Краткое содержание сухово-кобылин дело за 2 минуты пересказ сюжета

Алекса́ндр Васи́льевич Сухово́-Кобы́лин (29 сентября 1817, Москва — 24 марта 1903, Больё-сюр-Мер, Франция) — русский философ, драматург, переводчик, почётный академик Петербургской Академии наук (1902).

Сухово-Кобылин родился в богатой дворянской семье в селе Воскресенское (Поповка) Подольского уезда, Московской губернии (ныне — поселок Птичное, Троицкий административный округ города Москвы). Лучшие дни своей молодости он провёл в этой деревне.

В 1834 году в шестнадцатилетнем возрасте Александр Васильевич Сухово-Кобылин поступил на физико-математическое отделение философского факультета Московского университета.

Он изучает математику, физику, химию, астрономию, минералогию, ботанику, зоологию, сельское хозяйство и философию, которую потом изучал в Гейдельберге и Берлине.

В доме отца, ветерана войны 1812 года, постоянно бывали молодые профессора Московского университета — Надеждин, Погодин, Максимович, Морошкин и другие, дававшие уроки его сестре, известной впоследствии писательнице Евгении Тур (графиня Салиас-де-Турнемир).

Много путешествовал и во время пребывания в Париже свёл роковое для него знакомство с Луизой Симон-Деманш, ставшей его любовницей. Он несчастным стечением обстоятельств был вовлечён в дело об убийстве Деманш, семь лет находился под следствием и судом, дважды арестовывался.

Корыстолюбие судебных и полицейских властей, почуявших, что тут можно хорошо поживиться, привело к тому, что и сам Сухово-Кобылин, и пятеро его крепостных, у которых пыткою вырвали сознание в мнимом совершении преступления, были близки к каторге.

Только отсутствие каких-либо доказательств, огромные связи и огромные деньги освободили молодого помещика и его слуг от наказания. «Не будь у меня связей да денег, давно бы я гнил где-нибудь в Сибири», — уже по закрытии дела говорил Сухово-Кобылин. Светская молва продолжала, однако, приписывать ему преступление.

Вопрос о причастности драматурга к этому убийству остаётся предметом споров между его биографами, однако предпочтительной представляется версия о его невиновности.

Сидя в тюрьме, он от скуки и чтобы немного отвлечься от мрачных мыслей создал свою первую и самую популярную пьесу.

«Свадьба Кречинского», написанная в 1850—1854 годах, возбудила всеобщий восторг при чтении в московских литературных кружках, в 1856 году была поставлена на сцену в бенефис Шумского в Малом театре и стала одною из самых репертуарных пьес русского театра. Все три пьесы трилогии («Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина») изданы в 1869 году под заглавием: «Картины прошедшего».

В 1871 году Сухово-Кобылин по совету К. Д. Ушинского устроил в своём имении Новом Мологского уезда Ярославской губернии, куда он часто приезжал, учительскую семинарию, существовавшую до 1914 года и выпустившую сотни учителей. После пожара семинария переведена в Углич, ныне это Угличский педагогический колледж. В Новом сохранились дом и парк усадьбы Сухово-Кобылина.

В 1900 году переехал во Францию и поселился вместе со своей дочерью от Нарышкиной Луизой в Больё-сюр-Мер, недалеко от Ниццы, где и скончался 24 марта 1903 года. Был похоронен на местном кладбище. В 1988 году прах А. В.

Кобылина и умершей в 1939 году и похороненной рядом с отцом дочери Луизы был извлечён из могил, у которых закончился неоплаченный срок хранения, и запечатан в урну, которая до настоящего времени находится в специальном хранилище.

Характеристика творчества

А. В. Сухово-Кобылин в 1850-е годы.

«Авторство (или творчество) есть способность развить в себе напряженность, переполненность, избыток электричества, заряд; этот заряд превратить в представление или мысль; мысль излить на бумагу и такой общественный акт духа сдать в кассу Человечества», — писал А. В. Сухово-Кобылин. Трагические обстоятельства личной жизни создали этот «избыток электричества, заряд», необходимый для творчества.

Единство авторской мысли и последовательность выражения им своих чувств объединяют три его пьесы, разнородные по их жанровым особенностям, в драматический цикл — трилогию.

Первая часть трилогии — комедия «Свадьба Кречинского» писалась в то время, когда А. В. Сухово-Кобылин был обвинён в убийстве и находился под арестом. В ней сказалось своеобразие его литературных симпатий и интересов, увлечение Н. В. Гоголем.

В качестве сюжета был выбран ходивший в московском обществе рассказ о светском шулере, который получил у ростовщика большую сумму под залог фальшивого солитера. Как бы сами собою создались у Сухово-Кобылина такие яркие фигуры, которые сделали ничтожный анекдот основанием одной из самых сценичных пьес русского репертуара.

В это время, в Москве, а затем и в Петербурге с огромным успехом была исполнена комедия Островского «Не в свои сани не садись». Сюжет и проблематика пьес Островского и Сухово-Кобылина очень сходны.

Показав обеднение и деградацию дворянства, показав нравственное превосходство патриархальных провинциалов над развращённым светской жизнью столичным дворянством, писатели с симпатией относились к разным слоям общества: так, если Островский с глубокой симпатией рисовал купечество, в своих нравственных понятиях сохранявшее традиции крестьянства, то для Сухово-Кобылина «естественный», неиспорченный человек — провинциальный помещик, рачительный хозяин. Более того, в пьесе Сухово-Кобылина цинизм дворянина вступает в своеобразное соревнование с хищничеством «именитых», уважаемых в обществе купцов.

