Краткое содержание дочь ивана, мать ивана распутина за 2 минуты пересказ сюжета

Краткое содержание распутин дочь ивана мать ивана Rating: 9,1/10 919 reviews

Это насекомое было первым, кто попался ему на глаза ранним утром. В повести речь идёт о престарелой даме по имени Пашута. Эта повесть учит тому, что настоящий гражданин всегда поспешит на помощь, не думая о собственной опасности. Сколько белого дня, столько и черной ночи. Многие люди говорят — с кем поведешься, то и наберешься.

Next

И реальность оставляет этого хотельщика за порогом Госдумы. Там же работал и Анатолий, которому сразу же понравилась девушка, вот только подступиться к ней он очень долго не мог, ведь она никому не доверяла и очень долго присматривалась.

И казалось Тамаре Ивановне, что в лицах лагерниц мало себя; желание забыться, перемочь каторжные годы только частью себя, притом не лучшей частью, чтобы сберечь лучшую для иной доли после освобождения, искажает лица до неподобия, в выражении их как бы появляются пустые, ничем не заполненные места… И вот теперь, жадно всматриваясь в людей, остававшихся здесь, ничем не стесненных, безоговорочно себе принадлежащих, она вдруг поразилась: да ведь это лица тех, за кем наблюдала она там. Он в состояние убить весь скот у обычного мужика и оставить его семью голодать. Так где же я буду, когда меня не будет? Именно жены удерживали в них веру в смысл их труда что делает русский мужик без дела — всем хорошо известно. Мальчик со своей семьей, мамой и двумя сестрами, живет в деревне.

Next

Сколько белого дня, столько и черной ночи.

Ерофеева, Валерия Попова, Саши Соколова, Евг. Этому мальчишке пришлось многое повидать. Затем родились дети: Светка, а через год с небольшим — Иван. На самом деле он всю жизнь искал ту единственную, которая зацепила бы его сердце, смягчила бы душу, удовлетворила ненасытную страст.

Next

И хлопали своими слепыми глазёнками, пока по всему белу свету. «Каково, умер; а я вот нет» — так думали близкие и знакомые Ивана Ильича, узнав о его смерти.

Деревянные дома лежали в темноте, какой-то особенно плотной, словно из освещенного центра она вся отступала сюда; в каменных, этажных домах освещенных окон было больше, но попробуй достучись, доберись до них за двойными и тройными запорами.

Стал замечать Анатолий, что, если и смеются вокруг, то натужно или грубо, без трелей серебристого чувственного выплеска, который прежде и в посторонних людях умел заразительно затронуть потаенные колокольцы, а уж если страдают, то бездонно и горько. Самый глухой час ночи, наверное, уже больше трех.

Разворачиваются они на территории трудового лагеря строгого режима, где-то в Сибири, и рассказывает о них — об одном своем прожитом дне — зек Иван Денисович Шухо. Но однажды дочь не пришла вовремя домой и родители, поэтому поводу очень сильно переживали.

Next

В центре повести — судьба рядовой современной семьи, выброшенной на обочину рыночной жизни. Забитая, скрытая ото всех матерью в детстве и отправленная работать на рынок в юности.

В повести Распутина, несмотря на горькие картины рынок с чужими товарами как центр мирозданья, отчаянно-растленные молодежные тусовки, наблюдения за городской жизнью Ивана-сына нет отвращения к действительности. А тем временем родители парней заплатили полиции.

Стал замечать Анатолий, что, если и смеются вокруг, то натужно или грубо, без трелей серебристого чувственного выплеска, который прежде и в посторонних людях умел заразительно затронуть потаенные колокольцы, а уж если страдают, то бездонно и горько.

Next

Старшего лейтенанта Гальцева неожиданно разбудили ночью. Утверждает, что меньше о нем знают, больше он будет жить. У Светы было очень много друзей, с которыми она встречалась после школы и они вместе гуляли и развлекались.

Гальцев пытается выбить информацию с мальчишки, но, к сожалению, узнает лишь его фамилию. Важную роль тогда играли обычаи, традиции, сказания и предания, сплетение двух верований: язычества и. Мальчишка держит обиду на нового старшину на то, что тот даже не попрощался.

И тогда мать Светы решила сама наказать парней.

Next

После войны офицеры планировали найти мать мальчика, а в случае если ее не найдут, Ивана заберет Катасоныч в свою семью для воспитания. Работал народ в большом лесхозе — валили и вывозили лес. Хоть в романе Демин и поддерживал ее поступок, однако я все равно считаю, что если и решать проблему подобным образом, так только мужчине.

О либеральной заинтересованности в постоянном присутствии врагов говорит, прежде всего, не наша, а ваша литература. Быть может и мужичка какого приоденут, да на печку взгромоздят в качестве живого экспоната… Можно ли сомневаться, что к культурно-национальному типу такая деревня будет иметь только ложное отношение? Горенштейна, который, по словам В.

Совершенные им подвиги, непосильны многим взрослым людям.

Next

Но Анатолий добился своего, и она вышла за него замуж. У них очень долго не было детей. В основе сюжета лежит история женщины из сибирского города, застрелившей насильника своей несовершеннолетней дочери. Главными героями стали жена Тамара и муж Анатолий. Оказывается, неизвестные парни увели ее в неизвестном направлении, а потом накинулись и начали бить, а потом насиловать.

Next

Но если вас все насилуют — в диапазоне от Маркса до кавказцев, может, вы как-нибудь не так лежите? Писатель, давшей нашей литературе глубочайшей силы женские типы, обладает один из немногих правильным взглядом на женщину. История происходит в голодное послевоенное время. Но нет, все замерло и оцепенело.

Тамара Ивановна приносит в здание прокуратуры обрез, спрятанный в сумку, и убивает насильника непосредственно перед моментом его освобождения. К тому же у кавказцев, насколько я знаю, ровно противоположное мнение насчет того, кто кого насилует, и мнение это подтверждается как хроникой кавказских войн, так и историей последних московских погромов.

Впрочем, на этом сущностном разрыве русской женщины и русского мужчины растаивает и Быков.

Next

Источник: https://gabads.global.ssl.fastly.net/onlayn/kratkoe-soderzhanie-rasputin-doch-ivana-mat-ivana.html

Отзыв на произведение В.Г. Распутина "Дочь Ивана, мать Ивана"

Отзыв на произведение.

Повесть В.Г. Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана» драматична по содержанию, сложна по проблематике и правдива. Она о сегодняшнем дне о том «дурном времени», в катаром все мы пребываем уже больше десяти лет. И каждая деталь, каждая черточка нашей городской повседневной жизни, перенесенная на страницы повести, доли узнаваема.

