Огромная грязная комната училища. Занятия кончились, и бурсаки развлекаются играми. Совсем недавно кончился «период насильственного образования», когда все, независимо от возраста, должны были проходить полный курс наук. Теперь начал действовать «закон великовозрастия» — по достижении определенного возраста бурсака исключают из школы, и он может стать писцом, дьячком, послушником. Многие не могут найти себе места. Ходят слухи, что таких будут брать в солдаты. В классе более ста человек. Среди них и двенадцатилетние дети, и взрослые. Играют в «камешки», «швычки», «постные», «скоромные». Все игры непременно связаны с причинением друг другу боли: щипками, щелчками, ударами и так далее. Никто не хочет играть с Семеновым, шестнадцатилетним мальчиком, сыном приходского священника. Все знают, что Семенов — фискал. В классе темнеет. Бурсаки развлекаются пением, устраивают шумные игры в «малу кучу», но вдруг все стихает. В темноте слышно: кого-то секут. Это товарищи наказывают фискала Семенова. Озлобленный Семенов бежит жаловаться. Начинаются занятия. Кто-то спит, кто-то беседует… Главный метод бурсацкой учебы — бессмысленная «долбня», зубрежка. Учиться поэтому никто не хочет. В классе появляются инспектор и Семенов, пожаловавшийся на своих обидчиков. Одного из них по приказу инспектора секут и обещают на следующий день высечь каждого десятого ученика. Бурсаки решают отомстить Семенову. Ночью они вставляют ему в нос «пфимфу», то есть конус с горящей хлопчаткой. Семенов попадает в больницу, причем сам не знает, что с ним произошло. По приказу начальства многих секут, и многих напрасно. Раннее утро. Бурсацкая спальня. Учеников будят и ведут в баню. Они идут через город с шумом, переругиваясь со всеми прохожими. После бани они рассыпаются по городу в поисках того, что плохо лежит. Особенно отличаются при этом бурсаки по прозвищам Аксю-та и Сатана. Поев краденого, бурсаки находятся в добром расположении духа и рассказывают в классе друг другу предания о прежних временах бурсы: о проделках бурсаков, о том, как раньше секли… Начинаются занятия. Учитель Иван Михайлович Лобов вначале сечет Аксюту, не выучившего урока, затем спрашивает прочих, распределяя наказания. Во время занятия он завтракает. Урока Лобов никогда не объясняет. Следующий урок — латынь — ведет учитель Долбежин. Он также сечет всех подряд, но его ученики любят: Дол-бежин честен, взяток не берет и фискалов не жалует. Третий учитель по прозвищу Батька особенно свиреп в пьяном виде: наряду с поркой он применяет и другие, более изощренные физические наказания. Аксютка голоден: Лобов приказал оставлять его без обеда, пока он не перейдет на «Камчатку». Аксютка то учится прекрасно и сидит за первой партой, а то вовсе не учится. Лобову такие перемены надоели: он предпочитает, чтобы Аксютка никогда не учился. Во дворе училища две женщины — старуха и тридцатилетняя — поджидают директора и бросаются ему в ноги. Оказывается, это «закрепленная невеста» с матерью, пришедшие «за женихами». Дело в том, что после смерти духовного лица его место «закреплено» за семейством, то есть переходит тому, кто соглашается жениться на его дочери. Дьячихе с дочерью приходится идти в бурсу, чтобы найти себе «кормильца». В бурсе возникает новый тип учителей. Среди них Петр Федорович Краснов. Он, по сравнению с другими, человек добрый и деликатный, выступает против слишком жестоких наказаний, однако злоупотребляет наказаниями морального порядка, издеваясь над невежественными учениками перед всем классом. Аксютке вместе с другим учеником по прозвищу Сатана удается украсть хлеба у бурсацкого хлебника Цепки. Аксютка выводит Цепку из себя, тот гонится за наглым бурсаком, а Сатана тем временем крадет хлеб. Дежурный вызывает женихов — смотреть невесту. Начальство признает годными в женихи Васенду, Азинуса, Аксютку. Двое первых — обитатели «Камчатки», занимающиеся только церковными науками. Васенда — человек практический, основательный, Азинус — бестолковый, безалаберный. Бурсаки едут на смотрины. Васенде