Как отмечал Д. П. Святополк-Мирский было только два драматурга, приближавшихся к Островскому, если не по количеству, то по качеству своих произведений, и это были Сухово-Кобылин и Писемский.

Он отмечал, что «Свадьба Кречинского» по известности своего текста могла соперничать с «Горем от ума» и с «Ревизором»; как комедия интриги она не имела соперниц на русском языке, за исключением «Ревизора», а характеры обоих мошенников, Кречинского и Расплюева, принадлежали к самым запоминающимся во всей портретной галерее русской литературы. Язык пьесы — сочный, меткий, афористичный; крылатые словечки персонажей комедии прочно вошли в обиходную, разговорную речь.

«Свадьба Кречинского» была продолжена пьесами «Дело» (1861) и «Смерть Тарелкина» (1869), в которых были усилены мрачный драматический гротеск и сатирическое звучание. Драма «Дело» резко отличается от «Свадьбы Кречинского» своим содержанием и жанровыми особенностями, однако развивает идеи первой пьесы.

В центре внимания — всё те же волновавшие автора в первой комедии проблемы — рост хищничества в обществе, растлевающая всех алчная погоня за деньгами, разорение дворянства, бессилие честных патриархальных дворян отстоять себя от посягательств хищников и защитить свою правду и свои права. Здесь А. В.

Сухово-Кобылин уже выступает как обличитель государственной системы современного общества; носителем зла, хищничества и обмана, показывается государственная бюрократическая машина, которая выступает как «обидчик», творящий беззакония.

Писатель указывал, что зло творится всей бюрократической системой, в которой отдельные лица — «начальства», «силы», «подчинённости», «колеса, шкивы и шестерни» — действуют соответственно заведенному стереотипу. Не личные качества чиновника имеют определяющее значение, а его место в бюрократической машине.

В пьесе «Дело» ярко обнаружилось следование писателя художественной системе Гоголя: памфлетная заостренность, сгущенность красок в изображении чиновников. Наделение персонажей схожими фамилиями (Ибисов и Чибисов; Герц, Шерц и Шмерц) повторяет комический приём, использованный автором «Ревизора» (Бобчинский и Добчинский).

Постановка на сцене пьесы «Дело» долго встречала цензурные препятствия. Она была запрещена к постановке из-за резко отрицательного изображения чиновничьего мира. Напечатана впервые она была за границей; в русской же печати она появилась лишь в 1869 году, а в значительно урезанном виде была показана на сцене Александринского театра только в 1882 году.

И в следующей пьесе «Смерть Тарелкина» уже изображается это «светопреставление»; здесь впервые изображается противоречие внутри бюрократического лагеря. Оказывается, сами угнетатели угнетены, создатели зла в мире ненавидят мир за это зло. Все герои этой пьесы равны, но равны не своей человечностью, а своей бесчеловечностью: «людей нет — все демоны», по выражению Тарелкина.

В пьесе, названной Сухово-Кобылиным комедией-шуткой, нет положительных персонажей. Зловещий колорит пьесы не смягчает ни одно светлое пятно. «Смерть Тарелкина» была допущена к представлению только осенью 1899 года (под изменённым заглавием: «Расплюевские весёлые дни», и с переделками), но успеха не имела.

Полностью трилогия была поставлена лишь в 1917 Всеволодом Мейерхольдом в Александринском театре.

В 1920-х годах Д. П. Святополк-Мирский писал:

Дело и Смерть Тарелкина совершенно иные по тону. Это сатиры, рассчитанные, по словам самого автора, не на то, чтобы зритель рассмеялся, а на то, чтобы он содрогнулся. Злость этой сатиры такова, что рядом с этими пьесами Салтыков кажется безобидным.

Сухово-Кобылин использовал тут метод гротескного преувеличения и неправдоподобного окарикатуриванья, типа того, что применял Гоголь, но гораздо бесстрашнее и яростнее…— Мирский Д. Сухово-Кобылин, Писемский и малые драматурги.

// История русской литературы с древнейших времен до 1925 года

Современный исследователь характеризует творчество Сухово-Кобылина следующим образом:

В самом деле, по малочисленности и значимости опубликованного Сухово-Кобылин сопоставим с Грибоедовым. Правда, «случай Грибоедова» спроектировал как бы всю «правильную» линию русской литературы; «случай Сухово-Кобылина» дал сжатую формулу её «искажений».

Эффект «искажений» достигается, в частности, в результате смешения, совмещения двух текстовых плоскостей — драматического и «гегелевского».

Такое «удвоение» гегелевской мысли, параллелизм текстов достигается за счёт невольного изобретения «краплёной речевой карты». Гегель переписан языком кабацким, языком купеческим. В столкновении двух речевых органик — отдельный, самостоятельный конфликт, другая драма, по-своему театральная, фарсовая, очень наглядная. Только герои новой пьесы — речевые структуры, одновременно подчиненные переводчику и выходящие из подчинения.

— Пенская Е. Трактирный Гегель

Увековечение памяти

• Мемориальная комната в селе Новый Некоуз Ярославской области.
• Центральной библиотеке села Новый Некоуз присвоено имя Сухово-Кобылина.
• Обелиск в деревне Кобылинка Плавского района Тульской области.
• Останки драматурга и его дочери Луизы захоронены в колумбарии кладбища города Больё-сюр-Мер (колумбарий № 2, ячейка № 9).