Повесть Распутина — публициста. Писатель ставит перед современниками много трудных вопросов. Среди них один из самых трудных — как жить, оставаясь человеком, в обществе, расколотом на два «разнящихся мира»: обманутых бедных и «богатых», неправедно наживших капиталы.

Ценность повести Распутина состоит в том, что она

обращена к молодым…

• Повесть насыщена драматизмом современной жизни, социальноостра. Почти любой эпизод из первой или второй части, прочитанной в
• классе, вызовет отклик старшеклассников.

Один из самых драматичных эпизодов – встреча дочери Светки с арестованной за убийство насильника матерью, Тамарой Ивановной:«Светка всхлипывает совсем по-детски, но, слова, которыми давится она, выговариваются со дна беспросветного отчаяния. — Мама, как же мне теперь жить-то? — спрашивает Светка. — Как. Я сама себя ненавижу. Я с собой не знаю, что заделала бы…».

Тамаре Ивановне хочется в свою очередь спросить: «А мне как жить? Мне-то как жить, дочь ты мая родная?» Но не спрашивает.

Разве можно сыскать такие слова, которые бы их утешили, дочь и мать, сброшенных куда-то, где нет ничего, кроме пытки…Самые справедливые, самые надежные слова, способные дать утешение, не утешив, спекутся в том же пекле, в котором горят они. Больно, больнее боли больно. Все нутро выгорает»

А другая -та, о которой мы забыли, от которой отошли: «Надо быть сильной. Сильнее себя»

В центр повести писатель поставил натуру цельную, внутренне сильную. Это — в традициях русской литературы.

Глубина, сила, простота и искренность составляют самую суть характера русской женщины: тут и пушкинская Татьяна, и Катерина из «Грозы» Островского, и тургеневская Елена, и некрасовская крестьянка Матрена Тимофеевна.

Красота и внутренняя сила русской женщины ~-постоянная тема повестей Распутина «Последний срок», «Живи и помни, роман «Прощание с Мантерой».

Именно Тамаре Ивановне предстоит стать поперек тому привычному течению жизни, при котором насильник, дав взятку, может уйти безнаказанно. Она отчаянно пытается восстановить справедливость, без которой жизнь сделалась бы для нее каторгой. Это ей принадлежат слова, обращенные к дочери: «Надо стать сильной. Сильнее себя!»

Кажется, что от самого названия повести «Дочь Ивана, мать Ивана», где слова поставлены так плотно, так рядом — они напоминают о самом кровном, самом дорогом родстве!- исходит энергия императива: «Натяг нужен, без натяга нельзя».

Вот так то бы и теперь всем народом! «Надо наводить порядок»; «Надо было подниматься…».

Острая, драматичная повесть Распутина завершается описанием светлого, «целебного», умиротворяющего дня, напитавшего все вокруг надежной на обновление жизни и героев повести, и читателей.

Хочется освободить ее название от привычных кавычек и продолжать цепочку: дочь Ивана, мать Ивана, сын Ивана, дочь Ивана, мать Ивана…

Новая повесть Распутина внушает веру в становление нового человека, сознавшего себя и нашедшего свое место в жизни России.

«Созрела русская беда»

Вспомните, как тревожно заканчивалась повесть «Пожар», повесть -предвидение.

Уже пришли в лесной поселок на Ангаре уголовники -маргиналы с женскими именами, пресловутые «архаровцы», посланцы грязного безвременья, готовые не спасать, а безнаказанно губить, «приватизировать» поселок в час пожара.

Уже зазвучали в повести первые, исполненные особой тоски лирические «сверхпейзажи» Распутина — «тихая, печальная и притаенная лежала в рыхлом снегу.

Источник: https://infourok.ru/otziv-na-proizvedenie-vg-rasputina-doch-ivana-mat-ivana-813948.html

«Дочь Ивана, мать Ивана»

Ответ на этот вопрос В. Распутин дает в повести «Дочь Ивана, мать Ивана» (Наш современник. 2003. № 11). В центре произведения судьба рядовой русской семьи, выброшенной на обочину рыночной жизни.

Главная героиня – столь любимая писателем сильная русская женщина. Тамара Ивановна Воротникова, волею обстоятельств, была вынуждена взять в руки отцовский обрез и застрелить насильника своей несовершеннолетней дочери.

Мать семейства, защищая честь и безопасность своих детей, вершит над преступниками собственный суд.

Сам писатель рассказывал о работе над этим произведением: «С повестью я провозился долго. Начинал и бросал, снова начинал и снова бросал. Останавливал самосуд Тамары Ивановны, чем бы он ни вызывался, какой бы безысходностью ни подталкивался.

Можно было допустить, что в сложившихся обстоятельствах (а обстоятельства эти черным пологом облегли всю Россию) – не оказалось у нее другого выхода: на войне как на войне. Однако имеет ли право писатель на оправдание выстрела? Но и обойти этот случай каким-нибудь виртуозным ходом я не мог, это сразу перекрывало мне возможность говорить откровенно.

Моя героиня и сама не может оправдывать себя, до конца жизни ей предстоят тяжелейшие нравственные муки, которые ни приговором, ни зоной среди таких же несчастных, не снимутся. Но еще страшнее и мучительнее была бы ее жизнь, если бы она позволила преступнику торжествовать победу и до последнего дыхания издеваться над ее правдой.

Для нее это значило бы, что мир в своих нравственных и законополагающих основаниях перевернулся, и никто не собирается устанавливать его на прежнее место. Подобные чувства испытывал и автор» (Российский писатель. 2004. № 3. С. 9)

На столь характерный для русской души вопрос: «Можно ли победить зло насилием?», главная героиня (и автор) для себя отвечает положительно – выстрелом. Быть может, это и есть ключ к дверям из ада, опровержение надписи над ними – «оставь надежду всяк сюда попавший»?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Следующая глава

Два Ивана Иван Васильевич всю свою сознательную жизнь мечтал пробиться в начальники. Он понимал, что, не вступив в ряды КПСС, ему никогда этого не добиться. И чтобы осуществить свою мечту, он разыскал своего старого дружка Костю Криволапова. Костя уже ходил в начальниках.

ПЫТКА ИВАНА ГРОЗНОГО (IV)
ЛЮТЫЙ ПОМЕЩИКСудьба забросила Путилина в имение его дальних родственников, Х., в Н-й губернии.Я настойчиво советовал моему талантливейшему другу несколько отдохнуть после его непрерывных трудов.— Друг мой, не будет ли это роскошью? — улыбался

4. Письмо «Ивана И. Иванова» Рождение человека – это рождение его горестей. Чем дольше он живет, тем более глупым он становится, поскольку его беспокойство и стремление избежать неминуемой смерти становятся все более и более жгучими. Какая жалость! Он живет ради того, что

Два Ивана
Они не были похожи друг на друга, но у них было много общего. Они были тезками, они были одногодками. Всю войну и еще совсем недавно, перед институтом, они оба были балтийскими моряками.Теперь их нет. Они ушли давно, огорчительно рано, нелепо, почти ничего не успев.

