдо пытается помочь дочери, Астольфо вступается за Клотальдо. Сехисмундо в порыве ярости сражается с герцогом Московии и говорит отцу, что хочет отомстить ему за все пережитые унижения.
Эстрелья просит Астольфо вернуться к той, чей портрет он носил на себе. Герцог Московии обещает отдать ей изображение и навсегда забыть о прошлой любви. Эстрелья просит Росауру забрать портрет вместо неё. Девушка обманным путём завладевает своим изображением. Астольфо и Эстрелья ссорятся.
Сехисмундо просыпается в тюрьме. Клотальдо убеждает его, что жизнь во дворце была обычным сновидением. Солдаты, желающие освободить Сехисмундо, по ошибке принимают за него шута Кларина. Освобождённый солдатами принц думает, что снова спит, но решает прожить этот сон до конца по-доброму. Он идёт войной на Астольфо.
Между тем, Росаура просит Клотальдо отомстить за поруганную честь. Спасённый герцогом Московии, благородный Клотальдо не может его убить. Росаура решает сама отомстить за себя. Она просит помощи у Сехизмундо. Принц побеждает своего отца – короля Басилио, но не убивает его, а, как верный сын, выказывает почести.
Астольфо он приказывает жениться на Росауре, сам берёт в жёны Эстрелью. Клотальдо признаёт девушку своей дочерью.
По произведению: «Жизнь есть сон»
По писателю: Кальдерон Педро
Источник: https://goldlit.ru/calderon/122-jizn-est-son