Библиография

Пьесы

• «Свадьба Кречинского» (1854)
• «Дело» (1861)
• «Смерть Тарелкина» (1869)

Философия

• Учение Всемир: Инженерно-философские озарения / С предисл. ред.-сост. — к.т. н. А. А. Карулина и И. В. Мирзалиса. — М., 1995. — 123, с.: ил.

Источник: https://worldofaphorism.ru/kratkie-biografii/aleksandr-vasilevich-suhovo-kobylin

Краткое содержание произведений Сухово-кобылина – краткий пересказ “Дело”

Минуло шесть лет со времени расстроившейся свадьбы Кречинского. Казалось бы, помещик Муромский, его сестра Атуева и дочь Лидочка должны себе мирно жить в деревне, позабыв о «пасквильной» истории с фальшивым бриллиантом.

Но отчего же они снова в столице, на сей раз — в Петербурге? Зачем проживают здесь последние деньги, продавая и закладывая имения? Почему рыдает и сохнет Лидочка?..

Стряслось бедствие. И название этому бедствию — Дело. Оно расследуется уже пять лет. Уже обошло все судебные и апелляционные инстанции — от Гражданской и уголовной Палаты до Правительствующего Сената. А бумаг в этом деле накопилось столько, что их «из присутствия в присутствие на ломовом возят»!

Но что за дело? Неужели Кречинский попался-таки на судейский крючок? О, нет! Дело — как ни странно — зовется делом Муромских. Следствие ведется против Лидочки.

Ее подозревают! И в чем же?! В том, во-первых, что она знала о намерении Кречинского обокрасть Муромского. Во-вторых — оказала ему в этом помощь.

И в-третьих — эту преступную помощь она оказала ему потому, что состояла с ним в противозаконной любовной связи.

Но это же бред!..

Неужели же российские чиновники — «Начальства», «Силы» и «Подчиненности», как их классифицировал автор пьесы в разделе «Действующие лица», — не видят, сколь далеки эти подозрения от сути дела? Или они законченные идиоты?! ан нет — светлые головы! И это лучше других понимает прожженный, но по-своему благородный игрок Кречинский. «С вас хотят взять взятку — дайте; последствия вашего отказа могут быть жестоки», — предупреждает он Муромского в письме, присланном еще в начале следствия. Возможность урвать крупную взятку — вот в чем вся суть дела для судейских крючкотворов.

Однако Лидочку это не спасло. «Нужные» показания дали Расплюев и повар Муромских.

И вот теперь наступают те «жестокие последствия», о которых предупреждал Кречинский. Лидочку уже с головой втянули в дело — ей уж «очные ставки хотят дать». И с кем! С поваром Петрушкой, с мошенником Расплюевым, да еще на предмет ее прелюбодейной связи с Кречинским!

Со всех сторон Муромского убеждают поклониться «Ваалову идолу» — Чиновнику, — принести ему жертву, дать взятку! Особенно настаивает на этом управляющий имениями Муромского Иван Сидоров Разуваев, человек, сердечно преданный семейству. По своему опыту он знает, что иначе не вырваться из когтистых лап дьявольского чиновничьего племени.

О взятке можно намекнуть через доверенного человека. А человек такой есть. Это коллежский советник (из разряда «Сил») Кандид Касторович Тарелкин. Он, кажется, старается помочь Муромским, навещает их квартиру, дает советы. А самое главное, он служит под началом действительного статского советника Максима Кузьмича Варравина, в руках у которого находится дело.

Скрепя сердце, Муромский соглашается действовать через Тарел-кина. Разуваев с мужицкой ловкостью дает понять Тарелкину, что его барин желает встретиться с Варравиным. И с той же ловкостью дает Тарелкину взятку — «подмазывает колеса».

Тарелкин обещает устроить Муромскому прием у Варравина. Вот теперь дело уладится. Тем более, что Тарелкин, как уверяет Муромского Разуваев, не случайно свел знакомство с семейством: «это подсыл», — утверждает смекалистый мужик. И он прав.

Тарелкин не просто подчиненный — он «приближенное лицо к Варравину». Он тут же докладывает шефу об успехе предприятия, а заодно и о материальных обстоятельствах семейства — какие имения проданы, какие заложены, то есть сколько теперь денег можно сорвать с просителя.

«Особенной массы нельзя!» — предупреждает Тарелкин, хотя сам он кровно заинтересован в «особенной массе»: во-первых, дело наполовину устроил он, и, значит, начальник должен с ним поделиться, а во-вторых, положение Тарелкина бедственное — есть приличная должность и чин, а за душою ни гроша Когда представится «Сила и Случай», Тарелкин и сам обдерет кого угодно «до истощения, догола!». Но сейчас случай не тот. Обстоятельства Муромских затруднительны. Варравин же горит желанием хапнуть целое состояние — аж 30 тысяч! Ну, нет — «хватили». Проситель едва наскребет 25. Что ж, пойдет и столько! Да нет же, просителю нужно еще раздать долги… С большим трудом Тарелкину удается умерить пыл начальника до 20 тысяч.

И вот Муромский уже в кабинете Варравина. Идет торг.

Муромский со свойственным ему простодушием уверяет, что товар, коим богиня правосудия Фемида в лице Варравина торгует на своих весах, в сущности, простой. Дело только «от судопроизводства получило такую запутанность».