Изгнание Ивана
В Финляндии, в Ганге, а затем – в Швеции, в Энчёпинге, куда Лев Львович отправился в сопровождении слуги Ивана, у него было много времени обдумать свое положение, в котором он оказался, как он сам потом был уверен, под влиянием «вредного учения» отца. А

Профессия Ивана Васильевича
Жаль, что большинство людей не ведут дневников. Память, конечно, инструмент прекрасный, но перенасыщенность информацией заслоняет многие яркие страницы прошлого.Я тоже не хранил старых журналистских блокнотов, в которые записывал, кроме

Дневник Ивана Чистякова 9/Х 35 г.
Новый этап в моей жизни22 часа, г. Свободный. Темно и сыро. Грязь и снова грязь. Камера хранения ручного багажа. Низко и прокурено. Провисший потолок подперт столбом, а на полу вповалку люди. Смешение рваных ватных пиджаков и цветных заплат.

Два Ивана
Наше предположение о спокойной, по сравнению с Таманью, обстановке не оправдалось. На второй день после гибели командира полка, погиб Иван Покашевский с воздушным стрелком Героем Советского Союза младшим лейтенантом Иваном Ефременко.Это был полет на разведку.

«Катерина, дочь Ивана»
Роман их вспыхнул неожиданно ярко, когда ближе к осени все снова собрались в Ленинграде.Катя была замужем за композитором Александром Зильбером, Евгений Львович свою женатую жизнь уже переносил с трудом. «Детство у Кати, по-видимому, было

На киносъемках «Ивана Грозного»
Вспоминаю, как К. С. Станиславский спросил С. М. Михоэлса в санатории «Барвиха», в 1937 году:— Как вы думаете: с чего начинается полет птицы?Михоэлс ответил, что птица сначала расправляет крылья.Станиславский возразил:— Ничего подобного,

ВОЦАРЕНИЕ ИВАНА ГРОЗНОГО Когда воссияло солнце красное,
Тогда воцарился наш Грозный царь.
А и грозен Иван, сударь, Васильевич,
А и того царя грознее не было… Историческая песня Служба в кремлевском храме и жизнь в Кремле давали Ивану Федорову возможность быть

8. Плавания Ивана Новгородца
В 1952 г. К. С. Бадигин, собиравший материалы о древнем северном мореплавании, узнал о существовании замечательного письменного памятника: «Си книгы оуставець акиана моря русьского и воде и ветром. Хожение Иванново Олельковича сына

Из воспоминаний Ивана Подвойского Подвойский Иван Ильич (1880–1964) — член партии большевиков с 1917 г., председатель крайисполкома Северного Кавказа, политкомиссар 3-й Таманской стрелковой дивизии XI армии.
С Артемом Веселым я впервые встретился в редакции сборника «Красная

Источник: https://biography.wikireading.ru/56667

Краткое содержание «Последний срок»

Повесть «Последний срок» Распутина была написана в 1970 году. В своей книге автор раскрывает темы духовного и нравственного падения человека. В произведении показано, как завладевшие людскими жизнями и душами эгоизм, черствость, бессердечие влияют не только на судьбу конкретного человека, но и на общество в целом.

Рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Последний срок» по главам, которое будем полезным при подготовке к уроку по литературе и для читательского дневника.

Анна – старая женщина, мать пятерых детей, добрая, работящая, заботливая женщина.

• Варвара – старшая дочь, простая деревенская женщина, измученная тяжелой жизнью и частыми родами.
• Люся  – дочь Анны, городская жительница, образованная, требовательная к себе и к  людям.
• Илья  – средний сын, также житель города.
• Михаил  – младший сын, у которого живет Анна; нерешительный, безответственный, большой любитель выпить.
• Татьяна – самый младший ребенок Анны, добрая и ласковая женщина.
• Мирониха  – лучшая подруга Анны.
• Надя и Нинка – невестка Анны и ее маленькая внучка.

Старуха Анна, которой было уже под восемьдесят, «дожидалась смерти, время для которой вроде приспело». Она держалась из последних сил, но три года назад «сдалась и слегла».

За свою жизнь Анна родила много детишек, но «в живых у нее осталось только пятеро» – два сына и три дочери. Все, кроме младшего сына Михаила, уехали из деревни, и именно у него «старуха и доживала свой век». Когда стало ясно, что она со дня на день отойдет мир в иной, Михаил отправил телеграммы брату и сестрам, чтобы те приезжали.

Первой приехала старшая Варвара, вслед за ней объявились «городские – Илья и Люся», и все ждали Татьяну из Киева. Мать была очень плоха, и Варвара стала оплакивать ее еще при жизни, а Люся села за шитье траурных нарядов.

Главы 2-3

Понимая, что в день получки в магазине не будет водки, братья предусмотрительно решили купить алкоголь на похороны матери – не меньше одного ящика, ведь «полдеревни придет».

Неожиданно для всех Анна открыла веки, поименно назвала собравшихся возле нее детей. Узнав, что Татьяна еще не приехала, женщина вновь впала в забытье.

«Мало-помалу старуха выправилась» и к вечеру попросила жидкой манной каши. Радость от того, что она видит «своих ребят, не давала ей отдохнуть, билась в лицо, шевелила руки, грудь, забивала горло». Анна была очень слаба, ей трудно было говорить, и она только с любовью смотрела на детей – «жадно, торопливо, словно навеки впитывая в себя каждое лицо».

Поправляя матери постель, Люся заметила, что она спит на грязных, давно не стиранных простынях. Она стала выговаривать Михаилу за такое безразличие, не заметив, как густо «залилась краской Надя» – жена брата.

Люся пообещала поговорить с братом.

На радостях, что мать оклемалась, Илья с Михаилом решили выпить.

Главы 4-5

На следующее утро Анна попыталась самостоятельно сесть, и это у нее получилось. На рассвете к ней притопала Нинка – малолетняя дочь Михаила, и пригрелась возле бабушки.

Анна попросила Варвару, которой приснился дурной сон, сбегать к Миронихе – старушке-соседке – и проведать ее.

Проснулся Михаил, который намедни с Ильей выпил три бутылки водки. С похмелья он испугался, что они с братом выпили весь ящик, но, заглянув в кладовку, Михаил «счастливо сморщился» – нетронутые бутылки были на месте.