не по душе и невеста, и место, Азинус же решает жениться, хотя невеста гораздо старше его. Аксютка просто назвался женихом, чтобы поесть у невесты и стянуть что-нибудь. А в бурсе затевают новую игру — пародию на свадьбу… Карась с раннего детства мечтал о бурсе, ибо его старшие братья были бурсаками и очень перед ним важничали. Когда Карася-новичка приводят в бурсу, он радуется. Но на него сразу же сыплются насмешки, различные издевательства со стороны товарищей. В первый же день его секут. Карась поступает в семинарский хор. Вместо пения он старается только открывать рот. Товарищи «нарекают» его Карасем, церемония «нарекания» очень обидна, Карась дерется с обидчиками, а Лобов, заставший сцену драки, велит высечь Карася. Эта жестокая порка производит перелом в душе Карася — появляется страшная ненависть к бурсе, мечты о мести. Ученик по прозвищу Силыч, первый богатырь класса, заявляет, что будет покровительствовать Карасю, дабы никто не смел его обижать. Под этой защитой Карасю становится легче жить. Он сам старается защищать «угнетенных», особенно бурсацких дурачков. Бурсацкую науку Карась решительно отрицает, учиться не хочет. Всеволод Васильевич Разумников, учитель церковного пения, закона Божия и священной истории, — педагог довольно прогрессивный: он вводит систему взаимного обучения. Но Карась не может постичь церковного пения, и Разумников наказывает его: не отпускает домой по воскресным дням. Над Карасем нависает опасность, что его не отпустят домой на Пасху. Приходит учитель арифметики, Павел Алексеевич Ливанов. Он в пьяном виде беспомощен, и бурсаки издеваются над ним. В субботу Карась вытворяет всякие безобразия с досады, что его не пускают домой. В бурсе проходит воскресный день, и Карась начинает помышлять о бегстве. Он слышал, что кого-то из младших «бегунов» поймали, но простили, других высекли, но все же не засекли, что где-то на дровяном дворе «спасаются» беглые. Но в тот же день привозят пойманного «бегуна» Меньшинского. Его секут до полусмерти, а потом отвозят на рогожке в больницу. Карась оставляет мысли о бегстве. Он решает «спасаться» от церковного пения в больнице. Ему удается заболеть, страшный урок проходит без него, и на Пасху Карася отправляют домой… В бурсе появляется новый смотритель. Прежний, по прозвищу Звездочет, был человеком добрым и, не вынося ужасов бурсы, предпочитал уединяться в своей квартире, что придавало ему в глазах бурсаков большую загадочность. Вообще к этому времени в бурсе многое изменилось: наказания смягчились, меньше стало великовозрастных бурсаков…
Краткое содержание «Очерки бурсы» ПомяловскогоПомяловский Н.Г.Стр. 1
Краткое содержание «Очерки бурсы» ПомяловскогоПомяловский Н.Г.Стр. 2
Краткое содержание «Очерки бурсы» ПомяловскогоПомяловский Н.Г.Стр. 3
Источник: https://my-soch.ru/sochinenie/kratkoe-soderzhanie-ocherki-bursy-pomyalovskogo
Очерки бурсы — Николай Помяловский — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android
- В жизни человека бывает период времени, от которого зависит вся моральная судьба его, когда совершается перелом его нравственного развития. Говорят, что этот период наступает только в юности; это неправда: для многих он наступает в самом розовом детстве.
Э-э-х! Крепкая книга! Как стакан водки залпом без закуски! Давно мечтал прочитать ее, и вот прочитал, и потрясен до глубины души.
Говорю сам себе — эх,как хорошо, что не жил в то время, а если правда, что душе дается несколько жизней, и если я тогда жил и был бурсаком, то горе мне было, горе!
Если бы привести в класс свежего человека, не слыхавшего стенаний бурсака, он подумал бы, что это грешные души воют в аду.
Не постеснялся Николай Помяловский едких выражений, сатирических приемов и прямолинейности, не постеснялся.
Такого «напонаписал», что волосы дыбом от нравов и атмосфере, царящих в бурсе.
Понимаю, почему это произведение вызвало в 19 веке такой общественный резонанс, когда описание этих нравов всплыло на поверхность, да еще хорошо просматриваемую всеми, кому не лень.