Но Варравин показывает Муромскому, насколько тонок и хитер, а значит, дорог товар. Ведь дело «качательное и обоюдоострое», — оно таково, что «если поведете туда, то и все оно пойдет туда а если поведется сюда, то и все пойдет сюда».

Как это? А вот так: два свидетеля — Расплюев и полицейский чиновник Лапа — показали на допросе, что Лидочка, отдавая ростовщику подлинный бриллиант, воскликнула: «это была моя ошибка!», другие свидетели — сам Муромский и Атуева — утверждают, что она просто сказала: «это была ошибка».

На этом-то и держится все огромное дело, сохраняя «качательность и обоюдоострость» — важнейшие свойства, которые дают возможность брать смело и много «под сенью и тенью дремучего леса законов», не опасаясь высшего начальства.

Оно не спросит — а по какой это причине дело вдруг повелось «туда, а не сюда»? уж не взяткой ли тут попахивает? Нет, закон позволяет Варравину опираться на показания любой из пары свидетелей. Так что в его руках не только весы Фемиды, но и ее карающий меч. А куда этот меч ударит — зависит, конечно, от суммы взятки.

Но с суммой-то Варравин как раз и «хватил» — не послушал Та-релкина! Вдохновленный растерянностью просителя, он требует не 20, а 24 тысячи, и притом серебром! А это 84 тысячи на ассигнации — стоимость родового имения Муромского! Что ж, продавать его и идти по миру?! Так нет же!! Не отдаст он чиновнику Стрешнево — «прах отцов» и «дедов достояние»! Он пойдет теперь не к «Силам», а к «Начальствам» — к Важному лицу, «тайному советнику по службе» и «Князю по рождению», в чьем управлении находится весь департамент. уж он-то поможет своему брату-дворянину, и денег ему не надо — богат!

Эти мысли Муромского, высказанные наедине с собой, подслушивает Тарелкин. Он тут же докладывает Варравину о намерении просителя искать правды выше. улов уплывает из рук! Князю ведь и в самом деле может стукнуть в голову такая дурь — снизойти к горю помещика: он человек настроения.

Последнее обстоятельство как раз-таки и учитывает Варравин, и потому он спокоен. Он приказывает Тарелкину устроить так, чтобы Муромский попал на прием к его сиятельству «в самую содовую», то есть утром, когда Князь, страдающий желудком, принимает содовую воду и находится в самом дурном расположении духа.

И Тарелкин устраивает это.

Проситель на приеме. И все идет отлично. Пока несчастный Муромский растерянно и путано объясняет, что дело «из ничего составилось, намоталось само на себя», Князь, мучаясь желудочными коликами, отдувается и потирает живот — ни до какого дела ему, разумеется, дела нет! Варравин, присутствующий тут же, уже празднует в душе победу.

Но что это?! Куда катится разговор?! В тартарары! Взбешенный оскорбительным равнодушием сиятельного чиновника к делу и к нему, дворянину и старому офицеру, воевавшему с Бонапартом за Царя и Отечество, Муромский дерзит Князю! Поносит законы!!! Суды!!! Скандал! Бунт! Тащить его в полицию!.. Или в желтый дом! — он ведь ранен в голову под Можайском…

Муромского выставляют вон.

строжайшему» — против Муромских. Варравин в отчаянии. Князь все «изгадил». Дело теряет «обоюдоострость». Взятка срывается! Ведь Муромский «опасен. Если взять, а дела ему не сделать — он, пожалуй, скандал сделает». А повернуть дело «и так и сяк» уже нельзя — оно уже повернуто «Начальствами».

Что делать?!

Тарелкин подсказывает ему — надо брать! Князь ведь убедился, что проситель не в своем уме — «ему веры нет», пусть скандалит… Отличная идея! Варравин делает вид, что он целиком ее принимает. Да, он будет брать. Но Тарелкин и не подозревает, что у начальника созрела другая идея, гораздо более тонкая, преисполненная изощренного чиновничьего коварства!

Семейство, окончательно убитое тем обстоятельством, что Лидочке грозит полное бесчестие — медицинское освидетельствование на предмет ее девственности (такой оборот приняло теперь дело по воле «Начальств» и радению «Сил»), готово дать любую взятку. Варравин просит теперь 30 тысяч. Что ж! Деньги собирают в складчину — вносит свою долю даже Разуваев, продаются фамильные бриллианты. Сумма составлена и уложена в пакет.

Варравин ждет Муромского с этим пакетом у себя в кабинете. Готовится брать. Однако странные дает распоряжения. Зачем-то приказывает Тарелкину вызвать экзекутора Ивана Андреевича Живца и поставить его в приемной. Дальнейшее еще более изумительно.

Является проситель. Варравин закрывается с ним в кабинете. Из кабинета Муромский выходит, окрыленный надеждой: пакет с деньгами он передал Варравину, и тот, слава богу, обещал уладить дело! Муромский уходит. Варравин тут же появляется в дверях кабинета. В руках у него пакет с деньгами — тот самый, который он получил от Муромского. Экзекутору он велит оставаться на месте.

Зовет курьера и требует, чтобы тот немедленно догнал и вернул просителя. Муромского приводят.

Варравин картинным жестом бросает ему пакет с деньгами: взяток Варравин не берет! его не купишь!! Пусть Муромский забирает деньги и убирается вон со своим пасквильным делом! Иначе Варравин «представит» его «всей строгости законов» за дачу взятки государственному чиновнику — экзекутор свидетель…

Но взял так, что Важное лицо и Весьма важное лицо — отцы-начальники, явившиеся на шум, а также прочие лица стали свидетелями его неподкупности. Варравин обыграл всех, в том числе и Тарелкина, который не получил ничего, хотя и разгадал с опозданием замысел шефа.