Предусмотрительно спрятав одну бутылку водки в курятнике, Михаил разбудил брата, и они принялись жаловаться друг другу на то, как тяжело с возрастом бороться с похмельем. Впрочем, это не помешало братьям, пока их не видят женщины, распить бутылку водки еще до завтрака.

Алкоголь развязал языки собутыльникам, и они стали сокрушаться, что мать вовремя не померла, когда «все собрались, приготовились».

Глава 7

Поразмыслив, Люся решила пойти прогуляться в лес. Ей «не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать – ни жалеть, ни подбадривать». Вглядываясь в знакомые пейзажи, Люся вспоминала свое беспечное детство, юность – «как странно и как далеко это было, будто и не с ней».

Наконец, она дошла до поля, которое и было целью ее прогулки. Однажды, в  голодное послевоенное время, Люсю отправили бороновать это поле, выделив изможденного тяжелой работой и вечным недоеданием жеребца Игреньку. Во время работы он неожиданно упал, и так и не смог подняться. От страха Люся принялась бить коня, а после побежала за матерью.

Гуляя «по местам, которыми ярче всего была отмечена ее прежняя деревенская жизнь», Люся отчетливо поняла, что многое забыла, и многое ушло безвозвратно…

Главы 8-11

Анну навестила ее давняя подружка – живая и непоседливая Мирониха, которая всегда с удовольствием подтрунивала над своей соседкой. Они с удовольствием посмаковали все деревенские сплетни. Глядя на Анну, Мирониха думала о том, «что хорошо бы им со старухой умереть в один час, чтобы никому не оставаться на потом».

Михаил с Ильей ушли в глубокий запой. Вскоре компанию им составил сосед Степан, и теперь «Михаилу больше не страшны были ни сатана и ни жена».

Анна была очень рада, что возле нее собрались дети, но материнскому сердцу не давали покоя мысли о Таньчоре – младшей дочери Татьяне. Она давно ее не видела – Татьяна вышла замуж за военного, которого «перебрасывали» из города в город, и вскоре  супруги обосновались в далеком Киеве.

Таньчора была «была последней, заскребышем» и «выросла ласковей своих сестер». Поначалу Анне было непривычно принимать от дочери столько любви, столько нежности, и в ответ ее сердце переполнялась благодарностью и невыразимой радостью.

Когда Анна поняла, что нет смысла больше ждать Татьяну, в ней «вдруг что-то оборвалось». Дети пытались было ее успокоить, но старуха плакала, не унимаясь – она была уверена, что с Татьяной что-то случилось.

«В эту же ночь, не откладывая», Анна решила умереть. Она вспомнила всех родственников, ушедших в мир иной, всех своих деток, которым так и не суждено было пожить на этом свете. Анна считала, что и так задержалась, а ведь ей есть к кому уходить. «Ночью старуха умерла»…

В своем произведении Валентин Распутин поднимает проблему забвения своих истоков, своих корней. Люди, закованные в панцирь собственного эгоизма и безразличия, утрачивают богатое духовное наследие своих предков.

После ознакомления с кратким пересказом «Последний срок», рекомендуем прочесть повесть Распутина в полной версии.

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Средняя оценка: 4.5. Всего получено оценок: 226.

Источник: https://obrazovaka.ru/books/rasputin/posledniy-srok

Читать

• Валентин Распутин
• ДОЧЬ ИВАНА, МАТЬ ИВАНА
• Повесть

Часть первая

 Кухонное окно было над подъездом, над его визгливой дверью, голосившей всякий раз, когда входили и выходили.

В том нетерпении, горевшем огнем, в каком находилась Тамара Ивановна, она бы услышала звук двери из любого угла, даже из спальни на другой боковине квартиры, где уснул муж, но уже несколько часов продолжала стоять у окна, точно вытянувшаяся струна, направленная в улицу и ожидающая прикосновения. Но там было темно и глухо.

Тамара Ивановна была так напряжена, и сама пугаясь продолжительности накала внутри, до сих пор не испепелившего ее, что заметила бы любую тень в черном до темна сквере и услышала бы любой скрад шага из-за угла, если бы они только явились. Но нет, все замерло и оцепенело. С улицы, загороженной и приглушенной спящими домами, поначалу еще пошумливали машины: точно запоздавшие птицы снимались с кормежки, теперь и там вымерло.

Самый глухой час ночи, наверное, уже больше трех.

Муж спит. Как же все-таки по-разному устроены мать и отец: разве она могла бы уснуть? В детях, может, и есть половина отца, да только малая она, эта половина, без вынашиванья и без того вечного, неизносного присутствия в своем чреве, которое чувствует мать.

И, рожая дитя свое, превращающееся затем во взрослого человека, не все она в родах и корчах выносит наружу: впитавшееся в стенки то же самое дитя остается в ней навсегда. И не сердце одно болело теперь у Тамары Ивановны, а вся она превратилась в сгусток боли, все в ней исходило в пытке.

Но скреблось что-то и отдельно, особой болью, скреблось и скреблось, разрывая ткани и выстанывая одно слово. Скреблась она, Светка, зовущая мать…

Вечером, когда началась эта пытка, Анатолия, мужа, дома не было. Но Тамара Ивановна знала, что он у Демина, они затевали какое-то общее дело, уже с месяц дальше разговоров никуда не продвинувшееся. Заводилой был Демин, более решительный и опытный в новой жизни.

Он сразу же, как только покатилась старая жизнь с высокой горки, грохоча, кувыркаясь и разбрасывая обломки, ушел с автобазы, где они с Анатолием сошлись до дружбы, поработал где-то снабженцем, а теперь имел свой киоск на центральном рынке и торговал всяким шурум-бурумом от электролампочек и краски до запчастей к автомашинам.

Анатолий же застрял на базе, которой отдал двадцать лет, все реже и реже выезжал в рейсы, да и то пустяковые, возвращался обратно — стыд сказать! — то с дровами, то с навозом, а то и совсем порожняком. Терпел, терпел и дотерпелся до того, что выставляли его теперь на улицу.

Отрубалась безжалостно за ненадобностью не только часть жизни, но и часть души: там, на автобазе, и встретил он Тамару, три года она рядом с мужиками крутила баранку.

И по этому лицу, деланно испуганному и одновременно восторженному, нельзя было понять, говорит ли девчонка правду, будто она видела Светку только днем. Видела на рынке, они ходили спрашивать про работу, с ними была и Лида Тополь. Работы не сыскалось, и она, Люся, уехала, оставив подружек возле торгового комплекса.