Собирается партия человек двадцать, и ноябрьским вечером крадутся через двор, в класс приходских учеников. Приходчина, тоже сидящая в сени смертней, ничего не ожидала. Второуездные, сделавши набег, рассыпались по классу, бьют приходчину в лицо, загибают ей салазки, делают смази, рассыпают постные и скоромные, швычки и подзатыльники.
Кто бьет? за что бьет? Черт их знает, и черт их носит!.. Плач, вопль, избиение младенцев! На партах и под партами уничтожается горе-злосчастная приходчина. Больно ей.
В этих диких побиениях приходчины, совершаемых в потемках, выражалась, с одной стороны, какая-то нелепая удаль: «раззудись, плечо, размахнись, кулак!», а с другой стороны — «трепещи, приходчина, и покоряйся!».
Впрочем, в таких случаях большинство только удовлетворяло своей потребности побить кого-нибудь, дать вытряску, лупку, волосянку, отдуть, отвалять, взъерепенить, отмордасить, чтобы чувствовалось, что в твоих руках пищит что-то живое, страдает и просит пощады, и все это делается не из мести, не из вражды, а просто из любви к искусству.
Натешившись вдоволь и всласть, рыцари с торжественным хохотом отправляются восвояси. Истрепанная приходчина охает, плачет и щупает бока свои.
Страшен не столько сам факт того ужаса, который описывается Помяловским, сколько то, что все это происходит в училище, где готовят будущих духовных лиц.
Лично я — человек верующий, и хоть не во всем тверд и с точки зрения христианской морали совершенно неисправим и недостоин даже сковороды в аду, а только вертела, но православный священник в моем понимании — это человек, находящийся выше страстей, преисполненный достоинства и таких качеств, как доброта, справедливость и честность.
Что говорится в Писаниях? Кто покается, тот будет прощен. А кто у нас прощает от имени Бога? Батюшка. Соответственно, поп и должен воплощать в себе божественно-человеческие качества. Ну хотя бы чуть-чуть. О какой же божественности, нравственности, чистоте может идти речь, когда бурсаков с малых лет немилосердно, изощренно и разнообразно калечат духовно и телесно, поощряют поведение, недостойное человека, воспитывают в них атеистов? Две цитаты на этот счет:
Прочитать бурсацкий учебник так же легко, как перекусить толстую веревку.
Но попытайтесь перекусить эту веревку, попытайтесь выучить наизусть, слово в слово, буква в букву, всю ерунду бурсацкую и в то же время ухитритесь поверить ей, обратить ее в свое убеждение, «в плоть и кровь», как приказывает своим ученикам один из семинарских педагогов, — тогда, честное слово, вы ошалеете навеки.
Но главная причина, настоящая сущность дела все-таки не в каменологии, не в дресвологии, не в тернологии туземных наук. Религия, хотя и не проповедуется она в бурсе, как у поклонника Магомета, огнем и мечом, но проповедуется розгой, голодом, дерганьем из головы волос, забиением и заушением…
честный поп, встретясь с атеистом-товарищем, охотно подаст ему руку, если только он в существе дела порядочный человек. Так и следует. Но бурса из умных учеников своих создает еще род людей, которые, ставши атеистами, прикрывают свое неверие священнической рясой.
Вот эти господа бывают существами отвратительными — они до глубины проникаются смрадною ложью, которая убивает в них всякий стыд и честь. Желая скрыть собственное неверие, рясоносные атеисты громче всех вопят о нравственности и религии и обыкновенно проповедуют самую крайнюю, безумную нетерпимость.
Беда, если эти рясофорные атеисты делаются педагогами бурсы. Будучи убеждены, что неверие лежит в природе всякого человека, и между тем поставлены в необходимость учить религии, они вносят в свою педагогику сразу и иезуитство и принципы турецкой веры.
По их понятию, самый лучший ангел-хранитель бурсацкого спасения — это фискал, наушник, доносчик, сикофанта и предатель, а самое сильное средство развить религиозность — это плюха, розга и голод.
Терпеть не могут они Христова правила, апостолам данного: «в доме, где не верят вам, отрясите прах ног ваших — и только»; нет, им хочется в христианскую веру напустить туретчины.
«Отодрем, — думают они, — человека за погибель души его и стащим потом в царствие небесное за волоса хоть — и делу конец!»