Что же касается старика Муромского, то в департаменте с ним случился удар. Его увезли домой. Там он отдал Богу душу. Теперь он ничего не скажет на следствии.

Впрочем, перед кончиной, в ту минуту, когда Муромский еще находился в департаменте, в одном из высших присутственных мест державы среди вар-равиных, живцов и тарелкиных, он уже сказал все, что в состоянии был сказать: «здесь… грабят!.. Я вслух говорю — грабят!!!»

Загрузка…

Источник: https://dp-adilet.kz/kratkoe-soderzhanie-proizvedenij-suxovo-kobylina-kratkij-pereskaz-delo/

Краткие содержания произведений — а. сухово-кобылин — дело

Минуло шесть лет со времени расстроившейся свадьбы Кречинского. Казалось бы, помещик Муромский,

его сестра Атуева и дочь Лидочка должны себе мирно жить в деревне, позабыв о «пасквильной» историис фальшивым бриллиантом.

Но отчего же они снова в столице, на сей раз — в Петербурге? Зачем проживают здесь последниеденьги, продавая и закладывая имения? Почему рыдает и сохнет Лидочка?..Стряслось бедствие. И название этому бедствию — Дело. Оно расследуется уже пять лет.

Уже обошловсе судебные и апелляционные инстанции — от Гражданской и УГОЛОВНОЙ Палаты доПравительствующего Сената.

А бумаг в этом деле накопилось столько, что их «из присутствия вприсутствие на ломовом возят»!Но что за дело? Неужели Кречинский попался-таки на судейский крючок? О, нет! Дело — как ни странно— зовется делом Муромских. Следствие ведется против Лидочки. Ее подозревают! И в чем же?! В том,

во-первых, что она знала о намерении Кречинского обокрасть Муромского. Во-вторых — оказала ему вэтом помощь. И в-третьих — эту преступную помощь она оказала ему потому, что состояла с ним впротивозаконной любовной связи.Но это же бред!..

Неужели же российские чиновники — «Начальства», «Силы» и «Подчиненности», каких классифицировал автор пьесы в разделе «Действующие лица», — не видят, сколь далеки этиподозрения от сути дела? Или они законченные идиоты?! АН нет — светлые головы! И это лучше другихпонимает прожженный, но по-своему благородный игрок Кречинский. «С вас хотят взять взятку — дайте;

последствия вашего отказа могут быть жестоки», — предупреждает он Муромского в письме,

С Кречинского ведьвзять нечего. Впрочем, «взять» с него попытались: ему было «сделано предложение учинить некоторыепоказания касательно чести» Лидочки. Но Кречинский не согласился.

Однако Лидочку это не спасло.

«Нужные» показания дали Расплюев и повар Муромских.И вот теперь наступают те «жестокие последствия», о которых предупреждал Кречинский. Лидочкууже с головой втянули в дело — ей уж «очные ставки хотят дать».

И с кем! С поваром Петрушкой, смошенником Расплюевым, да еще на предмет её прелюбодейной связи с Кречинским!Со всех сторон Муромского убеждают поклониться «Ваалову идолу» — Чиновнику, — принести емужертву, дать взятку! Особенно настаивает на этом управляющий имениями Муромского Иван СидоровРазуваев, человек, сердечно преданный семейству. По своему опыту он знает, что иначе не вырватьсяиз когтистых лап дьявольского чиновничьего племени.О взятке можно намекнуть через доверенного человека. А человек такой есть. Это коллежскийсоветник (из разряда «Сил») Кандид Касторович Тарелкин. Он, кажется, старается помочь Муромским,

навещает их квартиру, дает советы. А самое главное, он служит под началом действительногостатского советника Максима Кузьмича Варравина, в руках у которого находится дело.Скрепя сердце, Муромский соглашается действовать через Тарел-кина.

Разуваев с мужицкойловкостью дает понять Тарелкину, что его барин желает встретиться с Варравиным. И с той желовкостью дает Тарелкину взятку — «подмазывает колеса». Тарелкин обещает устроить Муромскомуприем у Варравина. Вот теперь дело уладится.

Тем более, что Тарелкин, как уверяет МуромскогоРазуваев, не случайно свел знакомство с семейством: «это подсыл», — утверждает смекалистый мужик.

И он прав.Тарелкин не просто подчиненный — он «приближенное лицо к Варравину». Он тут же докладывает шефуоб успехе предприятия, а заодно и о материальных обстоятельствах семейства — какие именияпроданы, какие заложены, то есть сколько теперь денег можно сорвать с просителя. «Особенной массынельзя!» — предупреждает Тарелкин, хотя сам он кровно заинтересован в «особенной массе»:

во-первых, дело наполовину устроил он, и, значит, начальник должен с ним поделиться, а во-вторых,

положение Тарелкина бедственное — есть приличная должность и чин, а за душою ни гроша Когдапредставится «Сила и Случай», Тарелкин и сам обдерет кого угодно «до истощения, догола!». Но сейчасслучай не тот. Обстоятельства Муромских затруднительны. Варравин же горит желанием хапнуть целоесостояние — аж 30 тысяч! Ну, нет — «хватили». Проситель едва наскребет 25.