Когда уходила, заметила, как к Светке и Лиде подошел какой-то парень кавказской национальности в джинсовой куртке.

Один был толк от этого похода: Люся назвала адрес Лиды Тополь, та жила далеко, в микрорайоне.

После того, возвратившись домой, Тамара Ивановна и позвонила Анатолию и уже без всяких сомнений сказала, что Светка потерялась. Такого еще не бывало, чтобы она приходила позже девяти. Этот час и был ей указан как домашний порог, и задержаться где-нибудь по своей воле после девяти она бы не решилась.

Ивану, младшему на год, дозволялось больше, он мог летом, как сейчас, носиться хоть до полуночи, и никого это не пугало: парень. И совсем иное дело — девчонка шестнадцати лет, хорошенькая, нетвердая, любопытная, уже и к этой поре соступившая с проложенной дороги.

Она пошла в школу рано, шести лет, и рано же, после девятого класса, бросила школу, заразившись поветрием, невесть откуда налетевшим, что учиться необязательно. Пошла на девятимесячные курсы продавцов, поближе к красивой жизни. Закончила эти курсы, а на работу не берут: несовершеннолетняя.

И вместе с подружками, с которыми училась на курсах, принялась похаживать на рынок, выпрашивать торгашеское занятие, трясти перед покупателем хозяйским товаром.

Вот так.

Анатолий приехал с Деминым, в деминской машине.

Так легко было догадаться: не хотелось ему одному подниматься сейчас в родное гнездо с нагрянувшей туда угрозой и встретить испуганный и требовательный взгляд жены. Но и Тамара Ивановна вздохнула легче, увидев Демина. С ним надежней.

Демин выбрался из машины и, как всегда, горбатисто, клонясь вперед, со свисающими с плеч длинными руками, похожий на первобытного человека, каким рисуют его в школьных учебниках, первым шагнул в подъезд. А войдя в открытую дверь, поняв по напряженному лицу Тамары Ивановны, что девчонки по-прежнему нет, сказал по обыкновению гулко и с хрипотцой:

— Не паникуй. Рано паниковать. Время-то еще детское.

Но все услышали, в том числе и сам он, что это были только слова. Ненужные слова.

Оставили дома Ивана, наказав ему не ложиться, пока они не вернутся, дежурить неотлучно у телефона, и вышли.

Поехали.

Ночь наступала теплая, темная и вялая, должно быть, к дождю. Прохожих уже и не было, зато разудало, почуяв свободу, неслись машины, в три-четыре года свезенные сюда со всего света, чтобы устраивать гонки.

И эти гонки на чужом были теперь во всем — на тряпках и коже, на чайниках и сковородках, на семенах морковки и картошки, в обучении ребятишек и переобучении профессоров, в устройстве любовных утех и публичных потех, в карманных приборах и самолетных двигателях, в уличной рекламе и государственных речах.

Все хлынуло разом как в пустоту, вытеснив свое в отвалы. Только хоронили по-старому.

И так часто теперь хоронили, отпевая в церквях, что казалось: одновременно с сумасшедшим рывком вперед, в искрящуюся и горячую неизвестность, происходит и испуганное спячивание назад, в знакомое устройство жизни, заканчивающееся похоронами. И казалось, что поровну их — одни, как бабочки, рвутся к огню, другие, как кроты, закапываются в землю.

Ехали молча, только Демин покряхтывал, когда подрезали его иномарки или ослепляли мощными встречными фарами, не считая нужным переключаться на ближний свет. Спустились в центр, по старому мосту перескочили на левый берег Ангары, повернули вправо и оставили город позади. По сторонам встала темнота.

Чтобы не оцепенеть, Тамара Ивановна на заднем сиденье, пригибаясь и выворачивая перед стеклом голову, принялась высматривать в небе звездочки. Их не было, широко стояло там, в высоте, как болотная ряска, радужно-гнилое свечение от электрического разлива города.

Тамара Ивановна, не отыскав звездочки, стала вспоминать, загадывала ли она что-нибудь, высматривая их, но не могла вспомнить, словно разошлась, разделилась уже на две части, меж которыми слабое сообщение.

— Тихо едем? — по-своему понял ее шевеление Демин.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=136441&p=3

Валентин Распутин «Дочь Ивана, мать Ивана»

В застойные годы в городе на Ангаре крестьянская дочь Тамара Ивановна обжилась и создала крепкую трудовую семью: муж-шофер, сын и дочь, сама – труженица. Начавшаяся в стране перестройка обрушила на эту семью испытания, ударив по самому слабому звену.

Сбилась с пути и стала жертвой насильника шестнадцатилетняя Света. В этой ситуации Тамара Ивановна выступила главной защитницей не только своих домочадцев, но и самого феномена семьи. Силы при этом она черпала в своих деревенских корнях, в убеждениях и нравственных установках, полученных в детстве.

А надежды на будущее связывала с сыном, названным ею в честь своего отца Иваном.

Первая публикация: журнал «Наш современник» № 11/2003, стр. 3-100.

В журнале : «Сибирь» № 4/2003, стр. 22-142.

Входит в:

Номинации на премии:

номинант

Национальный бестселлер, 2004

 Издания: ВСЕ (8) 2004 г. 2004 г. 2004 г. 2005 г. 2008 г. 2010 г. 2011 г. 2005 г.
Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке

rokkiyu, 31 октября 2019 г.

Вместо аннотации к таким сложным и тяжелым произведениям нужно писать предупреждение: Осторожно, вызывает депрессию, беременным и психонеустойчивым обойти стороной.

У Валентина Распутина нет жизнерадостных произведений. Все его книги о сложных судьбах, о людях, столкнувшихся с непониманием, горем. Но книга «Дочь Ивана, мать Ивана» является апогеем безысходности.

Когда читаешь книгу — окунаешься в серый океан тоски. Тоски от ненужных перемен, тоски авторской о том, что была страна и вдруг ее не стало. Пропали идеалы, пришли новые политики — все в романе о лихих 90-х.

Я очень люблю Распутина, как автора сложных многогранных романов о русской душе. Но в этой книге нет общности. Герои отдельно, сюжет отдельно и отдельно обиды автора на поменявшуюся реальность.

Очень тяжело читалось и хотелось скорее выбраться из этой книги, как из мрачного подземелья. Да был сложный период в жизни страны, но об этом уже столько написали, наснимали, и все такое однотипное. жаль книга не понравилась(((

Подписаться на отзывы о произведении

Источник: https://fantlab.ru/work258945?sort=mark

Валентин Распутин — Дочь Ивана, мать Ивана

В центре повести — судьба рядовой современной семьи, выброшенной на обочину рыночной жизни. Мать семейства, защищая честь и безопасность своих детей, вершит над преступниками собственный суд справедливости.