Помяловский молодец не только потому, что «не постеснялся». Он написал обличительно-сатирическую книгу о бурсацких нравах, и сделал ее интересной. Сколько примеров, когда описывая жестокости современности, злонравный дух эпохи или заведения, писатели настолько увлекаются, что это становится их самоцелью, и они обличают, обличают, обличают, и обличение это потихоньку переходит в теоретическое, если таковым не является на протяжении всего произведения. Помяловский тоже кругом обличает, но прием его обличение — в описании всевозможного быта бурсацкого. Учеба, игры, поход в баню, отношения друг с другом и с учителями, питание и так далее и так далее. И отдельными мастерскими мазками образы — дети и учителя, и из этих образов никто, заметьте — никто! — не вызывает полной, исключительной симпатии. Речь идет лишь о мере того плохого, что есть в людях.
А еще — легкие, ненавязчивые рассуждения, не приводящие сами, но ощутимо подталкивающие к выводу — где и как рождается жестокость, когда дети становятся испорченными, почему учителя сами насаждают то зло, когда призваны к обратному. Поистине, Помяловский мог стать неплохим теоретиком педагогики, но он выбрал другой путь, более лучший, а всю свою педагогическую теорию загнал в «Очерки бурсы». Получился, так сказать, педагогический трактат «от противного».
Ладно, хватит, я остановлюсь, а то напишу такую «простыню», что никто читать не захочет. А могу, эмоции переполняют, и бурлят, хотя уже неделя прошла с того момента, когда книга была прочитана (точнее, прослушана). Или же сказать? Нет-нет, умолкаю!
-
Очень колоритно, всей полнотой ощущения присутствия в бурсе, сам бегаешь по коридорам, дерешься с новичками и меняешься с бурсаками всякой чепухой. Прекрасно поданы человеческие натуры и все это как-то в духе времени, в историческом контексте — так чтоли.
Из того, что не понравилось — автор слишком навязчиво лезет с собственными выводами, подобно заскорузлой учительнице отягощенной наветами министерства образования и собственной тягой не учить, а поучать. Впрочем, не бывает идеальных авторов также, как и не бывает идеальных людей.
Автор рано умер, поэтому форма только приветствуется, именно в виде таких рассказов и следует писать будучи не отягощенным еще жизненной неразберихой. 29 лет прожил Помяловский. Как жаль, как много бы мы еще от него увидели.
-
Жестко, хлестко и беспощадно раскрывает перед нами автор учебу в бурсе, т.е. духовной семинарии. Жутких деталей здесь предостаточно — начиная от прогнивших сырых стен и овшивевших матрасов и заканчивая смачным взаимным избением.
Учеников методично превращают в идиотов, потому что главный метод обучения — это беспощадная долбня, которая даже из самого способного и яркого мальчишки способна сделать отупевшее существо.Ни о какой педагогике здесь и слыхом не слыхивали, главными способами управления всей этой разношерстной массой считаются фискальство (т.е.
доносы), дедовщина и различные наказания, как физические, так и моральные, на которые учителя и инспектора богаты фантазией.
Не отстают от своих наставников и ученики, здесь процветают воровство, вранье, ростовщичество, издевательства, а любимое развлечение — побить или обидеть своих однокашников.
Картина у автора получилась ну до того яркая, что почти физически чувствуешь обиды и страдания бурсаков. В итоге из таких ученичков, многие из которых выходят из бурсы уже тридцатилетними! получаются те еще духовные лица.
Но, что приятно, автор рисует и положительные примеры, когда даже такая бурсацкая жизнь умудряется не окончательно испортить учеников.
В общем, все написано очень-очень здорово, язык замечательный, а погружение в жизнь бурсаков до того глубокое, что иногда, бывало, вынырнешь из книги, глотнешь свежего холодного воздуха и прямо ощущаешь, как легчает 🙂
Источник: https://MyBook.ru/author/nikolaj-gerasimovich-pomyalovskij/ocherki-bursy/
Николай Помяловский «Очерки бурсы»
Адская школа жизни.
«Все уверены, что детство есть самый счастливый, самый невинный, самый радостный период жизни, но это ложь: при ужасающей системе нашего воспитания, во главе которой стоят черные педагоги, лишенные деторождения; – это самый опасный период, в который легко развратиться и погибнуть навеки»
Из 28 лет своей короткой жизни, 14 лет Николай Помяловский провел в бурсе, а именно, в Александро-Невском духовном училище и Петербургской духовной семинарии.