Дело только «от судопроизводстваполучило такую запутанность».Но Варравин показывает Муромскому, насколько тонок и хитер, а значит, дорог товар. Ведь дело«качательное и обоюдоострое», — оно таково, что «если поведете туда, то и все оно пойдет туда аесли поведется сюда, то и все пойдет сюда».

Как это? А вот так: два свидетеля — Расплюев иполицейский чиновник Лапа — показали на допросе, что Лидочка, отдавая ростовщику подлинныйбриллиант, воскликнула: «это была моя ошибка!», другие свидетели — сам Муромский и Атуева —утверждают, что она просто сказала: «это была ошибка».

Вот где каверза! Если — просто «ошибка», тоЛидочка ни в чем не повинна, а если она «употребила местоимение «моя», то это значит, что Лидочканепосредственная участница преступления, любовница Кречинского и прочее.

На этом-то и держитсявсе огромное дело, сохраняя «качательность и обоюдоострость» — важнейшие свойства, которые даютвозможность брать смело и много «под сенью и тенью дремучего леса законов», не опасаясь высшегоначальства.

Оно не спросит — а по какой это причине дело вдруг повелось «туда, а не сюда»? УЖ невзяткой ли тут попахивает? Нет, закон позволяет Варравину опираться на показания любой из парысвидетелей. Так что в его руках не только весы Фемиды, но и её карающий меч. А куда этот меч ударит —зависит, конечно, от суммы взятки.

Но с суммой-то Варравин как раз и «хватил» — не послушал Та-релкина! Вдохновленныйрастерянностью просителя, он требует не 20, а 24 тысячи, и притом серебром! А это 84 тысячи наассигнации — стоимость родового имения Муромского! Что ж, продавать его и идти по миру?! Так нетже!! Не отдаст он чиновнику Стрешнево — «прах отцов» и «дедов достояние»! Он пойдет теперь не к«Силам», а к «Начальствам» — к Важному лицу, «тайному советнику по службе» и «Князю по рождению», вчьем управлении находится весь департамент. УЖ он-то поможет своему брату-дворянину, и денег емуне надо — богат!Эти мысли Муромского, высказанные наедине с собой, подслушивает Тарелкин. Он тут же докладываетВарравину о намерении просителя искать правды выше. УЛОВ уплывает из рук! Князю ведь и в самом делеможет стукнуть в голову такая дурь — снизойти к горю помещика: он человек настроения. Последнееобстоятельство как раз-таки и учитывает Варравин, и потому он спокоен. Он приказывает Тарелкинуустроить так, чтобы Муромский попал на прием к его сиятельству «в самую содовую», то есть утром,

когда Князь, страдающий желудком, принимает содовую воду и находится в самом дурном расположениидуха. И Тарелкин устраивает это.Проситель на приеме. И все идет отлично.

присутствующий тут же, уже празднует в душе победу.

Но что это?! Куда катится разговор?! В тартарары!Взбешенный оскорбительным равнодушием сиятельного чиновника к делу и к нему, дворянину и старомуофицеру, воевавшему с Бонапартом за Царя и Отечество, Муромский дерзит Князю! Поносит законы!!!Суды!!! Скандал! Бунт! Тащить его в полицию!..

Или в желтый дом! — он ведь ранен в голову подМожайском… Муромского выставляют вон.И вот теперь Князю уже есть дело до дела Муромских.

Он приказывает Варравину выбрать изследственных документов те «существенные факты», которые наводят подозрение на преступную связь«девчонки» с «молодцом» Кречинским, и «все Дело обратить к переследованию и к строжайшему…строжайшему» — против Муромских. Варравин в отчаянии. Князь все «изгадил». Дело теряет«обоюдоострость». Взятка срывается! Ведь Муромский «опасен. Если взять, а дела ему не сделать — он,

пожалуй, скандал сделает». А повернуть дело «и так и сяк» уже нельзя — оно уже повернуто«Начальствами».

Что делать?!Тарелкин подсказывает ему — надо брать! Князь ведь убедился, что проситель не в своем уме — «емуверы нет», пусть скандалит… Отличная идея! Варравин делает вид, что он целиком её принимает. Да, онбудет брать.

Но Тарелкин и не подозревает, что у начальника созрела другая идея, гораздо болеетонкая, преисполненная изощренного чиновничьего коварства!Семейство, окончательно убитое тем обстоятельством, что Лидочке грозит полное бесчестие —медицинское освидетельствование на предмет её девственности (такой оборот приняло теперь дело поволе «Начальств» и радению «Сил»), готово дать любую взятку. Варравин просит теперь 30 тысяч. Что ж!Деньги собирают в складчину — вносит свою долю даже Разуваев, продаются фамильные бриллианты.

Сумма составлена и уложена в пакет.Варравин ждет Муромского с этим пакетом у себя в кабинете. Готовится брать. Однако странные даетраспоряжения. Зачем-то приказывает Тарелкину вызвать экзекутора Ивана Андреевича Живца ипоставить его в приемной. Дальнейшее еще более изумительно.Является проситель. Варравин закрывается с ним в кабинете. Из кабинета Муромский выходит,

Зоветкурьера и требует, чтобы тот немедленно догнал и вернул просителя. Муромского приводят.

Варравинкартинным жестом бросает ему пакет с деньгами: взяток Варравин не берет! его не купишь!! ПустьМуромский забирает деньги и убирается вон со своим пасквильным делом! Иначе Варравин«представит» его «всей строгости законов» за дачу взятки государственному чиновнику — экзекуторсвидетель…Полный бред! Варравин не взял! Идиот он, что ли?! Нет, светлая голова! Денег-то в пакете уже далеконе 30 тысяч. Там всего 1350 рублей! Варравин взял. Но взял так, что Важное лицо и Весьма важное лицо —отцы-начальники, явившиеся на шум, а также прочие лица стали свидетелями его неподкупности.