Странно сказать, но это тоже неизбежно. Справедливость — есть дитя долгой правильной жизни в истории, дитя единства веры и народной воли.

А у нас сегодня, у нынешних забывчивых, за чечевичную похлебку продавших свое первородство людей, как пишет Распутин, «будто и не было прошлого, будто только-только соскочили с какого-то огромного транспорта, доставившего их (нас! нас! — В. К.) на необитаемую землю, где не водилось ни законов, ни обычаев, ни святынь, и, расталкивая друг друга, бросились занимать места.

В спешке и брани расхватали, что получше, а на всех не хватило. Теплых и выгодных мест оказалось много меньше, чем охотников до них… И принялись скорей изобретать законы, которые удостоверили бы, что так тому навсегда и быть».

А слабость и расшатанность духа, она узнается тотчас, и зло бросается в слабость, как в пустоту.

Один из следователей в повести выводит из этого жесткое и тяжелое правило, больше похожее на справедливое обвинение, на «так и надо» — «любая слабость, происходит ли она от государства или человека, провоцирует на новое преступление, и всякий слабый человек притягивает к себе преступника как магнит».

Ну и, добавим от себя, так же притягивает его и слабое государство. И тогда все его крокодиловы слезы и гуманистические призывы — есть только запланированная ложь, слепота, духовная немочь и лень.

И подняли гвалт несусветный, что все у нас не гак, по-дурному, а надо вот так… А мы вместо того чтобы поганой метлой их, рты разинули… И хлопали своими слепыми глазенками, пока обдирали нас… растаскивали нашу кровную собственность по всему белу свету. А нас носом в развалины: вот тебе, ничтожество и дикарь, знай свое место.

Ну и что? Стерпели, как последние холопы. Если кто и пикнул — не дальше собственного носа. Как-то всенародно струсили и даже гордиться принялись: мы, мол, народ терпеливый, нам это нипочем, мы снова наживем».

Все хочется попросить прощения за длинные цитаты — ведь вот она, книжка-то, перед читателем, — а все-таки повторяю и повторяю, потому что хочется докричаться, не закрываясь сюжетом, прямо назвать причины беды, обдумать вместе.

Ну а окончательное следствие себя ждать не заставило — в рабство пошли, о чем Иван горько и зло говорит, и в рабство не физическое, а умственное, духовное, в рабство самоуверенного большинства, которое легко снимает с себя ответственность «бронированным» аргументом: о… нас много, мы не можем ошибаться». На что писатель с беспощадной точностью заключает: «Да вы потому и ошибаетесь, что вас много. В толпе думать просто невозможно, там порыв, извержение эмоций… И получается пустое множество».

Мы, конечно, самозащитно кинемся на писателя — не хочется быть «пустым-то множеством». А только ход повести, весь развернувшийся на наших глазах отчаянный сюжет, как прежде в рассказах «Нежданно-негаданно» и «В ту же землю», прямо говорит: пустое, пустое…

что только признать не хотим — боимся. Все по старинке надеемся перемочься, «авось» родной на белый свет вытаскиваем — выручал и, может, опять выручит.

Или, как это в разговоре Тамары Ивановны с мужем Анатолием звучит: «Пьянство и трусость, пьянство и трусость! Куда мы на таких рысаках управим?! Что будет?

— Что-нибудь да будет, мать…

— Мне не надо «что-нибудь». Сколько можно: «что-нибудь да «что-нибудь». Даже у зверя, у птицы, у червя есть, наверное, воля, характер… и он уползает или отбивается, а не лапки вверх…»

Но пока «как-нибудь» побеждает. Пока мы затаились — авось, само уляжется. Надо только не дразнить их — наглых и сильных. И ведь государство тоже притихло. Нашло счастливый термин «стабилизация» и спряталось за ним.

Между тем ведь по-человечески-то, если уж и правда гуманистами себя считать, то после всего совершившегося в одной этой книге, после выставленного в ней диагноза, надо или художнику иск предъявлять за напраслину, возведенную на «стабилизировавшееся общество», или правительство и Думу собирать и решать, как защитить человека, как спасти детей от физического и духовного насилия, потому что все остальные заботы покажутся на фоне совершившегося злой насмешкой над человеком и нарочито вызывающим пренебрежением к нему.

Но я уже думал об этом после айтматовской «Плахи», после распутинского рассказа «В ту же землю». И писал, и тоже кричал. Но никто не тропится человеку на помощь и не собирает ни Думу, ни правительство.

И художник с гордостью и любовью глядит на нее, возвращающуюся из тюрьмы спокойной и сильной, радуется ее сыну Ивану, который «уперся» поперек «улицы» и тоже не дается ее хамской силе. И не зря Распутин заставляет мальчика ухватиться за Слово, за чудо русской речи.

Оно, как Волга, — за него не отступишь. Оно само не даст отступить, отчего его и выжигают так старательно и массированно. Но оно, слава Богу, покрепче нас духом и в рабство не спешит.

Когда-то Альфонс Доде замечательно сказал «…пока народ, обращенный в рабство, твердо владеет своим языком, он владеет ключом от своей темницы». Распутин вручает этот ключ младшему Ивану и сам держит его посреди наполовину дезертировавшей в пустоту «текстов» литературы с твердостью неизменяющего оружия.

«Столько развелось ходов, украшенных патриотической символикой, гремящих правильными речами и обещающих скорые результаты, что ими легко соблазниться… и ни к чему не прийти. И сдаться на милость исчужа заведенной жизни.

Но когда звучит в тебе русское слово, издалека-далеко доносящее родство всех, кто творил его и им говорил… когда плачет оно, это слово, горькими слезами уводимых в полон…

молодых русских женщин; когда торжественной медью гремит во дни побед и стольных праздников; когда безошибочно знает оно, в какие минуты говорить страстно и в какие нежно, приготовляя такие речи, лучше которых нигде не сыскать, и как напитать душу ребенка добром, и как утешить старость в усталости и печали — когда есть в тебе это всемогущее родное слово рядом с сердцем и душой, напитанными родовой кровью, — вот тогда ошибиться нельзя. Оно, это слово, сильнее гимна и флага, клятвы и обета; с древнейших времен оно само по себе непорушимая клятва и присяга».

Этим высоким, прекрасным неуступчивым словом написана вся эта книга. Она не страшится наивности и повторения известных истин. Художник видит все лучше умных иронистов, которые считают, что надо поспевать за реальностью, а не стоять у нее на дороге.