Он считал, что именно хаос бурсы раздавил и извел его, оставив на память склонность к апатии, депрессиям, самоубийству, посему и жизнь на свободе казалась ему все той же бурсой.
Немудрено, ведь за период, прожитый «в учебе», его жестоко выпороли около 400 раз, а уж сколько издевательств от учителей и соучеников он вынес, можно судить по очерку, в котором описывается жизнь Карася, в образе которого автор видит себя.
Произведения Николая Помяловского описывают страшные вещи, а после прочтения «Очерков бурсы» мне показалось, что я превратилась в комок эмоций. Я попытаюсь разлепить этот комок и хоть немного передать свои впечатления.
«Очерки бурсы» — это крик души, чудовищные воспоминания автора, в которых он рассказывает о том, что наблюдал и переживал большую часть своей сознательной жизни. Прекрасное, яркое произведение, повествующее о повседневной жизни бурсаков. Персонажи настоящие, живые, глубокие, да и не удивительно, ведь все они списаны с бурсаков и их учителей.
Книга рассказывает о том, как формировалось духовенство в атмосфере полной бездуховности.
Казалось бы, в духовном училище должны воспитывать детей на высоких ценностях, но супротив этого лишь старательно убивают и разлагают душу.
Помяловский назвал это явление «педагогической язвой», да и как иначе это можно назвать, если педагоги безжалостны, они ценят лишь тупую опустошающую зубрёжку, и давят все зародыши самостоятельного мышления в ученике.
«Над всем царила всепоглощающая долбня…»
«И не догадывались богомудрые педагоги, что многие хорошие ученики относились к их учебникам, как психиатр относится к печальному явлению сумасшествия.
Вот чем и объясняется то странное обстоятельство, каким это образом из бурсы выходят так много дельных и даровитых людей, несмотря на то, что они поглощали учение, ставшее посмешищем всех образованных людей.
Как, обыкновенно спрашивают, они не погибли, не ошалели и не оглупели, как сохранились они? Очень просто: в душе их относительно местной науки глубоко укоренился нуль… И да процветает бурсацкое «во веки нуль!».
Недостатки обучения? Скорее, целенаправленное подавление личности, которое легко провернуть, держа детей в состоянии унижения, постоянного страха, поддерживаемого физической болью. Ведь порку в бурсе возвели до уровня искусства, классифицировали по видам и заявили в ранг обязательного поощрения-наказания. Пороли и издевались с первого дня обучения, чтобы сразу «отшлифовать» ученика.
Свою роль в «воспитательном процессе» играли и ужасающие казенные условия (паразиты, зажирающие учеников до полусмерти, кишащие червями матрасы, холод, голод, грязь), поощряемая педсоставом система доносительства, процветание взяточничества, живодерства, воровства, деспотизм старшекурсников. Отдельно можно выделить поломанные судьбы певчих, с детства приученных к кутежам, разврату и содомии…
«Если бы привести в класс свежего человека, не слыхавшего стенаний бурсака, он подумал бы, что это грешные души воют в аду.»
Быт и нравы бурсаков с подачи руководства училища были построены на принципе «сила есть, ума не надо». Говорят, что дети часто жестоки, но кем они вырастут, если эту жестокость в них воспитывают целенаправленно, ведь даже игры в бурсе замешаны на боли и пакостях – это и щипчики до посинения тела от синяков, игры в плевки и щелбаны, загибание салазок, выдирание волос,..
«Второуездные, сделавши набег, рассыпались по классу, бьют приходчину в лицо, загибают ей салазки, делают смази, рассыпают постные и скоромные, швычки и подзатыльники. Кто бьет? за что бьет? Черт их знает, и черт их носит!..
Плач, вопль, избиение младенцев! На партах и под партами уничтожается горе-злосчастная приходчина. Больно ей.
В этих диких побиениях приходчины, совершаемых в потемках, выражалась, с одной стороны, какая-то нелепая удаль: «раззудись, плечо, размахнись, кулак!», а с другой стороны – «трепещи, приходчина, и покоряйся!».
Впрочем, в таких случаях большинство только удовлетворяло своей потребности побить кого-нибудь, дать вытряску, лупку, волосянку, отдуть, отвалять, взъерепенить, отмордасить, чтобы чувствовалось, что в твоих руках пищит что-то живое, страдает и просит пощады, и все это делается не из мести, не из вражды, а просто из любви к искусству…»
А уж отомстить бурсаки могли ужасающе жестоко, задув в нос горящую вату, после которой в лучшем случае бурсак оставался инвалидом, в худшем – отправлялся в мир иной.