Варравин обыграл всех, в том числе и Тарелкина, который не получил ничего, хотя и разгадал сопозданием замысел шефа. Что же касается старика Муромского, то в департаменте с ним случилсяудар. Его увезли домой. Там он отдал Богу душу. Теперь он ничего не скажет на следствии. Впрочем,

перед кончиной, в ту минуту, когда Муромский еще находился в департаменте, в одном из высшихприсутственных мест державы среди вар-равиных, живцов и тарелкиных, он уже сказал все, что всостоянии был сказать: «здесь… грабят!.. Я вслух говорю — грабят!!!»

См. также:

Сухово-кобылинав Дело, Сухово-кобылин Ав Дело, Мамлеевюв Шатуны, А Сухово-кобылин Свадьба Кречинского, Сухово-кобылинав Свадьба Кречинского, Сухово-кобылин Ав Свадьба Кречинского

Источник: http://www.terminy.info/literature/summary-of-works/a-suhovo-kobylin-delo

Краткое содержание “Смерть Тарелкина” Сухово-Кобылина

Сухово-Кобылин Александр Васильевич Произведение “Смерть Тарелкина”

Тарелкин не получил от своего начальника Варравина ни гроша – не только за дело Муромских, но и за многие последующие дела. Однако жить продолжал на широкую ногу. И вот теперь положение его уже не бедственное, а катастрофическое. Бесчисленные кредиторы берут за горло. Ему не миновать увольнения со службы и долговой тюрьмы.

И это в то время, когда он может сорвать с Варравина громадный куш! У него в руках “вся Варравинская интимнейшая переписка”,

то есть бумаги, изобличающие Варравина во взяточничестве и прочих должностных преступлениях, – Тарелкин выкрал их у начальника. Но ведь Варравин, которому Тарелкин уже намекнул о бумагах, сотрет его в порошок. Во всяком случае, поможет кредиторам немедленно засадить его в “сибирку”. Как быть? А вот как – имитировать собственную смерть! С мертвого денег не возьмешь. А вот с Варравина Тарелкин “деньги усладительно, рубль за рублем, куш за кушем потянет”, – переждет годик-другой, а затем, “поместившись в безопасном месте”, начнет зло и дерзко шантажировать Его Превосходительство!