Он сознательно не хочет «поспевать» и нас удерживает, устыжая силой и правдой своей героини, как всегда у него, и такой, как все женщины, и не такой — сильнее! Устыжает самой этой подробной, забытой человеческой прозой, не давая восторжествовать беспамятным «текстам», потому что с первой книги знает: уступив слово — уступишь жизнь.

Диагноз, поставленный книгой, страшен, но и лекарство, таинственно содержащееся в этой же книге, могущественно. Это не утешение. После такой книги утешить трудно. Это призыв к защите.

Источник: https://mybrary.ru/books/proza/sovremennaja-proza/page-45-126791-valentin-rasputin-doch-ivana-mat-ivana.html

Книга «Дочь Ивана, мать Ивана (сборник)»

«Женский разговор», напечатанный в 1995 году в журнале «Москва». В нём писатель показал встречу двух поколений – «внучки и бабушки».

Внучка Вика – это рослая, налитая девка шестнадцати лет, но с детским умишком: «головка отстаёт», как говорит бабушка, «задаёт вопросы там, где пора бы с ответом жить», «скажешь – сделает, не скажешь – не догадается». «Затаённая какая-то девка, тихоомутная»; в городе «связалась с компанией, а с компанией хоть к лешему на рога».

Бросила школу, стала пропадать из дому. И случилось то, что должно было случиться: Вика забеременела и сделала аборт. Теперь её «на перевоспитание» отправили к бабушке, «пока не опомнилась».

Чтобы лучше понять героиню, нужно дать ей речевую характеристику. Вика – «затаённая какая-то», – говорит сам автор, это заметно и по её речи. Говорит она мало, фразы короткие, решительные. Часто говорит нехотя. В её речи много современных слов, но понимают эти слова они с бабушкой по-разному.

Бабушка о современной жизни говорит так: «На какой-то холодный, продуваемый простор выгнан человек, и гонит его неведомая сила, гонит, не давая остановиться». И вот эта современная девушка оказывается в новой для себя обстановке, в глухой деревне. Деревенька, видимо, небольшая. В домах печное отопление, телевизора нет, за водой надо идти к колодцу.

Электричество бывает в доме не всегда, хотя рядом – Братская ГЭС. Люди рано ложатся спать. Сюда отправили Вику, потому что хотели «оторвать» её от компании. Может быть, понадеялись на то, что бабушка сумеет заставить Вику взглянуть на жизнь по-новому. До сих пор никто не сумел подобрать ключи к душе Вики. Да и некогда было это сделать.

О бабушке Наталье мы узнаём, что она прожила долгую, трудную, но счастливую жизнь. В восемнадцать лет «перешила старое платье под новое» и в голодный год невенчанной вышла замуж. Бабушка Наталья считает, что ей повезло с мужем: Николай мужик твёрдый, ей за ним было легко жить: «Знаешь, что и на столе будет, и во дворе, и опора для ребятишек».

Жену свою Николай любил. Он погибает на войне, наказав своему фронтовому другу Семёну опекать Наталью. Долго не соглашалась Наталья выйти за Семёна, но потом поняла, что нужна она ему, что без неё «он долго не протянет». «Смирилась и позвала его». «Он пришёл и стал за хозяина».

«Улыбистая, – говорит Наталья о себе. – Во мне солнышко любило играть, я уж про себя это знала и набиралась солнышка побольше».

И вот эти столь разные, но живущие под одной крышей, родные по крови женщины заводят разговор о жизни. Этот разговор – противостояние двух миров, двух мировоззрений, их противоборство, от исхода которого зависит судьба человеческой души.

Инициатива в руках бабушки Натальи. И на протяжении их разговора мы понимаем состояние Вики. Ей «всё надоело…» В ней явно что-то сломалось, и она не знает, как жить дальше.

Бабушке важно услышать от Вики ответ на свой вопрос: «… сройство у тебя это было или грех? Как ты сама-то на себя смотришь?»

Бабушка не простила бы никогда сознательного греха. С каждым грехом человек теряет часть самого себя. Недаром бабушка говорит: «Такую потрату на себя приняла!» А для Вики этот поступок был своеобразным геройством.

Наталье хочется, чтобы внучка собрала себя, сохранила себя по капельке, подготовила себя к замужеству. У Натальи своё представление о невесте. «Ласковая, да чистая, да звонкая, без единой трещинки, какая белая, да глядистая, да сладкая». Также мы узнаём о том что значит любить в представлении Натальи и какой была их любовь с Семёном.

«Любовь была, как не быть, да другая, ранёшная, она куски, как побирушка, не собирала. Я как думала: не ровня он мне. Зачем мне себя травить, его дурить, зачем людей смешить, если никакая мы не пара? На побывку к себе брать не хотела, это не для меня, а для жизни устоятельной ровня нужна».

Было уважение друг к другу, внимание, забота, общая цель, жалость, сочувствие – это и составляло основу жизни, было любовью «ранёшной».

Этот разговор важен для обеих: бабушка, рассказывая о себе, передаёт свой жизненный опыт, взгляды на жизнь, поддерживает внучку, вселяет в неё уверенность, создаёт основу для дальнейшей жизни – устою, как она говорит сама.

А для Вики этот разговор – начало новой жизни, осознание своего «я», своего назначения на земле. Разговор затронул Вику, «неспокойно засыпала девочка – подёргивались, одновременно вздрагивая, …оглаживала живот, дыхание то принималось частить, то переходило в плавные неслышные гребки».

Источник: https://www.livelib.ru/book/1000110988-doch-ivana-mat-ivana-sbornik-valentin-rasputin

Читать онлайн "Дочь Ивана, мать Ивана" автора Распутин Валентин Григорьевич — RuLit — Страница 2

Тамара Ивановна из машины не выходила. Отвалившись на спинку сиденья, упершись коленями в переднее сиденье, в странной напряженной забывчивости ждала, когда найдется нужный дом. Тупо смотрела она в темноту и еще тупей в запутанные ходы тоннеля, по которым, вспарывая перед собой фарами черную плоть, колесила машина.

Замечала и не замечала, как мигает светом Демин редким встречным машинам, прося остановки, не возмущалась и не удивлялась, чувствуя в этом какое-то даже утешение, когда те проскальзывали мимо и прибавляли ходу. Наконец одна, храбрая, затормозила.

Демин зашагал к ней, к нему вышел коротышка, похожий на бочонок, и, разминая ноги, точно приплясывая перед огромным Деминым, принялся крутить руками.

Черемуховая оказалась вовсе и не в стороне, а рядом с центральной улицей, протянувшейся через весь микрорайон, и оказалась она переулком всего с несколькими четырехэтажными домами.