В бурсе ценили физическую силу и лень, дети здесь гибли и дичали, личность не имела никакой цены, её было принято разбивать и подчинять, часто превращая в товар. Неудивительно, что повзрослевших студентов начальство училища продавало в качестве мужей осиротевшим поповнам, и дочерям дьячков, которые зачастую были уродливы или вдвое старше бурсаков-женихов.
Каков же был ужас проживания в бурсе, что «женихи» мечтали о такой женитьбе, дабы вырваться из ада… Или вот еще путь пусть временного, но спасения — попасть в больничку, подцепив намеренно чесотку, растравив раны на ногах, расковыряв тело до язв, или походив по морозу в сапогах, заполненных ледяной водой.
И не факт, что на отдыхе в больничке не выпорют за какой-нибудь мизерный проступок…
Книга пугает своей ужасающей откровенностью, и поневоле задумываешься, а изменилось ли что-нибудь в современных казенных заведениях, в которых содержатся дети. Хотелось бы очень на это надеяться …
Источник: https://fantlab.ru/work375178
Помяловский н.г. очерки бурсы
- НИКОЛАЙ ГЕРАСИМОВИЧ ПОМЯЛОВСКИЙ
- ОЧЕРКИ БУРСЫ
- ЗИМНИЙ ВЕЧЕР В БУРСЕ.
- ОЧЕРК ПЕРВЫЙ
Посвящается Н.А.Благовещенскому
Класс кончился. Дети играют.
Огромная комната, вмещающая в себе второуездный класс училища, носит характер казенщины, выражающей полное отсутствие домовитости и приюта.
Стены с промерзшими насквозь углами грязны — в чернобурых полосах и пятнах, в плесени и ржавчине; потолок подперт деревянными столбами, потому что он давно погнулся и без подпорок грозил падением; пол в зимнее время посыпался песком либо опилками: иначе на нем была бы постоянная грязь и слякоть от снегу, приносимого учениками на сапогах с улицы. От задней стены идут парты (учебные столы); у передней стены, между окнами, стол и стул для учителя; вправо от него — черная учебная доска; влево, в углу у дверей, на табурете — ведро воды для жаждущих; в противоположном углу — печка; между печкой и дверями вешалка, на спицах которой висит целый ряд тряпичный: шинели, шубы, халаты, накидки разного рода, все перешитое из матерних капотов и отцовских подрясников, — нагольное, крытое сукном, шерстяное и тиковое; на всем этом виднеются клочья ваты и дыры, и много в том месте злачнем и прохладном паразитов, поедающих, тело плохо кормленного бурсака. В пять окон, с пузырчатыми и зеленоватыми стеклами, пробивается мало свету. Вонь и копоть в классе; воздух мозглый, какой-то прогорклый, сырой и холодный.
Мы берем училище в то время, когда кончался период насильственного образования и начинал действовать закон великовозрастия. Были года — давно они прошли, — когда не только малолетних, но и бородатых детей по приказанию начальства насильно гнали из деревень, часто с дьяческих и пономарских мест, для научения их в бурсе письму, чтению, счету и церковному уставу.
Некоторые были обручены своим невестам и сладостно мечтали о медовом месяце, как нагрянула гроза и повенчала их с Пожарским, Меморским, псалтырем и обиходом церковного пения, познакомила с майскими (розгами), проморила голодом и холодом. В те времена и в приходском классе большинство было взрослых, а о других классах, особенно семинарских, и говорить нечего.
Достаточно пожилых долго не держали, а поучив грамоте года три-четыре, отпускали дьячить; а ученики помоложе и поусерднее к науке лет под тридцать, часто с лишком, достигали богословского курса (старшего класса семинарии). Родные с плачем, воем и причитаньями отправляли своих птенцов в науку; птенцы с глубокой ненавистью и отвращением к месту образования возвращались домой.
Но это было очень давно.
Время перешло. В общество мало-помалу проникло сознание — не пользы науки, а неизбежности ее. Надо было пройти хоть приходское ученье, чтобы иметь право даже на пономарское место в деревне.