К тому же и случай

для “смерти” самый подходящий. Тарелкин только что – с кладбища. “Похоронил кости” своего товарища по квартире, надворного советника Силы Силыча Копылова. А он-то, родимый, как прописано в его формуляре (паспорте), “холост. Родни нет, детей нет; семейства не имеет”. Стало быть, никто о нем не обеспокоится, даже кредиторы – долгов тоже нет! А формулярчик-то его – вот он! у Тарелкина! Прочие документы и вещички покойного Силы Силыча – здесь, на квартире. Отлично! “Покойным” теперь будет Тарелкин, а Копылов “живым”! Тарелкин гримируется под Копылова, шестидесятилетнего старика. Рядится в его одежды. Расстается со своим париком, который он носил постоянно, скрывая плешь. Вынимает вставные зубы, горбится. Приклеивает бакенбарды. Ни дать ни взять – Копылов! Да, но теперь нужно похоронить Тарелкина – “устроить официальную несомненную смерть”. Для этого уже извещена о его кончине полиция. Приглашены сослуживцы на квартиру покойного. Есть и покойный. В гробу посреди траурно затемненной комнаты лежит ватная кукла в мундире Тарелкина. Дабы к ней близко не подходили и особо в нее не всматривались, Тарелкин приказывает служанке Мавруше накупить тухлой рыбы и подложить ее в гроб, а когда придут сослуживцы голосить и причитать: потому, мол, так провонял Тарелкин, что лежит давно, похоронить нет денег. Пусть-ка они, подлецы, похоронят товарища на свой счет! В квартиру, наполненную нестерпимой вонью, являются чиновники во главе с Варравиным. Мавруша превосходно разыгрывает спектакль. Играет свою роль и зловоние, побуждающее сослуживцев поскорее дать Мавруше деньги на похороны и убраться вон из смрадной квартиры. Все покидают ее с облегчением. Один только Варравин страшно обеспокоен: Мавруша (по наущению Тарелкина) дала ему знать, что покойный прятал какие-то секретные бумаги, а где? Бог его знает, полиция придет описывать имущество – сыщет. Для Варравина это – смерть! Он должен найти эти бумаги, пока они не попали в руки властям. И потому он снова возвращается на квартиру Тарелкина. Варравин грозно приказывает Мавруше показать эти бумаги покойного. Но своих писем среди них он, разумеется, отыскать не может. Они за пазухой у Тарелкина, который, посмеиваясь, прячется здесь же, в квартире, на копыловской половине, отделенной ширмой. Наконец заявляется и полиция – квартальный надзиратель Расплюев. Да-да, тот самый Расплюев, мошенник и шулер! Теперь он при должности. Варравин тут же замечает все свойства квартального надзирателя – и тупую услужливость, и скудоумие, и агрессивность. Они ему на руку. Он приказывает Расплюеву “опросить” Маврушу на предмет неких пропавших бумаг покойного. Расплюев “опрашивает” служанку, тыча ей в нос кулаком. Но результата нет. Варравин в отчаянии. Для Тарелкина же, напротив, все складывается отлично. Он уже открыто разгуливает по квартире под видом Копылова. Уже выносят и гроб с его “телом”. И Тарелкин даже произносит поминальную речь по “усопшему” в присутствии Варравина и прочих чиновников. Мрачно-комическая феерия идет полным ходом! Тарелкин собирает чемоданы – он поедет из Петербурга в Москву и там будет ждать своего часа. За сборами и застает его Расплюев, вернувшийся на квартиру с похорон. Сюда же набиваются толпой кредиторы, жаждущие взять в оборот должника. Тарелкин с наслаждением их выпроваживает – должник почил, а имущество описано! Но вот еще один кредитор – какой-то капитан Полутатаринов. Странно! – такого кредитора не было у Тарелкина. И что он, подлец, плетет?! Он якобы одолжил покойному золотые часы. И теперь ему нужно их поискать – везде! даже в бумагах. Тарелкин еще не догадывается, что кредитор – его хитроумный шеф, переодевшийся в поношенную военную шинель, приклеивший густые усы, напяливший парик и зеленые очки. Впрочем, и Варравин не узнает Тарелкина. Заговаривая зубы Расплюеву и уверяя мнимого Копылова, что покойник был отъявленным негодяем и мошенником, он роется в шкафах и комодах – ищет свои письма. Тарелкин, забываясь от обиды и злобы, с излишним жаром защищает “покойного”. Слово за слово, – разговор оборачивается скандалом. Капитан Полутатаринов, он же Варравин, вдруг замечает, что Копылов очень смахивает на Тарелкина – не хватает только волос и зубов. И тут в комоде обнаруживаются парик и зубы Тарелкина!! С помощью Расплюева, связавшего “покойника” полотенцем, “Полутатаринов” силой водружает на голову “Копылова” парик, вставляет ему зубы. Да это же – Тарелкин! Несомненно! “Полутатаринов” хорошо его знал! Расплюев полагает, что здесь имеет место случайное сходство – ведь он самолично похоронил Тарелкина. Однако Варравин, оставаясь для Расплюева капитаном Полутатариновым (Тарелкин-то своего шефа уже узнал), советует квартальному надзирателю “этого субъекта не выпускать и аресту подвергнуть”. Расплюев изучает копыловский паспорт – он, кажется, в порядке. В эту минуту из полицейской части является подчиненный Расплюева мушкатер Качала с бумагами, из которых явствует, что надворный советник Сила Силыч Копылов скончался. Ба! Расплюев теперь в полной растерянности, нет – в ужасе! Копылов умер. Тарелкин умер. А кто же тогда этот фантастический господин, который по паспорту Копылов, а по виду Тарелкин?! И вот тут Варравин, продолжающий играть роль доброхотного капитана, берет ситуацию в свои руки. Он внушает Расплюеву, что перед ним вурдалак, оборотень! Его надо скручивать веревками, тащить в полицейскую часть и сажать в “секрет”, то есть в карцер. Теперь уже для Варравина все идет как по маслу. Связанный Тарелкин сидит в “секрете”. Расплюев воодушевленно докладывает частному приставу Оху, что “на квартире умершего Тарелкина и умершего Копылова” он взял оборотня. Дело серьезное. Пристав порывается доложить о нем по начальству. Как вдруг является Варравин – уже в своем собственном виде. “Вникнув” в дело, он объявляет, что оно архисерьезное – “сверхъестественное”. За его расследование наверняка будут даны чины и ордена! А если доложить начальству, оно спустит своего следователя – все почести достанутся чужаку. Лучше раскручивать дело самим. Оборотня же для скорейшей раскрутки дела следует пытать жаждой, совершенно не давать ему воды: от этого оборотни не умирают, а только приходят в “сильное томление”. Стараниями Варравина главным следователем по делу об оборотничестве назначается Расплюев. Помогает ему Ох, мушкатеры Качала и Шатала. И дело раскручивается на полную катушку! Арестовывается, избивается, допрашивается, сажается в “секретную” или облагается данью всякий, кто попадается под руку – от дворника и прачки до купца и помещика, В страхе перед следователями свидетели дают любые требуемые показания. Да и как не давать! Дело-то ведь уже не просто “сверхъестественное”. Дело – государственной важности! Главный оборотень, измученный жаждой, чистосердечно показывает, что оборотней – “целая партия”. Его сообщники – “весь Петербург и вся Москва”. Да что там! Расплюев “такого мнения”, что оборотничеству подвержено “все наше отечество”. А посему “следует постановить правилом: всякого подвергать аресту”, всякого “подозревать” и “хватать”!! “Все наше! – хохоча, вопят Расплюев и Ох. – Всю Россию потребуем”. Но требуется, в сущности, один только Тарелкин. Когда “оборотень” от пытки жаждой доходит уже до предсмертного “томления”, является Варравин. Допрос теперь ведет он.

Он приказывает Качале принести в “секретную” стаканчик проточной воды и, держа его перед глазами подследственного, смачно расхваливает содержимое – ах, до чего ж хороша водица! Тарелкин может выпить ее прямо сейчас! Но только в том случае, если вернет Варравину его секретные бумаги.

Тарелкин их отдает. Дело сделано. Чиновник снова всех обыграл.

(1 votes, average: 5.00

Источник: https://studentguide.ru/kratkie-soderzhaniya/kratkoe-soderzhanie-smert-tarelkina-suxovo-kobylina.html