Остановились у подъезда, конечно же, забронированного железной дверью, совсем темного, во мраке как бы вдавленного внутрь.

Демин на ощупь воткнул в круглую дыру один зубристый штырь, потом второй — дверь щелкнула и подалась.

— Мне идти? — спросил он у Тамары Ивановны.

— Не надо.

И вот перед нею и Анатолием вторая Светкина подружка — с вытянутым вперед узким зверушечьим лицом на сдавленной по бокам голове и с живыми, мечущими мгновенные взгляды, круглыми мигающими глазами.

Тамара Ивановна мимоходом присматривалась: кто из них верховодит? И не высмотрела, все они притягивались друг к другу какой-то равно невеликой силой — как временные попутчицы, ищущие общих занятий. Но эта, Лида, была хитрее.

Встроен был в нее особый инструмент, дающийся не всем, на котором она умела играть. Есть люди, нисколько не скрывающие, что они хитрят, хитрость у них написана на лице, выдающем поиски замысловатых боковых ходов, но так она располагающа, такой она кажется невинной и бестолковой, более того — приятной, что никаких подозрений она не вызывает.

Лиду подняли с постели, и теперь она, испуганная, с нервно двигающимися тонкими губами, в коротком и узком застиранном халатике, едва сходящемся на скромной груди, стояла возле круглого голого стола рядом с зашторенным окном.

По другую сторону стола сидела мать, вялая и невыразительная женщина с таким же, как у дочери, вытянутым лицом, подавленная не приходом непрошенных гостей среди ночи, а подавленная чем-то давно и безысходно. Глаза ее смотрели пронзительно и устало, с какой-то пронизывающей тупостью.

Тамару Ивановну и Анатолия усадили на диван, уже раздвинутый для сна, со скатанной в валик постелью.

Лиду застали врасплох, она не знала, как отвечать. И отвечала осторожно, выдавая недосказанное подергиваниями плеч, то ли себя выгораживая, то ли Светку. Прежде чем говорить, спросила: а что сказала Люся? Сказала, что она уехала? Нет, не обманула, вправду уехала.

А к ним возле торгового комплекса подошел парень. Он на рынке фруктами торгует, приезжий. Как зовут? Он сказал, как зовут, я нерусские имена не умею запоминать. Говорил? Он к Светке приставал, говорил, что она ему понравилась, он к Светке не в первый раз подходит.

Потом Светка пошла к дяде Володе, а я поехала домой.

Дядя Володя — это Демин, у него на рынке киоск, куда Светка и верно забегала частенько.

Расспрашивал Анатолий, Тамара Ивановна не вмешивалась. Она и слушала, казалось, вполуха, занятая пристальным и тяжелым изучением обстановки в этом жилье. Двухкомнатная квартира была запущенной, до последней бедности оставалось немного.

Ржавые потеки с отставшей известью на потолке, когда-то зелененькие обои, выцветшие, померкшие, разлохмаченные в швах. Мать пьющая, взгляд застывающий, невидящий. Пьющая, должно быть, не в последней стадии, есть еще куда падать. Продолжает обманываться, что устоит.

Мать с дочерью не в ладах, доходит до крика, а потом мать плачет перед дочерью, а потом дочь плачет в одиночестве. И рвется вырваться, и боится опоздать, рано услышав в себе беспощадный отсчет времени.

Большой рыжий кот трется о ноги, вычесывая шерсть, и просительно задирает голову, в глазах тоска…

— Все рассказала? — спросил Анатолий.

— Все.

И тогда, уставив беспощадный взгляд на подружку дочери, Тамара Ивановна отчеканила:

— Вот что, милая. Ты рассказала… как ты рассказала — нам надо сейчас ехать в милицию и писать заявление. Светки-то нет, она пропала. Ты была последняя, кто ее видел. Дядя Володя внизу в машине, Светка к нему не приходила. Мы напишем заявление и еще до утра милиция приедет с допросом. Там другой разговор будет. Так что давай-ка дальше. Ты не все рассказала.

• — Я все рассказала.
• — Когда вы со Светкой разошлись?
• — Не помню точно… часов в пять.
• — А когда ты приехала домой?
• Лида молча вела какие-то подсчеты; мать ответила за нее:

— Часов в девять. — И сказала дочери без нажима: — Рассказывай, Лидия, затаскают.

Видно было, что девчонка струсила, уже не только по губам, а по всему лицу стали прокатываться судороги, подсчеты подходили к тому концу, куда направляла их Тамара Ивановна.

— Вы вместе куда-то пошли или поехали? — наступала она.

— Поехали…

И рассказала, сначала под продолжающимися вопросами, а затем уже и без них, говоря и испуганно взглядывая на Тамару Ивановну, пугаясь ее вида и говоря уже с отчаянием, — рассказала подружка, что кавказец, узнав, что они продавцы без товара и ищут работу, предложил им поехать к своему двоюродному брату, тот ищет таких, как они, потому что ему надо срочно распродать большую партию китайских товаров. Они долго не соглашались, но парень настаивал, показал какой-то документ, говорил, что это недалеко и они скоро вернутся, у него яблоки на прилавке, ему задерживаться нельзя. Пока они раздумывали, он остановил машину, затолкал упирающихся девчонок и сказал шоферу, куда ехать. Ехать действительно было недалеко, на бульвар Постышева, в общежитие для малосемейных. В однокомнатной квартире был старик, он сразу ушел. Никакого брата не оказалось. Они просидели часа два, пили чай, парень предлагал вино. Но вино не пили. Всякий раз, когда они поднимались уходить, он кричал: «Придет! Придет!» Это он о брате. Потом стал говорить, что он знает, где брат, надо поехать к нему, тут тоже недалеко. Чтобы выбраться из этой квартиры, они согласились, хотели обмануть его. На машине ехать отказались, пошли на трамвай. Парень взял Светку под руку и не выпускал. На трамвайной остановке было много народу, но он все равно не выпускал, как она ни вырывалась. Там, на остановке, она от них, от этого кавказца, вцепившегося в Светку, сбежала.

Ко всему была готова Тамара Ивановна, но все равно как топором ее оглушило. Анатолий расспрашивал, как найти это общежитие для малосемейных; девчонка, повторяя «визуально», «визуально», нравящееся ей, очевидно, звучанием, как и большинство чужих слов, довольно толково рассказала, где оно и как отыскать квартиру.

Чувствительность и боль нахлынули потом, когда, воротившись домой ни с чем, встала она в одиночестве возле кухонного окна под наплывающие и все жуткие, все обдирающие сердце картины того, что могло быть со Светкой.

Источник: https://www.rulit.me/books/doch-ivana-mat-ivana-read-19073-2.html