Отцы сами везли детей в школу, парты замещались быстро, число учеников увеличивалось и наконец доросло до того, что не помещалось в училище. Тогда изобрели знаменитый закон великовозрастия. Отцы не все еще оставили привычку отдавать в науку своих детей взрослыми и нередко привозили шестнадцатилетних парней.
Проучившись в четырех классах училища по два года, такие делались великовозрастными; эту причину отмечали в титулке ученика (в аттестате) и отправляли за ворота (исключали).
В училище было до пятисот учеников; из них ежегодно получали титулку человек сто и более; на смену прибывала новая масса из деревень (большинство) и городов, а через год отправлялась за ворота новая сотня.
Получившие титулку делались послушниками, дьячками, сторожами церковными и консисторскими писцами; но наполовину шатались без определенных занятий по епархии, не зная, куда деться со своими титулками, и не раз проносилась грозная весть, что всех безместных будут верстать в солдаты. Теперь понятно, каким образом поддерживался училищный комплект, и понятно, отчего это в темном и грязном классе мы встречаем наполовину сильно взрослых.
Источник: http://Russkay-Literatura.ru/pomyalovskij-n-g/467-pomyalovskij-ng-ocherki-bursy-ocherk.html
Николай Помяловский
Огромная грязная комната училища. Занятия кончились, и бурсаки развлекаются играми.Совсем недавно кончился «период насильственного образования», когда все, независимоот возраста, должны были проходить полный курс наук.
Теперь начал действовать «законвеликовозрастия» — по достижении определенного возраста бурсака исключают из школы,и он может стать писцом, дьячком, послушником. Многие не могут найти себе места. Ходят слухи, чтотаких будут брать в солдаты.В классе более ста человек.
Среди них и двенадцатилетние дети, и взрослые. Играют в «камешки»,«швычки», «постные», «скоромные». Все игры непременно связаны с причинением друг другу боли:щипками, щелчками, ударами и так далее.
Никто не хочет играть с Семеновым, шестнадцатилетним мальчиком, сыном приходского священника.Все знают, что Семенов — фискал.
В классе темнеет. Бурсаки развлекаются пением, устраивают шумныеигры в «малу кучу», но вдруг все стихает. В темноте слышно. Кого-то секут. Это товарищи наказываютфискала Семенова. Озлобленный Семенов бежит жаловаться.Начинаются занятия. Кто-то спит, кто-то беседует… Главный метод бурсацкой учебы —бессмысленная «долбня», зубрежка. Учиться поэтому никто не хочет.
В классе появляются инспектор и Семенов, пожаловавшийся на своих обидчиков. Одного из нихпо приказу инспектора секут и обещают на следующий день высечь каждого десятого ученика.Бурсаки решают отомстить Семенову. Ночью они вставляют ему в нос «пфимфу», то есть конусс горящей хлопчаткой. Семенов попадает в больницу, причем сам не знает, что с ним произошло.
По приказу начальства многих секут, и многих напрасно.Раннее утро.
Бурсацкая спальня. Учеников будят и ведут в баню. Они идут через город с шумом,переругиваясь со всеми прохожими. После бани они рассыпаются по городу в поисках того, что плохолежит. Особенно отличаются при этом бурсаки по прозвищам Аксю-та и Сатана.
Поев краденого,бурсаки находятся в добром расположении духа и рассказывают в классе друг другу преданияо прежних временах бурсы. О проделках бурсаков, о том, как раньше секли…Начинаются занятия. Учитель Иван Михайлович Лобов вначале сечет Аксюту, не выучившего урока,затем спрашивает прочих, распределяя наказания. Во время занятия он завтракает.
Урока Лобовникогда не объясняет. Следующий урок — латынь — ведет учитель Долбежин. Он также сечет всехподряд, но его ученики любят.
Дол-бежин честен, взяток не берет и фискалов не жалует. Третийучитель по прозвищу Батька особенно свиреп в пьяном виде. Наряду с поркой он применяет и другие,более изощренные физические наказания.Аксютка голоден. Лобов приказал оставлять его без обеда, пока он не перейдет на «Камчатку».Аксютка то учится прекрасно и сидит за первой партой, а то вовсе не учится.
Лобову такиеперемены надоели. Он предпочитает, чтобы Аксютка никогда не учился.Во дворе училища две женщины — старуха и тридцатилетняя — поджидают директора и бросаютсяему в ноги. Оказывается, это «закрепленная невеста» с матерью, пришедшие «за женихами».
Делов том, что после смерти духовного лица его место «закреплено» за семейством, то есть переходиттому, кто соглашается жениться на его дочери.
Дьячихе с дочерью приходится идти в бурсу, чтобынайти себе «кормильца».В бурсе возникает новый тип учителей. Среди них Петр Федорович Краснов.
Он, по сравнениюс другими, человек добрый и деликатный, выступает против слишком жестоких наказаний, однакозлоупотребляет наказаниями морального порядка, издеваясь над невежественными учениками передвсем классом.
Аксютке вместе с другим учеником по прозвищу Сатана удается украсть хлеба у бурсацкогохлебника Цепки. Аксютка выводит Цепку из себя, тот гонится за наглым бурсаком, а Сатана темвременем крадет хлеб.Дежурный вызывает женихов — смотреть невесту.
Начальство признает годными в женихи Васенду,Азинуса, Аксютку. Двое первых — обитатели «Камчатки», занимающиеся только церковными науками.Васенда — человек практический, основательный, Азинус — бестолковый, безалаберный.
Бурсаки едутна смотрины. Васенде не по душе и невеста, и место, Азинус же решает жениться, хотя невестагораздо старше его. Аксютка просто назвался женихом, чтобы поесть у невесты и стянутьчто-нибудь.А в бурсе затевают новую игру — пародию на свадьбу…Карась с раннего детства мечтал о бурсе, ибо его старшие братья были бурсаками и очень передним важничали.
Когда Карася-новичка приводят в бурсу, он радуется. Но на него сразу же сыплютсянасмешки, различные издевательства со стороны товарищей. В первый же день его секут. Карасьпоступает в семинарский хор. Вместо пения он старается только открывать рот.
Товарищи «нарекают»его Карасем, церемония «нарекания» очень обидна, Карась дерется с обидчиками, а Лобов, заставшийсцену драки, велит высечь Карася.
Эта жестокая порка производит перелом в душе Карася —появляется страшная ненависть к бурсе, мечты о мести.Ученик по прозвищу Силыч, первый богатырь класса, заявляет, что будет покровительствоватьКарасю, дабы никто не смел его обижать.
Под этой защитой Карасю становится легче жить. Он самстарается защищать «угнетенных», особенно бурсацких дурачков. Бурсацкую науку Карась решительноотрицает, учиться не хочет.
Всеволод Васильевич Разумников, учитель церковного пения, закона Божия и священной истории, —педагог довольно прогрессивный. Он вводит систему взаимного обучения. Но Карась не можетпостичь церковного пения, и Разумников наказывает его.
Не отпускает домой по воскресным дням.Над Карасем нависает опасность, что его не отпустят домой на Пасху.Приходит учитель арифметики, Павел Алексеевич Ливанов.
Он в пьяном виде беспомощен, и бурсакииздеваются над ним.В субботу Карась вытворяет всякие безобразия с досады, что его не пускают домой. В бурсепроходит воскресный день, и Карась начинает помышлять о бегстве.
Он слышал, что кого-тоиз младших «бегунов» поймали, но простили, других высекли, но все же не засекли, что где-тона дровяном дворе «спасаются» беглые. Но в тот же день привозят пойманного «бегуна»Меньшинского. Его секут до полусмерти, а потом отвозят на рогожке в больницу.
Карась оставляетмысли о бегстве. Он решает «спасаться» от церковного пения в больнице. Ему удается заболеть,страшный урок проходит без него, и на Пасху Карася отправляют домой…В бурсе появляется новый смотритель.
Прежний, по прозвищу Звездочет, был человеком добрым и,не вынося ужасов бурсы, предпочитал уединяться в своей квартире, что придавало ему в глазахбурсаков большую загадочность.
Вообще к этому времени в бурсе многое изменилось. Наказаниясмягчились, меньше стало великовозрастных бурсаков….
На нашем сайте Вы найдете значение «Николай Помяловский — Очерки Бурсы» в словаре Краткие содержания произведений, подробное описание, примеры использования, словосочетания с выражением Николай Помяловский — Очерки Бурсы, различные варианты толкований, скрытый смысл.
Первая буква «Н». Общая длина 34 символа
Источник: https://my-dict.ru/dic/kratkie-soderzhaniya-proizvedeniy/1397886-nikolay-pomyalovskiy—ocherki-bursy/